— С тобой всё о, кей?
— Да, я забыла зарядить телефон.
— Где ты была целый день, если только сейчас доползла до зарядки?
— Ходила по своим делам. Немного устала.
— Малыш, только не говори, что мне сегодня не стоит приходить…
— Нет, нет. Я тебя очень жду. Уже готовлю ужин.
— И что на сей раз, надеюсь, не мясо с ананасом, я его терпеть не могу.
— Я учту. Но ты не угадал. Мясные рулетики с ветчиной и копчёностями.
— Сойдёт. Побольше свежих овощей. Не забудь выключить свет.
— Я помню.
— Тебе что-нибудь хочется сладенького?
— Мороженого.
— Замётано.
К десяти часам она, приготовив ужин, выключила свет, оставив только в ванной, и забралась купаться, не запирая двери. Отчего-то вспомнилось, как листали сегодня принесённую Садовниковой для Нины книгу с былинами. «Интересно, а был ли на самом деле сказочный богатырь Илья Муромец?» Ангел, подхватив крылом, унёс в древнюю Русь. Только княженьем Владимира и не пахнет, на престоле Святослав. Илья действительно сидел сиднем под Муромом и совсем ни под тем, как это теперь пытаются втюрить нам. Детский паралич ног. Ходить он не мог, но у него сильно развиты руки и грудная клетка. Действительно пришли бродячие по стране в пропаганде христианства монахи из Киевской Лавры. Миром намазанные ноги отошли. Он мог с трудом, но передвигаться. Монахи заверили, что когда он дойдёт до Лавры и непременно ногами, то будет бегать. Восторгаясь этим дивом и ведомый пророчеством монахов, он пошёл пешком до Лавры, рассказывая по дороге о сотворении христианами чуде. Из села вышел опираясь на палочку. Шёл он пять лет. До Лавры дошёл уже бодренько. Там молясь за своё исцеление, и остался монахом. Но в те неспокойные времена, у монахов для защиты Лавры была своя дружина и он, имея мощное телосложение и сильные руки, становится в её ряды. Не раз ему доведётся постоять за Русь и в походах князя. Но домом его была Лавра. Покружив над прошлым, она вернулась. И вовремя, по погрузившейся в темноту ванной поняла, что он пришёл.
— Ты не дал мне побаловать себя, — закричала она.
— Это претензии и мне зайти? — последовал немедленно ответ.
В счастливом возбуждении она, стараясь перекричать водный дождь и пробить закрытую дверь, закричала:
— Тогда мы никогда не поужинаем нормально. Раскладывай по тарелкам я выхожу.
Не успела она открыть дверь, как оказалась в его объятиях.
— Ой!
Нетерпеливые губы прошли каскадом по влажному лицу.
— Я тебя напугал?
— Настроила себя на твоё присутствие за столом, а ты тут… Эд, скажи, тебя не жгли страшные минуты тоски?
— Ты о чём, куколка?
— Ну, тебе никогда не хотелось свести счёты с жизнью?
Он помедлил и всё же сказал правду:
— Было и не однажды, последний раз перед тем, как решил попробовать женщину. Дня за два до тебя. Двое суток колебался, а потом перед тем, как купить верёвку и сигануть в намыленную петлю, решил рискнуть. Какая уж думаю разница, грехом больше, грехом меньше, всё равно всё с собой унесу… Как не крути, везде, всё равно, виноват. А тут ты. Но, что за вопрос, малыш? Что-нибудь случилось сегодня?
— Имеющий ранение, сын моей знакомой, покончил с собой. Я держала в руках страшное материнское горе. Его фотографию, в чёрной рамке. У меня не было сил и слов на утешение. На такое не наскребается сил смотреть, даже рядом быть тяжело. Мне так плохо. Согрей меня и утешь. Прошу тебя, солнышко моё, не делай такого, даже думать не смей, — с жаром принялась она его целовать.
— Вот это да! Лю, ты меня задушишь. Притормози, всё в прошлом. С чего дёргать смерть за усы, если мне жить хочется. Теперь я рад разбегающимся звонким ручьям. Затяжному дождю. Злому ветру и холодной зиме.
— А дню?
— А как же! Первому лучику солнца, а ещё больше спустившемуся вечеру и звёздам на небе.
— Давай не будем обижать солнышко, радуясь ему не меньше луне. Покончим с игрой в кошки мышки. — Ловко подвела она разговор к своему интересу. Крутясь около него и ластясь.
— Ты меня обслюнявила всего, садись ужинать, а то я утонул сегодня в море работы, не успев даже пообедать.
— Пусть будет так…,- тяжело вздохнув, она села напротив и замолчала.
— Малыш, ты совсем наплевательски относишься к себе, отсюда и хандра. Вместо похорон сходи, посмотри что-нибудь весёленькое…
Она, пропустив его конструктивное предложение мимо ушей, заговорила о своём.
— Эдик, ты меня злил тогда, когда рассказывал про грудь или всё же видел мою личность в живую, при солнечном свете?
— К чему такой смешной вопрос?
— Ответь?
— Конечно, видел. Я тебе правду сказал.
— Вот уж позволь тебе не поверить?
— Тю! Бобик сдох…
— Мне перевалило за тридцать. Как ты однажды справедливо заметил, я все шансы свои пропустила. Не потому что, как ты или генеральный сказал — никому не нужна, а потому что сама не хотела. Но это не важно. Главное, что это так. Встаёт законный вопрос. Откуда взяться «малышке»?
— Лю, надо было дать мне в лоб, если я что-то такое сморозил. А генеральный твой просто баран. Ты ж сама говорила, что у души нет возраста, а только лёгкость и усталость. И сама подумай, кем ты со своим росточком рядом со мной можешь быть? Только «малышкой».
— Ну, если только по росту…
— У тебя совсем никудышное настроение, я тебе настоятельно прошу сходить на что-то весёленькое, развлекательное.
Она подумала и запротестовала:
— Без тебя не хочу.
Отмолчаться было невозможно и Эд полез с предложениями.
— Лю, но я не могу составить тебе компанию. Сходи с подругами.
— У каждой своя жизнь. Мне становится нестерпимо жаль себя, когда они упрашивают своих мужей потанцевать со мной или поухаживать. Поэтому, если мне очень надо, то я предпочитаю идти одна. Ты можешь, просто не хочешь…
— Не обо мне речь. Давай не сворачивай. Сходи с кем-то ещё, тебя ж приглашал прошлый раз как его… о, вспомнил Руслан.
Предложение было настолько неожиданным, что она подскочила.
— Мне послышалось или я это точно слышу?
— А, что тут такого…,- завилял Эд.
Она не верила своим ушам.
— Но прошлый раз, если мне память не изменяет, ты пригрозил прибить его.
— Я погорячился, — шёл на попятную он. Ошибки быть не может.
— Ты это серьёзно? — угрожающе прогудела она.
— Вполне.
Люда шумно вздохнула. Сомнения нет — он не знает как от неё избавиться.
— Поняла. Я тебе надоела, вот и придумываешь, как от меня избавиться и к кому пристроить. — В горячности заявила она. — Прошу не волнуйся и гуляй спокойно. Не хочется, не заставляй приходить себя сюда. И обо мне не беспокойся. Я найду с кем сходить на культурную программу и без Руслана. Меня приглашал на завтра генеральный, я пойду с ним. — Она прикусила от обиды губу. Он всё чаще и чаще стал обижать её, и она терялась, не зная, как себя вести. Оставить и бежать от него, спасая душу или плюнуть на всё и жить, как придётся, куда вынесет. «Возьму завтра и пойду на концерт». Она молчком вымыла тарелку и ушла в комнату. Легла, немного подумав, включила телевизор и, повернувшись к двери спиной, сделала вид, что внимательно смотрит. Он споткнулся на пороге и рявкнул:
