в беззвездную ночь. И тихо, как не бывает даже перед бурей. Никакой воды вокруг, ни капли, ни влаги на моей одежде. Темно и тихо. Только где-то впереди виднелся островок мягкого света, будто бы проникающего лучом через пролом крыши. И там, в этот световом пятне кто-то был. Я знала, этот кто-то ждет меня.
Медленно двинулась вперед. Странно, но звуков шагов не было слышно, будто бы я стала бесплотным духом, легко скользившим над поверхностью, не касаясь ее. Это чувство было таким удивительным, но каким-то… освобождающим.
Преодолев некоторое расстояние, смогла понять, что в луче света на краю карстовой воронки сидел тот самый белокурый мальчик, которого я так отчаянно бросилась спасать. Он что-то напевал себе под нос, мурлыкал какую-то незамысловатую мелодию и лепил мягких глиняных человечков. Я подошла чуть ближе.
- Раз, два, три, четыре, пять...
- Будем королей считать.
Напевал мальчишка, расставляя пять искусно слепленных фигурок в коронах и мантиях полукругом.
- Первый был король-дурак.
Мы его за это - шмяк!
Продолжил этот ребенок и на последнем слове сильно и неожиданно прихлопнул одну из фигурок, превращая ее в глиняную лепешку.
- А второй был очень зол.
Всадим ему в сердце кол!
Все так же спокойно и весело напевал он, взяв в руки маленькую палочку и проткнув ею вторую фигурку, откидывая ее при этом.
- Третий только веселился.
Вот и костью подавился...
Следующую фигура мальчик просто щелкнул по глиняному торсу и та шлепнулась навзничь.
- А четвертый в бурном море…
Плавал и утоп на горе!
С этими словами ребенок бросил фигурку в воду карстовой воронки, и та пошла ко дну.
- Потому что идиот!
Погрозив пальцем и наблюдая, как глиняный человечек погружается все глубже и глубже.
- Может с пятым повезет?
Уже серьезно, без пения добавил мальчишка и прямо глянул на меня.
Все стихло. Мы в полной тишине глядели друг на друга. Я чего-то ждала, ребенок тоже, кажется, выжидал, крутя в ручках последнего человечка. И взгляд его был такой взрослый, проникновенный, мудрый, совсем не детский.
- Кто ты? - полушепотом спросила я.
- Я? - легкая улыбка тронула его губы. - Венец власти.
- Что? - удивилась в ответ и захлопала глазами, надеясь, что если моргну еще пару раз, то все пропадет, окажется странным видением, проделкой ушедших, но этого не произошло. - Ты же ребенок…
- А, ты об этом, - махнул ручонкой мальчишка. - Понимаю, ты привыкла видеть меня в виде металлического, напитанного магией обруча на голове правителя. Только такая форма не слишком подходит для разговора. Согласна?
Неуверенно кивнула.
- … Но ребенок… - сбивчиво отозвалась, намекая, что мощному магическому предмету, созданному много столетий назад нормудскими великими магами никак не подходит образ белокурого мальчишки, которому на вид не больше десяти лет.
- Если бы я предстал в виде многоголового чудовища, вряд ли ты стала бы со мной говорить, скорее уж бежала бы прочь без оглядки, - усмехнулся мальчик-воплощение. - Да даже если бы принял вид сильного воина или седобородого мага, неизвестно, как бы ты отреагировала. А так я выгляжу безобидным, что соответствует моим намерениям: я не желаю тебе зла.
- А чего же ты от меня хочешь? - непонимание разрасталось во мне все больше и больше, принося с собой растерянность, а я желала оставаться собранной и внимательной, готовой бороться за свою жизнь, если потребуется.
- Поговорить, - просто ответил венец власти. - Испытания ушедших ты ведь прошла…
- Да? И это были испытания? - вдруг разозлилась я. - Больше похоже на череду запугиваний, заставляющих ощущать себя отвратительно беспомощной.
- А как ты себе представляла эти испытания? Как в сказках: сходи, убей дракона, принеси мне его яйцо? - рассмеялся звонко мальчик. - Нет! Ушедшие заглядывают в твою душу, в твои воспоминания, выбирают там самые неприятные моменты и воспроизводят их, искажая так, чтобы ты проявила какие-то качества: сострадание, самопожертвование, честность или что-то другое, что сочтут нужным. В любом случае, ты прошла.
- Тогда зачем я тут? - вопрос был прямым и логичным.
- Как же? Ты ведь сама хотела знать правду, - вскинул невинно светлые бровки мальчишка-воплощение, но на устах его появилась какая-то хитрая ухмылка. - Так что теперь, чтобы вернуться, тебе придется узнать ее, хочешь ты этого или нет. А правда сокрыта в прошлом.
Глаза мальчишки заблестели, в них ярко засветились искры магии, складываясь в невероятный вихрь. Я попыталась зажмуриться, не смотреть, спрятаться от этого магического взгляда, но не смогла Оцепенела, неотрывно глядя в голубые магические воронки. Зрение мое расфокусировалось, два сверкающих вихря слились в один, становясь больше, поглощая все вокруг, заслоняя собой мальчика, сидящего в луче мягкого света, водную гладь в карстовой воронке, даже темноту, что окутывала все вокруг еще несколько секунд назад. Тело снова стало легким, как тогда в ритуальной пещере, меня обволокло ощущение парения, в ушах противно зазвенело.
Магические искры становились все ярче, белели, высвечивая окружающую действительность. Звон слился в тонкий пронзительный звук: то ли свист, то ли вой. Белая пелена ослепляла, глаза болели, по щекам катились слезы, а я не могла даже моргнуть. Казалось, еще секунда, и я ослепну, лишусь зрения от этой невозможной белизны, если не моргну, не прикрою глаза хотя бы на миг. Вся сосредоточилась на действии, которое обычно даже не замечаю: пыталась моргнуть. Сейчас это было так тяжело, что казалось невозможным.
“Не сдамся! Ни за что!” - говорила я себе.
Скрипнула зубами, натужно пытаясь взять под контроль мышцы лица, борясь с желанием взвыть от боли и отчаяния. Хотелось сдаться, но я боролась. И победила! Веки опустились, спасая глаза от ослепляющей белизны.
Белые, крупные, пушистые хлопья снега медленно кружились, вальсировали и опускались на голые ветви деревьев, пустые цветники и дорожки маленького парка. Я наблюдала за ними сквозь окно, контур которого был разрисован морозным узором. Руки мои лежали на дереве подоконника, сжимая его край.
Как странно! Я узнавала этот парк, узор его дорожек, причудливые стойки старых деревьев. Это мой парк! Парк у родового замка Сааф! Вот только подоконник… Точно знаю, что его, аккуратно отшлифованного, покрытого лаком, сейчас нет. Мы с Габриэлем его выломали и сожгли во время Холодной смуты, когда добывать дрова в лесах было запрещено, потому что все они уходили на нужды
