была.
Хочется сказать, что во время зачарования Рэйриана во мне ещё не было тьмы, но это не поможет… Байрон сейчас пусть и слушает меня, но не слышит.
— Во мне тьмы куда меньше, чем когда-то её было в Элли, но, несмотря на это она стала вашим союзником. Вы с Рэйрианом приняли её в свою компанию. Я видела вас вместе в столовой, так что отрицать это будет глупо, Байрон, но я не буду настаивать. Ты можешь назвать меня монстром, если тебе так удобнее, но я всё та же Адалин.
— Прости, но я не знаю, как мне воспринимать твои слова. Я не думал, что ты изменилась настолько сильно. Элли никогда не связывалась с демонами и не была их сторонницей. Она действительно на нашей стороне и думает, как помочь своим, когда придут нам на выручку, а ты… сама заняла сторону тёмного повелителя, так теперь ещё пытаешься всячески склонить меня. Пользуешься моими чувствами к тебе, да, Адалин? Каково тебе видеть мою беспомощность перед твоими чарами? Как бы я ни отрицал нашу истинность, но меня влекло к тебе на незримом уровне, и эта связь была ни при чём, ведь ты на самом деле понравилась мне. А теперь я не знаю, как реагировать на то, что ты превратилась в монстра, против которых мы боремся, Адалин. Прости. Мне нужно обдумать всё в одиночестве.
Байрон уходит, а я понимаю — он не изменился. Парень продолжает бежать от проблем. В чём-то мы с ним похожи. Я ведь тоже пытаюсь закрываться в себе, копаюсь и ищу оправдания тем или иным поступкам других.
Сейчас я на собственной шкуре чувствую всё, что испытал Джеймс, когда утром я проявила к нему недоверие, спросив, причастен ли он к гибели Светлы. Хочу извиниться перед принцем. Я просто обязана сделать это. Хоть Джеймс и улыбался, глядя мне в глаза, но он испытывал сильнейшую боль. И теперь она пронизывает меня. Прилетел ответный бумеранг? Или судьба дала мне шанс посмотреть на себя со стороны и изменить что-то?
Слезинка всё-таки скатывается по щеке, а я вытираю её, смахиваю, не позволяя себе раскиснуть, и иду в комнату принца Тьмы. Буду ждать его там, сколько бы ни пришлось потратить на это времени.
В кармане звенят пустые флаконы для создания артефактов, но сегодня заниматься я уже не стану. Не то настроение, поэтому плевать на всё…
Мне сейчас слишком важно поговорить с Джеймсом, посмотреть ему в глаза и утонуть в его объятиях. Последнее маловероятно, учитывая, что ему захотелось огородиться от меня… и всё-таки я попытаюсь достучаться до него. Не хочу я бежать от собственных чувств и желаний, как это делают они… Принц Тьмы уверяет, что любовь — слабость? Я могу доказать ему обратное. Если бы не любовь, Энергия никогда не решилась бы пойти против брата. Каким бы стал мир, займи Свет трон своего отца раньше?
Снова и снова прокручиваю в голове взгляд Байрона, наполненный недоверием и отвращением, и его слова, ударившие в сердце. Он презирает меня. Сейчас наверняка скажет Рэйриану, что доверять мне нельзя, вычеркнет меня из списка своих друзей… И они оба будут думать, как побороть Люциторума. Даже думать не хочу, что мне придётся выступить против своих друзей. Это несправедливо. Именно то, чего Свет добивался столько времени. Ему не нужна справедливость, только безграничная власть. Свету нет совершенно никакого дела до того, что пострадают невинные.
Войдя в комнату Джеймса, я окидываю её взглядом. Когда-то это была аудитория для занятий, а теперь аккуратная спальня, обставленная в стиле минимализма. Хоть всю прошлую мебель убрали, а я всё равно погружаюсь в мысли из прошлого. Вспоминаю, как Джеймс дурачился, занимаясь здесь со мной. Как впервые потеряла сознание, поглотив слишком много его магии… Как впервые почувствовала покалывание на губах и захотела прикоснуться к губам того, кто успел проникнуть в моё сердце. Джеймс не позволял себе ничего лишнего, потому что находился в чужом теле, ревновал меня к нему… А потом мне перекрыло дыхание на балу, когда он впервые коснулся меня своими пальцами… В ушах звучат слова принца Тьмы о том, что настанет время, когда я возненавижу его…
Он ошибся…
Даже после предательства я не смогла возненавидеть.
Скрестив руки на груди, я приближаюсь к окну, смотрю на тренировочную площадку и чувствую, как на ресницах дрожат слёзы. Дрожат и скатываются по щекам.
Всё произошло совсем недавно, но будто бы прошла целая вечность. Никогда раньше в моей жизни не происходило так много событий, но каждое случившееся теперь закалило дух. Я стала сильнее — глупо отрицать этот факт.
Слышу подозрительный шорох в коридоре, сопровождаемый едва различимым ворчанием. Однако мне удаётся разобрать его, и сердце гулко заходится в груди.
Джеймс!..
— Куда снова подевалась эта бестолковая девчонка? Сколько я ещё должен носиться за ней по всей академии? Чего она добивается вообще? Неужели не понимает, что сейчас стало опасно? Конечно, она защищена моей магией, но вести себя настолько опрометчиво глупо!
Я — бестолковая девчонка?
Как ни странно, но злости от этих слов нет.
Радуюсь, когда парень входит в комнату. Джеймс изумлённо смотрит на меня, а я со всех ног бросаюсь к нему и вешаюсь ему на шею, всхлипывая и выпуская наружу все свои переживания.
— Тише, ведьмуля! Ты чего это? Тебя кто-то обидел?
Голос принца Тьмы кажется обеспокоенным. Что бы он там ни ворчал себе под нос, а он волнуется за меня… Только потому и отталкивает от себя.
— Лин, — зовёт меня Джеймс.
Вскидываю голову и смотрю ему в глаза сквозь пелену слёз. Я обещала себе продержаться, сделать всё, чтобы не выдать, что чувства ко мне вернулись… Мне так хотелось помучить Джеймса, чтобы думал в следующий раз, что делает, но сил сопротивляться влечению нет, когда он с такой нежностью смотрит на меня…
Глава 27. Адалин
Я слышу, как гулко бьётся сердце Джеймса. Чувствую каждый его удар. В глазах принца Тьмы так много окутывающего тепла и света, хоть он и активно отрицает, что такое вообще может быть.
