Я была благодарна Расару за то, что оградил меня от множества ненужных конфликтов и обсуждений — несмотря на кажущуюся общность совета, каждый хотел добиться максимальной выгоды для себя и своей сокровищницы, для своей семьи и потомков. Пусть границы провинций, когда-то бывших королевствами, было невозможно изменить, магия не позволила бы пойти армией на соседа или при заключении брака отхватить себе кусочек желанной земли — это не мешало, к примеру, попыткам уломать соседа на выгодный торговый контракт. Супруг тщательно оберегал меня от подобных обсуждений, ведь мудрые драконы, потерпевшие несколько первых недель, начали атаковать меня предложениями, очень выгодными, по их словам, и убыточными по моему мнению (после детального обсуждения с супругом и подсчетов, которые заставлял меня делать Расар).
Дошло до того, что я шарахалась от лордов-протекторов, в каждом их слове начав видеть подвох. Впрочем, и это прошло достаточно быстро, ведь драконы, наконец приняв наличие защитника рядом со мной, отступили, и теперь между нами держался вполне крепкий нейтралитет. В последнее время, набравшись смелости, я даже попросила Дикрота, горевшего работой, прикрыть меня на приеме просителей, приходивших за справедливостью в Капитолий каждый день. Впрочем, как я узнала потом, бедного парнишку часто просят об этом, и не только я, а он совсем не против, говорит, что учится, но, по мнению лорда-протектора арн Алеадера, у него слишком много свободного времени. По слухам, лекарь, лечивший его в детстве, перепутал микстуру от кашля с эликсиром бодрости — и, зная Дикрота, лично я была готова поверить в эту байку.
— Женушка, ты, может быть, и забыла, но, — он тяжело вздохнул, — сегодня то, что все мы не любим.
Я склонила голову. Как же, забудешь такое… Если правосудие над людьми вершили лорды — хозяева земли, не всегда, кстати, драконы, то суд над чешуйчатым, да еще и имеющим высокое происхождение, проходил с непосредственным участием членов совета. Именно это предстояло сегодня, и в таком я поучаствую впервые.
"И какой идиот решил, что жизнь правителей полна неги и удовольствий? Подъем на рассвете, отбой за полночь…" — крутилась в голове злая мысль.
— Я соберусь сама, не зови… горничную, — пробормотала я, тяжело вздохнув и вставая с кровати.
Мне не хватало Амолины. Девушка, сменившая ее, являлась лишь бледной тенью своей предшественницы. Слишком молчаливая, слишком тихая… Никакая.
— Жду тебя, — серьезно кивнул мужчина, проводив меня задумчивым взглядом, в котором, к моему удивлению, не было и капли похоти.
Я понимала, что он погружен в свои мысли, и что предстоящий день гнетет его не меньше меня.
Стоя под теплыми струями воды, я размышляла, все еще не зная, на какую сторону мне встать и понимая, что сегодня мой голос вполне может оказаться решающим. Его обвиняли в убийстве, но мальчишка совсем не походил на преступника, дрожал перед дознавателями и хлопал огромными глазами, и… не пускал в свою голову — слишком сильный менталист (ломая такую защиту, по словам старших “товарищей”, можно было уничтожить его личность, превратив его в абсолютно лишенного разума калеку). И принять это за косвенное подтверждение виновности было нельзя — подсудимый был слишком юным, чтобы контролировать защитную магию.
— Расар, — позвала я, едва выйдя из ванной комнаты.
— Нужна помощь? — его глаза сверкнули, а после взгляд вновь потух — он явно был в своих мыслях.
— Да, — я кивнула. — А как ты думаешь? Он виноват? Помнишь, ты говорил, что достиг успехов в некромантии? Возможно, удастся призвать душу погибшей и спросить ее? Мертвые ведь не лгут…
Дракон грустно улыбнулся и качнул головой:
— Милая, я могу поднять из земли тело, но открыть проход между миром живых и мертвых мне не под силу.
Я возмущенно насупилась, на мгновение отвлекаясь от повестки дня:
— То есть ты хочешь сказать, что… — я зло оглянулась на супруга, педантично затягивающего ленты корсета.
— Ой, женушка, ну ты же никуда не убежала тогда, — он усмехнулся. — И не упала на лестнице, и не свернула свою прекрасную шейку, — его ладонь легла на нежную кожу и я задохнулась от волны мурашек.
Снова он совращает меня одним прикосновением, превращая… Я зажмурилась и мотнула головой, мысленно благодаря Расара за то, что он отлично понял намек и убрал руку, прерывая мимолетное прикосновение. Вот он уж точно умеет отвлекаться от работы, радует, что только с моей помощью.
— Но ведь есть знатоки магии Эшрахата, — пробормотала я, быстро застегивая пуговицы на блузе и замечая, как неодобрительно супруг смотрит на брюки, которые я собиралась одеть сегодня.
Зная, что Расар против женской моды, которая подражала мужскому костюму, но сделать с собой ничего не могла. Слишком удобно… Да и со стороны не отличишь от прямой юбки, достигающей пола.
— Женушка, я не знаю, что напела тебе тетрадка… прости, дневник твоего дедушки, но вернуть душу, даже ненадолго, куда сложнее, чем может показаться.
— Кстати, — я вновь отвлеклась, но сейчас супруг был даже рад тому, что я не следую разговору. — Как ты думаешь, почему совет не смог призвать мою маму? Все же защита, или потому, что она перестала быть драконом?
— Допускаю, что и то, и другое, — он улыбнулся. — Ведь как осуществляется призыв? Эх, мы с тобой до этого еще не дошли, но я, так и быть, объясню, а ты позавтракаешь.
— Вот надо было меня зашнуровать, а после предлагать еду, — проворчала я, все же не в силах отказаться от сладкого утром.
— Призыв осуществляется, опираясь на уникальную магию, которую несет в себе кровь. В вас нет общей магии, кровь — да, но не это основа ритуала, родство по крови является вторичным, подтверждающим фактом, — он говорил задумчиво, с трудом подбирая слова.
Я знала, что на древнем языке этот короткий монолог мог бы свестись к одному предложению, но использовать его при обсуждении таких вещей — не лучшая идея, ведь к тем словам магия куда более чувствительна, и результат такого диалога может быть непредсказуемым.
— Но в том, что твоя матушка защищена от подобного вмешательства в жизнь, я даже не сомневаюсь, — уже куда менее отстраненным голосом продолжил мужчина.
— Скажи, а что, если мы ошибемся? — спросила я, ощущая страх.
— Ошибки случаются, — с грустью произнес Расар. — А что ты можешь предложить Совету? Сегодня последнее слушание, и мы должны вынести приговор.
Глубоко вздохнув, я все же решилась озвучить предложенное дедушкой решение:
— Возможно, ему следует запечатать дар и запереть в родительском имении, а после… Когда-то, возможно, в ближайшее десятилетие, я встречусь со своим отцом, и он сможет призвать душу девушки в мир живых, чтобы задать вопрос.
— Милая, ты понимаешь, что это не панацея? По поводу каждого преступника, чье дело попадает на рассмотрение в Совет, будешь предлагать подобное решение? — чересчур легкомысленно для себя хмыкнул Расар.
За время, которое мы провели вместе и благодаря связи, которая крепла с каждым днем, я понимала — он очень напряжен.
— Но такие дела, доходящие до совета, редкость, — я сделала шаг по направлению к мужчине, осознавая, сколь соблазнительно выгляжу.
Пусть блуза и была свободного кроя, но плотный шелк изящно струился по фигуре, а помимо полностью собранного верха на мне было кружевное белье, чулки и туфельки на высоком каблуке.
— Редкость, — он положил руки на талию, кажется, принимая правила игры и немного расслабляясь. — И что, по-твоему, необходимо для претворения твоей идеи в жизнь?
Его пальцы коснулись подбородка, и я глубоко вздохнула, поражаясь, что даже в такой момент я думаю о нем, как о мужчине. О его сильных, красивых руках, о пьянящем запахе…
— Локон волос погибшей, — пробормотала я, задыхаясь, уверенная в том, что нам придется просить прощения за опоздание.
— Знаешь, милая… — его палец коснулся нижней губы, заставляя меня приоткрыть ротик. — Я не знаю, что твой дед сделал со своим дневником, да и знать не хочу, но…
