– Тогда сделай музыку громче. Хорошая песня звучит, – я закрыла глаза.
– Мэйю?
– М-м-м…
– Я тебя люблю.
Я улыбнулась его словам.
– И я тебя.
– Мэйю?
– А! – я проснулась.
Мы въезжали в Т. Я поморгала немного и потянулась.
– Прости, я отключилась.
– Ты так мило посапываешь, когда спишь, – он улыбнулся.
– Не знала, что соплю, и что можно посапывать мило. Айени, это точно любовь, – я кивнула.
– Женщина, ты язвительна и остра на язык.
– Ты знал, на что подписался.
– Смотри, магазин электроники. Паркуемся!
Мы купили дрон, камеру с функцией ночной видеосъемки, все собрали и подключили на месте, опробовали управление (в соревновании с консультантом магазина я победила), а потом нам напомнили, что лишь бы где дрон запускать нельзя, и людей снимать без разрешения нельзя, и чужую собственность и так далее и тому подобное, пока Айени грубо не прервал консультанта и не сообщил ему, что мы будем использовать игрушку исключительно дома и исключительно во время сексуальных игр. На этом инструктаж был окончен, и нам пожелали приятного вечера.
Сев в машину, мы поехали дальше.
– Полдевятого. Может, кофе где попьем? – предложила я.
– Потом попьем.
– Куда ты едешь?
– Потом поймешь.
Я все поняла спустя десять минут, когда Айени остановил машину на парковке напротив крупного торгового центра.
– Шоппинга в планах не было! – напомнила строго.
– Пойдем со мной, – он открыл дверь с моей стороны и взял меня за руку.
В холле центра Айени быстро изучил расположение магазинов и снова повел меня куда-то.
– Что ты хочешь купить? – я начинала злиться.
– Кольцо, – ответил так, как будто за хлебушком зашли.
– Я за десять минут кольцо не выберу, – призналась честно. – Да и за двадцать тоже.
– С тебя только примерка. Выбирать буду я.
Конечно, это все меняло! Ночью мне сделали предложение, которое я в спешке приняла, а сейчас мне быстренько прикупят колечко в ближайшей лавочке, чтобы обозначить серьезные намерения. Я почувствовала себя дешевкой. Я помнила, какое кольцо носила Роуз. Крупный бриллиант трудно было не заметить на ее изящном пальце. Такое кольцо в ювелирных магазинах обычных торговых центров не купишь. Его нужно заказывать и приезжать на примерку.
Я вырвала ладонь из хвата Айени и остановилась.
– Нет, – ответила громко и четко.
– Что «нет»? – он подошел ко мне.
– Сейчас ты не будешь выбирать мне кольцо. Я не хочу никакого кольца. Не здесь.
– Пожалуйста, сделай как я прошу, – он попытался взять меня за руки, но я не позволила.
– Я не дешевка, Айени. Я не дешевка! – я развернулась и пошла назад.
– Твою мать! – услышала за спиной.
Я вернулась к машине и поняла, что ключи остались у Айени. Пнула со злости колесо и подперла спиной багажник. Айени подошел ко мне спустя несколько минут.
– Прости меня, – встал рядом и тоже подпер спиной багажник. – Я не думал, что выбор кольца настолько важен для тебя.
– А для тебя нет?
– Для меня это – атрибут. Мишура. Можно носить дорогое кольцо, изменять, беременеть от любовника и шантажировать сестру, чтобы решить свои проблемы. А можно не носить кольца, но быть гораздо ближе, чем кто-либо другой на этом свете.
– Ты прав, – я кивнула. – Это мишура. И кольца никакого не нужно. Давай, ты сходишь мне за кофе, а потом мы поедем на встречу. Я подожду тебя в машине.
– Мэйю? – он взял меня за руку. – Прости меня, – повторил сдавленно.
– Все в порядке, – я даже состроила гримасу безразличия на лице. – Мне капучино с шоколадом. Большой.
Я вернулась в машину, а Айени пошел за кофе. Я не хотела плакать, но слезы сами собой на глаза навернулись. Я быстро вытерла их и помахала перед лицом руками, чтобы прогнать наваждение. Я не Роуз. Я не заняла ее место. Я Мэйю. Это моя жизнь, не ее.
Айени вернулся с двумя большими картонными стаканами с кофе. Я поблагодарила его и отвернулась к окну, старательно пряча от его пристального взгляда лицо. Всю дорогу до мастерской я изучала виды за окном и пила свой капучино с шоколадом.
При нашем появлении в десять вечера приемщик товара заметно напрягся.
– Он со мной, – я указала на Айени. – Все в порядке.
– Да вы в заднице, и сами об этом не знаете, – приемщик быстро запер за нами дверь, отключил вывеску и опустил защитные роллеты на окна. – Идите за мной.
Парень провел нас в подсобку, которая, судя по всему, была его рабочим кабинетом. Вокруг провода, голопроекции и куча электроники, которую я никогда не видела. Приемщик товара сел в кресло (единственное в том помещении) и начал открывать файл за файлом на разных голопроекциях.
– Начну с фотографий, потому что все взаимосвязано. На одной из них Роберт Донохью. Это он обнимает вашу сестру за талию. Роберт Донохью был автомехаником, который организовал фонд защиты прав райтов округа Т. Интересно, что сам Донохью был в долгах, как в шелках. Дом дважды закладывал, чтобы удержаться на плаву. Восемь лет назад он смог взять кредит на обучение брата. Поручителем последнего кредитования выступила Роуз Соммервиль – ваша покойная сестра. Она же в течение года и погасила все его задолженности. Деньги переводила со своих частных счетов. Но интересно другое: сказочные прибыли от продажи букетов в ее магазине. Крупные поставки цветов ее магазином осуществлялись несколько раз в месяц на протяжении пяти лет разным заказчикам через одну компанию.
– Рейтер-моторс, – произнес Айени.
– Да. И деньги там немалые. В общем, типичная схема для отмывания прибыли черной Жатвой. Есть частный заказчик, он оплачивает поставку цветов, Рейтер-моторс покупает цветочки в магазинчике Роуз Соммервиль по баснословной цене и доставляет заказ. Цветы отгружены, налоги уплачены, прибыль поделена. Десять процентов оседало на ее счетах, а остальные девяносто расплывались по цепочкам, концы от которых найти практически невозможно. Таких частных подрядчиков, как «Букеты Роуз», через которые отмывались деньги Рейтер-моторс, в округе еще четверо. Все они последние пять лет работают через Фонд защиты прав райотов округа Т. Схемы у них разные, но все жертвуют девяносто процентов прибыли в Фонд, со счетов которого деньги и уплывают в неизвестность. Из наиболее крупных среди них «Похоронное бюро Гайндер» и сеть сервисных станций семьи Слоу.
– Твою мать, – вздохнул Айени.
– Ты их знаешь? – я нахмурилась.
– Нори Гайндер – дочь Гайндеров – работает у нас помощницей медсестры. Она послушница. Встречается с Ротари Слоу – сынком семьи Слоу. Он райот.
– В списке так же фигурирует какой-то бар в Р., владелица которого Мэрил Бижуа, – продолжал говорить приемщик товара и показывать на цифры. – И контора в С. по благоустройству территорий, владелец которой некий Ирман Оски.
– Ирман Оски – райот, – вставил Айени. – Женишок нашей подруги Мэрил.
– А вы знали, что это не его настоящая фамилия? – спросил приемщик.
– В смысле?
– Его родителей казнили во время Восстания в другом округе и ребенка на воспитание взяла к себе семья послушников. И парень сменил фамилию с Купер на Оски.
– Купер? – переспросил Айени. – Его отец – Лэнси Купер?
– Вы и без меня все знаете, – вздохнул приемщик.
– Наставник Дженни… – произнесла я.
– Дженни? – оживился приемщик. – Этого имени в списках нет.
– И не будет, – Айени взял меня за руку. – Она мертва.
Парень отвернулся и снова начал открывать какие-то файлы.
– В общем, сейчас схема такая: Рейтер-моторс отмывает деньги через эти конторы, которые выступают либо заказчиками, либо поставщиками. Десять процентов они оставляют себе, а остальное отдают в Фонд, который распределяет прибыль. Здесь есть доказательства всего этого. Они все повязаны!
– А что на счет фотографий парня? – спросила я. – Что вы узнали?
– А, ну да! На одной из них некий Закари Джонс. Персона интересная, в том смысле, что на него ничего нет. Последнее место регистрации – общежитие при заведении высшей ступени профориентации. Кстати, он учился вместе с Питером Донохью – младшим братом Роберта Донохью. Оба журналисты. Год назад Закари Джонс окончил обучение и испарился. В прямом смысле. Нет ни места новой регистрации, ни счетов, ни карты социального страхования, ни водительских прав, – вообще ничего!
