Метеорологи зафиксировали движение ледников в горах. В Небесных Пиках образовалось моренное озеро. Ситуация до сих пор была стабильной, бригады Службы Безопасности укрепили края озера как могли, но посадка космического транспорта, да ещё и с работающим ядерным реактором, совершенно точно вызовет перегрев остатка ледника и сель.
— Сель? А что это? — спросил Себастьян, чем выдал с головой, что он не местный.
Фабрис удивлённо приподнял левую бровь, а я со вздохом повернулась к генетику:
— Если лёд в горах тает слишком активно, то образуется мощнейший поток из воды, грязи, грунта и камней — всего, что есть в горах. Его называют селевым или просто селем. И логично, что пик таяния ледников приходится как раз на конец лета. Сель способен убить множество людей и смыть инфраструктуру… Я так понимаю, есть опасность, что сель смоет часть Серебряного Дома?
Себастьян нахмурился, что-то прикидывая в уме, а эмиссар сосредоточенно кивнул.
— Если произойдёт прорыв перемычки моренного озера, то, боюсь, да. К сожалению, здание правительственное строилось давно, поближе к космопорту. Тогда на горы и возможные связанные с ними проблемы никто не обращал внимания. Так вы поговорите с сыном? Убедите его вернуть корабль, а не сажать на гору?
— Вообще-то это террористический акт, а с террористами нельзя вести перего… — начал говорить притихший Дирк, но осёкся и замолчал от трёх одновременно брошенных разгневанных взглядов — моего, Себастьяна и Фабриса.
Господин Робер снял с руки собственный коммуникатор, что-то настроил в нём и протянул мне.
— Частота общая, но слышна, слава Вселенной, только охране здания и Службе Безопасности, а то среди населения уже поднялась бы паника.
Я прикусила губу, принимая устройство. Надо что-то сказать сыну, успокоить его, заставить вернуть сложный аппарат на место. Как он только смог поднять его в воздух?
— Ланс, зайка мой, ты меня слышишь? — произнесла я в коммуникатор, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал.
— Ма-а-ам? — удивлённо протянул детский голос. — О! Ты, получается, там с папой? Вы наконец-то помирились и мы будем жить все вместе, как прежде? Я хочу в свою комнату, у меня коллекция жуков, которую я обещал показать Мари-Эн! А ещё мы планировали с Томом и Констой порубиться онлайн, а у меня приставка в комнате… И папа обещал показать, как заливать омывайку во флаер! Я по нему соскучился…
Сердце пропустило удар. Я растерянно посмотрела на Себастьяна, его синие глаза были красноречивее любых слов. Охранник Дирк помалкивал, временно обратившись в изваяние, а Фабрис сложил руки на груди, бросив на меня такой взгляд, что захотелось провалиться под землю. Хотя… там вода, наверное, не очень приятно будет.
— Ланс, мы поговорили с твоим отцом и уладили все проблемы. Давай ты сейчас вернёшь корабль в то место, откуда взял? Всё-таки это не игрушка, и могут пострадать невинные цварги. Ты же этого не хочешь?
— Не хочу… — пробормотал сын. — Я всего-то опущу шлюпку на гору, где никого нет. Так, мам, погоди. Так вы снова семья, да? Мы снова будем жить с папой?!
Я понятия не имела, что ответить ребёнку. От волнения начали подрагивать пальцы. Конечно, можно было соврать, но я слишком хорошо знала собственных детей. Такую откровенную ложь они никогда не простят.
— Нельзя опускать шлюпку на гору, это опасно. Пожалуйста, не делай так.
— Ну-у-у… ладно, — согласился сын, а в чёрных глазах эмиссара промелькнуло одобрение. — Но ты не отвечаешь про папу. Мне кажется, наше с братом мнение вас совсем не интересует.
— Конечно же интересует, Ланс!
— Тогда я хочу, чтобы всё было как прежде. Пообещай мне! — потребовал сын.
«Чтобы папа проматывал ваши деньги на дорогие вечеринки, а вам покупал игрушки на гроши? Чтобы ему было по барабану на ваши выходки? Чтобы я бегала и помогала вам с уроками с утра до ночи, а пока вы в школе, драила трёхэтажный особняк для Мориса и его друзей?»
Внутри всё бунтовало и раздирало на кусочки…
Любовь к родителям безусловна. Дети не понимают нюансов отношений взрослых и скрытых манипуляций, они просто любят маму и папу и всегда эгоистично хотят, чтобы те были вместе. Страх потерять родителя заложен природой в инстинкты самосохранения. Семья — это синоним стабильности и уверенности в завтрашнем дне, которые нужны абсолютно каждому живому существу…
В какую бы пропасть ни скатились наши отношения с Морисом, для Ланса и Лотта он навсегда останется отцом. Безусловно, не самым лучшим, проводящим не так много времени с ними, но отцом, который зарабатывает деньги на их игрушки, отдельные комнаты в особняке и показывает, как правильно заливать омыватель во флаер. А ещё он практически никогда их не наказывает, тут скорее уж мама вечно недовольна и не даёт заниматься «настоящими мужскими делами».
Детский мир окрашен в чёрные и белые краски и не приемлет полутонов. Дети — это максималисты. Если они радуются, то нет в мире ничего, что звучит приятнее, чем их смех, если они плачут, то это страдания, которые разрывают сердце. И есть принципиальные вещи, в которых им врать нельзя. Никогда.
Как подобрать правильные слова? Как за жалкие минуты объяснить всю глубину проблем взрослых, которые дети не видят в силу возраста? Как заставить Ланса вернуть эту швархову шлюпку на место и при этом не соврать, потому что враньё близнецы не простят?
Меня трясло.
Я обожала мальчишек, но конкретно в этот момент мне хотелось их наказать похлеще, чем обещал бывший супруг. Убить, а затем зацеловать и убедиться, что они оба целы и невредимы.
Словно уловив моё состояние — хотя почему «словно»? Себастьян в первую очередь цварг, — Касс присел, оторвал от меня Лотта и зачем-то закатал ему вначале одну штанину, затем другую. Не успела я понять, что происходит, как Себастьян взял из моих дрожащих пальцев коммуникатор и строго заговорил с сыном:
— Лотт, это плохая шутка.
«Лотт? Почему Лотт?! Ланс же!»
Я бросила взгляд на ноги сына и только сейчас заметила крошечный шрамик, который остался от происшествия с ловлей светящихся жуков. Я так разнервничалась, что дети вновь меня провели… вот же!
— Вы очень похожи с братом, и вам наверняка обидно, если вас называют единым собирательным именем «Ланс-е-Лотт», я понимаю. Но если охранник или кто-то ещё вас обидел, это не повод так жестоко шутить, тем более над матерью, которая вас очень любит. Вы уникальны, каждый по-своему. Я даже
