– Угу. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее и принялся слегка покусывать ее нижнюю губу. – Чем страннее, тем лучше.
– Я рада, что ты все так воспринимаешь, потому что это будет рассказ о двух мирах. О твоем и о моем.
Он понял, что она хочет поделиться чем-то сокровенным и очень важным. Джон уселся, прислонившись к резной спинке кровати и потянул ее на себя. Он напрягся, почувствовав на себе ее разгоряченное тело, но взял себя в руки. Если Либби решилась рассказать ему все, он выслушает ее.
Она подняла глаза и смело выпалила:
– Джон, я не из твоего мира.
Он посмотрел по сторонам и уставился на нее.
– Ты не из…
Она покачала головой, ее завитки взметнулись над лбом и щеками.
– Разве ты не заметил, что я иначе говорю, одеваюсь, думаю более прогрессивно?
Не переставая глядеть на нее с улыбкой, он распрямился. Все, что она скажет, будет для него ударом. Хоть он и привык к тому, как смело выражала она свои мысли, Джон почувствовал что-то неладное.
– Не останавливайся, – ободрил он Либби, поглаживая ее спину, чтобы та успокоилась. – Я повторяю, ничто не изменит моего отношения к тебе.
Она горько рассмеялась:
– О, Джон, не зарекайся!
Что-то в ее голосе заставило его вздрогнуть от дурных предчувствий. Он говорил то, что думал. Что бы она ни сказала, его чувства к ней останутся неизменными. Он любит ее, и больше ничего не имеет значения. Он сделал это открытие после того, как взбешенный покинул свой дом. Но он понимал, что ее прошлое может повлиять на их будущее.
– Я не…
– Смелей, Либби, – облегчал он ей трудное признание, – просто скажи, а я пойму, что бы ты ни сказала.
– Интересно, как сможешь понять ты, если я сама не могу? – Она прикусила губу и выпрямилась. – Я не из твоего времени, Джон, – прошептала она, прежде чем мужество покинуло ее. – Я появилась на свет только в 1960 году.
Сперва ему показалось, что она сказала в 1860, и он не понял, почему так сложно в этом признаваться. Но потом до него дошло. Он высвободился из ее объятий и уселся прямо. Либби завернулась в простыню, чтобы прикрыть наготу. Но его не интересовали приличия.
– Что вы сказали?
Она впилась в него взглядом. Он понимал, что она жаждет увидеть. Верит он тому, что услышал, или нет. Он не пытался скрыть изумления. Пусть она думает, что он в шоке. На самом же деле Джон решил, что она лишилась рассудка. А может, лгала? Что побудило ее придумать столь невероятную историю?
– Я не обманываю тебя, Джон. – Она опустилась на колени, волосы ее растрепались, лицо горело от его поцелуев. – Я родилась в тысяча девятьсот шестидесятом, школу окончила в тысяча девятьсот семьдесят восьмом, а колледж – в восемьдесят втором. Не замужем, впрочем, тебе об этом известно. Сперва я работала на хозяев, но вот уже два года, как открыла свое дело. В тот день я поехала в форт Пикенс, потому что меня вызвал мой друг – рейнджер. Форт Пикенс расположен на территории Национального парка. Джон, это историческая достопримечательность, которая пользуется популярностью у туристов.
Джон был так потрясен, что не заметил, как сполз с кровати – ему хотелось отодвинуться от нее как можно дальше.
Она спятила. Другого объяснения нет. Не желая пугать ее, он исподтишка принялся искать свое нижнее белье: знать хотя бы, где оно валяется, если придется одеваться второпях.
Может, обратиться к Стейну? Нет, доктор говорил, что не сможет ничем помочь ей, если это помешательство. Ведь он не психиатр! Да к тому же не гражданский врач и не шибко разбирается в работе мозга. Нет, ей нужен специалист, который наладит работу ее шариков. Доктор пропишет ей лекарство, и болезнь как рукой снимет.
– Джон, я не того, – прошептала Либби. Он аж подпрыгнул – она прочитала его мысли.
– Я ничего не сказал.
– Но вид у тебя страшно испуганный. Не трудно догадаться, о чем ты подумал. Я понимаю, что мой рассказ кажется тебе безумием чистой воды. Теперь ты догадываешься, почему я ничего не говорила? Повторяю, я в своем уме.
Либби увидела, что не убедила его. Волнение и неуверенность были написаны на его лице. Джон свесил одну ногу с кровати: на случай, если придется спасаться бегством? Как же ей убедить его? Она судорожно отбросила пару-тройку доказательств и в конце концов остановилась вот на чем.
– Смотри, – воскликнула Либби, повернувшись на бок. – Видишь? – спросила она, показав ямку, которая осталась после прививки от оспы на руке чуть выше локтя.
Он кивнул:
– Знаю, я тоже делал, и не раз. Хотя у меня нет шрама.
– Ох! – Ее оживленное личико погасло. – Я не знала. Хорошо, дай мне подумать.
Она откинула простыню с одного края и продемонстрировала ему тонкую розовую полоску – шрам на правой стороне живота. – А как насчет этого? Мне вырезали аппендикс пять лет назад. Видишь, какой маленький шрам?
– Доктор Стейн оперировал по поводу воспаления живота раз или два.
Либби откинулась на подушки в отчаянии, что сказать ему? Что сделать, чтобы Джон поверил ей?
– Нашла! – закричала она. – Помнится, Каролина говорила, что президент Соединенных Штатов Гровер Кливленд, не так ли?
Он кивнул.
– А следующим будет Бенджамин Гаррисон. – Она удовлетворенно потрясла головой.
– Очень интересно, – произнес он с наигранным энтузиазмом. – Поскольку я не знаю, кто будет следующим, что это меняет?
– О, проклятье, я не подумала об этом!
Она закусила губу и упала на постель.
Джон потихоньку отодвигался от нее. Она понимала, что должна действовать, иначе потеряет его. Выражение лица Джона говорило ей, что он обеспокоен и обескуражен. Если она не найдет доказательств, подтверждающих правоту ее слов, он, чего доброго, запрет ее в сумасшедший дом, прежде чем она вскарабкается на заветное дерево и окажется дома.
– Эврика! – воскликнула Либби, вскочив с постели. – Какая же я дура! Почему я сразу об этом не подумала? Надеюсь, что это беспроигрышный вариант. Тебе известно, что у меня было слишком мало времени в форте Пикенс, чтобы узнать подробности о жизни индейцев.
Он кивнул, любопытство позволило ему отвлечься от тяжких мыслей. Интересно, что она придумает на этот раз?
– Тем не менее я знаю, что одну их жен Джеронимо зовут Гаax. Она появилась в форте вместе с другими женами и детьми прямо перед запретом.
– Пилар могла рассказать вам.
– Да, – призналась она. – Но знает ли Пилар, что она умрет в сентябре 1887? И будет похоронена прямо здесь, в Барранкасе?
– Как вы можете…
– И что у индейца Перико и у одной из его жен родится ребенок в марте 1888? – Вот теперь она на коне. Недаром она столько раз слушала экскурсию, которую вел Джон Феррел. Она помнит наизусть каждое его слово и может повторить его сейчас, если потребуется. – В мае восемьдесят восьмого индейцев депортируют без предварительного уведомления в Мобил, в Алабаме, а оттуда – в Маунт-Вернон. Трое индейцев умрут в Маунт-Верноне и будут похоронены на национальном кладбище в Мобиле. Их зовут Чаппо, Фан и… – Имя крутилось на языке, и Либби нетерпеливо щелкнула пальцами.
