— Тогда сделаем вот что, — решительно поднялась Мидэя на ноги. — Мы заговорим тебя, Пратт, спрятав твою жизнь в твою сестру. Тебя будут считать неуязвимым, непобедимым и даже бессмертным. Убить тебя можно лишь убив Эль, но знать об этом будете только вы и мы, а мы умеем хранить секреты. И это единственный способ. Ты сможешь победить врага своей выносливостью, потому что какие бы удары он тебе не наносил, какие бы раны не причинял — ты будешь оставаться жив, не чувствуя боли. И даже если тебе отсекут голову — ты будешь оставаться жив, и чтобы избавить тебя от столь нелепого существования, придётся забрать жизнь Эль. Такова цена заговора. Но я вижу, что ты победишь своих соперников, они выдохнуться, а затем падут от твоей руки. Силам света допустимо идти на хитрости. Но за нашу помощь тоже есть своя цена. Вы трое дадите нам несколько капель своей крови, как залог. Если вы обманете нас и не выступите на нашей стороне в час решающего боя — я использую вашу кровь, покарав за обман.
— Ведь сёстры света не творят зла и не идут на убийства, — хмыкнул Ингуш. — Забрав наши жизни — вы шагнёте на тёмную сторону.
— А я и не стану вас убивать — вы мгновенно уснёте на сотни лет, пока ваши тела не погребёт толстый слой ила, — с вызовом улыбнулась ему Мидэя. — Так что, морской владыка, мы договорились? Все согласны? Учтите, никто не сможет снять этот заговор, только те, кто его наложил.
— Я согласен, — кивнул Пратт. — Я готов биться и победить.
— Если этим я спасу отца и брата, я тоже согласна, — произнесла Эль.
— Как видишь, мы принимаем твоё предложение, хранительница, — протянул ей руку Ингуш. — Возьми мою кровь.
— Они придут, ты не оставила им выбора, — медленно идя с ней об руку, проронила Урсула. — Этот ритуал вымотал все мои силы. Хочу проспать дня три. Ты видела, какое сильное тело у этого Пратта, какие мышцы и ручищи? Когда он обнажился я так и ахнула.
— А я думала, тебе Лионель нравится? — устало пробормотала Мидэя.
— Нравится, — мечтательно вздохнула Урсула. — Зачем мне огромные ручищи морского демона? Лионель милый, он герой. Ты ведь не будешь против?
— Конечно нет, я буду только рада, если ты согреешь и заполонишь его сердце. Влюблённый воин — уже заговорён своей любовью, которая делает его неуязвимым в бою. По мне так пусть бы они все влюбились, мечтая выжить, чтобы упасть в объятья любимой. …Я вижу видения, Урсула, и они меня гнетут.
— Твоё бремя тяжело, близость с пламенем позволяет тебе видеть грядущее без прикрас. Я если честно боюсь смотреть, хотя у меня есть дар предвидения. Не хочу знать, что меня ждёт. Но уже скоро. Красный ореол вокруг луны недобрый знак. Пойду ка лучше разыщу Лионеля, а выспаться на старости лет успею.
…Мидэя так устала, что у неё хватило сил лишь сесть и сидеть, понуро опустив голову, укрывшись в их с Данатом личных покоях.
— Ты измучилась, дитя моё, — услышав голос покойной Старшей Матери, Мидэя ошеломлённо вскинула голову, глядя на такой знакомый образ. — В таком обличье тебе ведь будет беседовать со мной куда приятней? Я чувствую, что тебя терзают многие вопросы, Мидэя.
Но она пока была не в силах вымолвить и слова. Мидэя читала в священных манускриптах, что животворящее божественное пламя может являться в различных образах. И то, что перед ней сейчас стоял сам священный Аввин — на миг ввело её в ступор.
— О, мне так её не хватает, её мудрости, кротости и терпения, — выдохнула Мидэя, рухнув на колени, но заботливые руки Старшей Матери, которыми действовало пламя, усадили Мидэю обратно.
— В тебе есть куда большее, решимость и сила, которая теперь так необходима. Отвага, смелость и упрямство. Ты сделала всё верно.
— Тогда я хочу получить ответ на вопрос, который бередит мне душу сильнее всего. Почему за правду, за добро и за свет, должны гибнуть живые создания? Почему борьба света и тьмы стоит на смертях?
Образ Старшей Матери, тихо вздохнув, присел рядом, взяв её за руку:
— Эта борьба кипит с начала сотворения мира и по сей день, и будет продолжаться после, потому что только так, живые создания видят разницу между светом и тьмой, между добром и злом, любовью и ненавистью, гневом и радостью. Павшие за свет, освещают своей жертвой, своим подвигом будущее тех, кого они защищали. Их поступки учат следующие поколения, как поступать правильно, какие цели верны. Жертвы во имя добра рождают новых героев, защитников, которым есть на кого ровняться, с кого брать пример, чтобы отстаивать свою правду и оберегать слабых и невинных. Создания, погибшие в правом деле, полёгшие в боях за светлую сторону, на самом деле не погибают — они остаются в сердцах, в памяти, в истории этого мира, как маяки, как ориентиры, укрепляющие дух выжившим и победившим. Тьма не раз делала попытки истребить свет окончательно. Это очередная мощная атака. Затем зло заляжет зализывать раны, взращивать своих приспешников и готовиться к следующей битве. Наместник Ходрока, поводырь морока впитал в себя слишком много тьмы, его душа черна и полна ярости. За эти годы в мире созрело множество тёмных душ и они жаждут прийти ко власти. К границам Фараса будет стянуто много павших и слабых духом, поверивших заверениям тёмных, одурманенных мороком, считающих, что они пришли биться за святое, обманутые и обиженные. В подобных битвах мир очищается, Мидэя. В городах и поселениях всё равно останутся мужчины, женщины и дети, которые продолжат жить и размножаться, но уже без давления тьмы. И я не оставлю вас без своей защиты, как вы не оставили меня.
Она лишь на секунду отвлеклась на открывшуюся дверь, но этого хватило, чтобы образ Святой Матери растворился в воздухе. Но священный Аввин не ушёл, его сердце мощно трепетало в маленькой лампадке, висевшей на её шее.
— Ах, вот ты где! Я тебе повсюду ищу! — бросил Данат. От него веяло свежестью и его улыбка тут же вдохнула в неё силы. — Я написал и отправил послания с гонцами во все княжества, во все пределы. Что я ещё могу для тебя сделать?
— Спрятаться со мной в купальне, — с лукавством улыбнулась Мидэя.
— О, на такие подвиги ради тебя я всегда готов! — сверкнули ей в ответ синие глаза. — Красивая ты, дух щемит, от мысли, что ты моя. Я как только тебя увидел … ни вздохнуть, ни выдохнуть не мог, пока ты на меня таращилась, позабыв о почтении. Ещё тогда понял, что добьюсь. Вот только не думал, что полюблю…
— Авалатуя! — бросила Мидэя и двери в купальню закрылись на замок. — Сайва борн, — и вода в широком чане стала горячей. — Какое-то время нас не найдут и не побеспокоят, — прошептала она, с упоением целуя своего строптивого, но в её руках такого ласкового князя. — Мир подождёт.
Они и не торопились, нежась в воде и в объятьях друг друга. Поцелуи сменяли свои оттенки, прикосновения напор, дыхание меняло частоту, а стоны ноты. Для любви всегда найдётся место даже в самые смутные времена. А любовь этих двоих была предначертана ещё задолго до их рождения, потому что выпавшие испытания выносят либо истинно верующие, либо истинно любящие. Мидэя и Данат оказались истинно любящими.
— Князь, там к тебе гонец с депешей! — первым им попался Росс. — А ещё в стане оборотней мировая драка!
— Я разберусь с депешей! — бросил Данат.
— А я с дракой! — бросила Мидэя, ускоряя шаг.
Рыки, улюлюканья и подзадоривающие свисты были слышны за целую версту! Даже кое-кто из эльфов отправился поглазеть на это представление. Огромная толпа вольверинов собралась в круг, в центре которого неистово дрались Ахилл и Станис.
— Что здесь происходит во имя Великого Духа? — воскликнула она.
— Дикие нравы, — ответил ей один из эльфийских воинов, пожимая плечами. И только Мидэя собралась остановить драку, воспользовавшись даром, как её за руку схватила молодая женщина.
— Стой! Никакой магии! — сверкнула глазами вольверинка. — Я супруга вожака Станиса и я знаю, что говорю. Драка должна закончиться честно, победой одного из них, тогда спор разрешится. Они бьются не на смерть. Поэтому не мешай, фрэя!
