сегодня на охоту…
– Тебе лучше дать мне график ваших ходок, если хочешь, чтобы я выжила. Не собираюсь сидеть…
– Масон. – Он хочет снова ее обнять, но, кажется, то, что было в лодке посреди нейтральных вод, осталось в лодке. – Я постараюсь предупреждать, но не всегда смогу. Хардин готов выходить хоть каждую ночь, если это поможет ему опять поймать Ноку, он помешан на ней, и, если она тебе дорога, и ее предупреди. И пожалуйста… нарывайся поменьше.
«Совсем как отец», – бормочет про себя Брайт, но говорить больше не может, боится наболтать лишнего. Она встает с гордо поднятой головой, так что Рейв даже глаза закатывает от этого вида. Прикрывается волосами – да что он там не видел за этот безумный вечер – и черной птицей растворяется в грозовых облаках.
ЛОВУШКА
Западня, опасное место.
Шеннен Блан хороша с распущенными волосами, и все знают, что она их так носит только в особенные дни. У нее черные прямые сверкающие пряди, как на рекламе шампуня. Они струятся по спине до лопаток, обрамляют белоснежное лицо.
– Привет, Рейв. – У Шеннен очень ровные губы. Четкий контур, вишневый цвет, идеально симметричные, полные. Не сухие и не потрескавшиеся. Не обветренное лицо. Не розовые глаза. – Я хотела с тобой кое‐что обсудить. – Она улыбается чуть‐чуть, самыми уголками губ, будто боится скорого появления морщин.
От нее пахнет лавандовой солью для ванн, Рейв даже может сказать, какой именно фирмы. Его мать предпочитает именно такую соль, и две трети ее подруг тоже, и каждая вторая студентка Академии.
Приятный, простой, ненавязчивый запах. Но Рейв дергает головой, как охотничья собака, учуявшая добычу, и глаза Шеннен сначала немного распахиваются в удивлении, а потом она делает невозмутимое лицо.
В нос бьет сладко-терпкая макадамия. Брайт Масон шагает по аллее, задрав голову к солнцу, с наушниками в ушах и улыбкой на лице. Ее пшеничные кудри скручены в две шишки на макушке, нижняя их часть прикрывает плечи и спину, змеится до самой поясницы. На носу, как обычно, очки-кругляши, вместо пальто черная кожанка. У Масон потрескались губы после пятницы, волосы торчат, будто она их не расчесывала. Она выглядит растрепанной, заспанной, будто совсем не отдохнула. Ее модный рюкзак расстегнут, и оттуда торчит уже привычное горлышко бутылки воды.
– Рейв, мне подойти позже? – очень-очень вежливо интересуется Шеннен.
– Нет, говори.
Он сглатывает, кивает и через силу отрывает взгляд от Брайт Масон, которую не видел все выходные, а кажется, что намного дольше. Рейв ее почти не чувствует, и им третий день владеет паранойя, что он влюбился и разорвал связь. Масон останавливается, перехваченная Энграмом Хардином.
– Через неделю бал, и, если мы утвердим помолвку, нам стоит прийти туда вдвоем.
Рейв никак не может вникнуть в тему разговора. Бал? Помолвка?
– Я не стала тебя тревожить две недели назад, взяла тайм-аут, ну, ты понимаешь…
Рейв кивает. Это дань вежливости. Он сам должен был сообщить о своем решении и публично сделать предложение, а она должна была сделать вид, что забыла подойти к нему первая, как и обещала. То, что Шеннен пришла теперь, – ее уступка. Она намекает, что все еще заинтересована в помолвке, несмотря на то что Рейв о ней забыл.
– Вчера меня напугали, что твой отец приезжал из‐за какого‐то важного дела и что твой авторитет пошатнулся, но… – Шеннен многозначительно молчит, поджимает губы. – Кажется, все в порядке. Если ты согласен, то я тоже.
– Хорошо, – сухо отвечает Рейв. Он согласился? Кажется, да. Это можно расценивать как согласие.
– Вот и договорились. Я буду в черном, разумеется. Встретимся на балу.
Она разворачивается и уходит, а Рейв поднимает голову и на секунду зажмуривается, пересиливая себя, чтобы не вцепиться зубами в костяшки пальцев от осознания собственной беспомощности. Неужели ему действительно нужно так далеко зайти? Он совсем свихнулся, это точно. Правда в том, что Брайт Масон стало слишком много в его жизни. Вот уже три дня подряд она буквально повсюду. Она снится ему в таком виде, что с утра все мысли тоже о ней.
Теперь он видел Брайт обнаженную, Брайт в его толстовке, Брайт-сирену. И ему все это так понравилось, что до сих пор при каждом воспоминании перехватывает дыхание. Ее поцелуй, его поцелуй в ее колено, их лодка с небом над головой, ее магия под водой. Ветер в ее волосах, ее гибкое тело. Ее обнаженное тело, прикрытое волосами. Она – хрупкая в его толстовке. Лунный свет на ее голом плече. Ее улыбка через плечо. Ее тепло. Ее голос. Ее песня. Ее дыхание. Ее запах. Ее улыбка. Ее смелость. Ее тайны. Ее доверчивость. Ее просьба раздеться. Ее просьба довериться. Ее рычание. Ее: «Нет! Нет! Нет, я сказала!»
Рейва морозит, будто поднялась температура, и он торопится осмотреться по сторонам, не видел ли кто эту наиглупейшую сцену, как он тут стоит, запрокинув голову и наверняка улыбаясь небу. Что может быть абсурднее? Он помешан на ней, кажется, больше, чем она на нем. Масон не ищет его в толпе – он точно знает, потому что не отводит от нее взгляд, кажется, ни на секунду, – она живет свою обычную жизнь. А у него все мысли о том, как он не хочет помолвки с Шеннен Блан и как никогда сильно мечтает об Аркаиме, о магистратуре, о том, чтобы жить обычной жизнью по своим правилам. И спокойно, без стыда и страха смотреть сны с розововолосой сиреной, плавающей в океане.
– Хей, Хейз! Ты как? Странно выглядишь. – Листан приближается, откидывает с лица белые волосы и потягивается, будто разминающий кости кот. – Что? Птичка в клетке?
– Ч-что?.. – Рейв рассеянно моргает.
Птичка? В клетке?.. Брайт?
– Ну Блан. Кажется, вы теперь пара?
– Откуда ты…
– Да все знают, что она выбрала тебя. А у тебя разве были варианты? Скоро бал, и, полагаю, вы публично расшаркаетесь перед родителями друг друга?
– Родители… – Рейв будто спит. Его мысли скачут от обнаженного плеча Брайт Масон к ее сухим горячим губам и обратно.
– Я все хотел тебя спросить, твой отец на днях просил найти тебя… Мы искали, но ты пропал со всех радаров. Не пришел, как мы договаривались… В чем дело?
– Ни в чем. Мне нужна была помощь в одном деле, но я справился сам.
Отец. Он даже дал «друзьям» наводку. Как изобретательно!
– Значит, все в порядке? Ты в последние дни как в воду опущенный… Все выходные просидел
