и есть загвоздка.
Вот почему я ни на кого не рассчитываю.
Я не чья-то пешка.
А сам себе хозяин.
И у меня есть дела в параллельном мире — в реальном мире.
Золотой свет становится ярче. Чтобы не подойти к нему, нужна огромная сила воли…
Но затем слабый голос эхом раздается в глубине моего сознания, потрясая меня до глубины души.
— Вернись ко мне.
Это ее голос.
— Я еще не закончила с тобой.
Я тоже не закончил с тобой, милая тиглинг.
Я вызывающе смотрю на темную фигуру, ловя время, закручивая его вокруг себя, как огромный плащ.
Затем иду назад, погружаясь в застывшее время, сосредотачиваясь на звуке этого голоса.
Ее голоса.
Он резонирует во мне, как мантра.
Вернись ко мне.
Вернись ко мне.
Вернись ко мне.
Я все еще наматываю время, все сильнее и сильнее сжимая его вокруг себя, растягивая, чувствуя возрастающее напряжение, когда деревья, тени и серебристый свет становятся совершенно неподвижными.
Темная фигура смотрит на меня, совершенно не двигаясь.
— Ты не можешь тянуть мое время. — Он хихикает; низкий, угрожающий звук. — Похоже, тебе нужно получить еще небольшое наказание, прежде чем ты одумаешься, мальчик. Неважно. Время — это то, в чем ты и я никогда не будем нуждаться.
Что он имел в виду?
Это не имеет значения. Я хочу вернуться в реальный мир. Хочу прикоснуться к нежной коже моей женщины. Хочу вдохнуть ее теплую, земную сущность.
И я отпустил время.
Ух.
Деревья вокруг меня качаются, мерцают и размываются.
— Какая дерзость. — Темная тень снова смеется, и, возможно, это всего лишь мое воображение, но он звучит снисходительно весело, как это может быть со своенравным ребенком. — Ну тогда, полагаю, этого следовало ожидать.
— Отвали, старик, — рычу я, когда холодный серебряный лунный свет исчезает, заменяясь глубоким красноватым сиянием.
Внезапно я смотрю на свои закрытые веки изнутри.
Я вернулся.
Меня охватывает облегчение, когда я открываю глаза и смотрю на соломенный потолок. Пучки тростника аккуратно переплетены и уложены в концентрические круги, которые по спирали направлены к деревянному отверстию наверху. Довольно приятно смотреть на это.
Но я забываю о потолке и замираю, когда понимаю, что — или кто — находится на мне.
Она спит.
Не в силах сопротивляться, я провожу пальцами по ее рыжим волосам, поражаясь тому, насколько мягкими и нежными они кажутся. Ее голова покоится на моей груди, двигаясь вверх и вниз с каждым моим вдохом.
И ее запах…
Он как никогда затягивает.
Что ж. Конечно, стоило отказаться от обещания неограниченной силы, не так ли?
Что бы ни обещал старик в моих снах, я всегда буду возвращаться к этому моменту снова и снова.
Глава 26
Кайм
Не знаю, как долго мы так лежали. С тех пор как очнулся от этого странного сна, я не тороплюсь снять ее с себя.
Она теплая.
Я — нет. Во всяком случае, пока нет. Со временем холод всегда исчезает, но это зависит от того, насколько я физически активен… или насколько возбужден.
Амали лежит на мне, тонкая рука сжимает мой левый бицепс, ее пальцы собственнически обхватывают мою пропитанную чернилами кожу, как будто она владеет мной. Другой рукой она обнимает меня за шею, два тонких пальца прижимаются к моему пульсу. Проверяла ли она его на самом деле или просто случайно так зажала руку во сне?
То, что она действительно может достаточно заботиться об мне, чтобы проверить, бьется ли мое сердце…
Так… мило.
Кроме Гемели, наверное, нет ни одной души в мире, которая хотела бы, чтобы я остался жив.
Однако есть много тех, кто хочет, чтобы я умер.
И это никогда не изменится.
Когда поглаживаю ее волосы, в моей груди появляется странное тепло. Я провожу пальцами по лицу, обводя яркую малиновую отметину, которая окружает ее правый глаз.
Конечно же, это родимое пятно.
Метка меня нисколько не сдерживает. Это такая же часть ее, так же как моя неестественно бледная кожа — это часть меня.
Я не могу представить ее без метки.
Я ласкаю ее гладкую щеку и гордую линию подбородка. Провожу руками по ее сильной, гибкой спине, чувствуя ее изгибы сквозь грубую ткань моей рубашки
Тепло в моей груди начинает распространяться. Как и ожидалось, оно попадает прямо в мой член.
Мне нужно что-то с этим сделать.
Скорее раньше, чем позже.
Снаружи до меня доносятся крики. Я ловлю обрывки разговора на Тиге. Что-то о тушении пожаров и о том, чтобы держаться подальше от хижины на краю леса.
Очевидно, потому что демон здесь.
Амали начинает шевелиться. Она вытягивает руки и ноги, извиваясь туда-сюда. Я осторожно обхватываю ее запястья и опускаю их по бокам. Затем сжимаю ее ноги своими, наслаждаясь близостью ее тела.
Она бормочет что-то непонятное на своем родном языке. Какая она очаровательная. Я глубоко вдыхаю, позволяя ее теплому женскому аромату проникнуть в каждую клеточку моего тела.
Я хочу поглотить ее.
Закрываю глаза и прикусываю нижнюю губу, внезапно охваченный самым диким желанием.
Моя эрекция тяжелее и болезненнее, чем обычно. Я был возбужден много раз — в конце концов, я всего лишь мужчина — но никогда ничего подобного этому.
Я больше не могу сдерживаться.
У мужчины есть слабости. Искушение — одно из них.
И я знаю, что она этого хочет — хочет меня.
Я видел, как реагирует ее тело.
— Ч-что? — Внезапно она застывает. Затем начинает вырываться. Должен признать, она сильная.
Я отпускаю ее ноги, затем правую руку.
Но ее левая рука… Я держу ее. Сначала Амали сопротивляется, но я настаиваю, осторожно притягивая ее к себе, пока она не уступит.
— Останься со мной, — бормочу я. Слова срываются с моих губ, прежде чем я понимаю, что говорю.
Она напрягается.
Я подношу ее руку ко рту и целую тыльную сторону ладони, лаская губами ее суставы.
Она вздрагивает.
Другой рукой я приподнимаю край ее рубашки — своей рубашки — и вывожу пальцами маленькие круги по ее бедру.
