Он знал, что повинуясь клятве рода, сестра сохранит в тайне дар. Но как же его это бесило, ведь у ректора Академии не было и четверти того, чем обладала сестра. А потом и вовсе случилось нечто такое, что трещину между братом и сестрой превратило в бездонную пропасть. Заболел и слег Харвел – глава шиенгарата Хассер. Лекари только разводили руками, не в силах ему помочь. От старости нет лекарств, тут не поможет даже магия. Перед самой смертью отец словно помутился рассудком, решив оставить все наследство сильнейшему из своих детей – Норе Лигейрос. Его не заботило ни то, что она женщина, ни то, что носит имя другого рода. Серпий негодовал, Харвел был непреклонен.
Шиен Хассер умер на руках у сына, так и не изменив решения. Нора приехала на похороны, и тогда брат с сестрой впервые сильно разругались. Нора выкрикнула ему в лицо, что не нуждается в наследстве отца, грозилась наложить на себя руки, Серпий настаивал на том, что воля покойного, какой бы странной она ни была, должна исполниться. Девушка не желала ответственности, боялась ее и бежала. Шиена стояла на своем, до хрипа в горле, пылая яростью. Никогда в жизни она не проявляла такой стойкости и твердости характера. Волю Харвела не озвучили, на утро сестра уехала, Серпий принял шиенгарат. Нинель не понимала поступков матери, ей они казались совершенно странными и нелогичными, но скупые строки дневника не проливали много света на мотивы ее поступков.
Вскоре в жизни Норы возник молодой красавец, единственный представитель своего рода, шиен Милдор Терриш. Между женщиной и мужчиной вспыхнула такая страсть, в которую я, как женщина с довольно большим жизненным опытом, поверить никак не могла. Нора, как и ее дочь, рисовала чудесно, и почти все страницы дневника были в портретах Милдора. Но если любовь деревенской мышки к прекрасному кавалеру еще можно было объяснить, то, что нашел в Норе столичный повеса и первый красавец ашассов, оставалось загадкой.
Записи обрывались на моменте, когда шиена Лигейрос ожидала приезда любимого, волновалась и считала часы до встречи. Так совпало, что и Серпий Хассер решил поговорить и помириться с сестрой в это же самое время. Обе встречи состоялись, а ночью Нора приняла яд. Какой из двух визитов так повлиял на женщину, никто не знал, но Нинель почему-то во всем винила шиена Хассера.
В тот роковой вечер, она призвала ректора на башню, чтобы бросить в лицо свои обвинения. Он возражал, пытался убедить девушку в своей невиновности, но она лишь больше распалялась. Серпий наступал, Нинель отступала. В какой-то момент, когда он почти настиг Нинель, ее ноги коснулись парапета. От неожиданности шиена покачнулась, не удержалась, завалилась и полетела вниз. Последнее, что видела девушка – испуганное лицо Хассера.
Пожалуй, в таком раскладе, ректор мог оказаться и невиновным. Я же опиралась только на воспоминания Нинель, а девчонка его недолюбливала. Серпий дважды пытался ей сказать, что Агейро не пара ей. Вот только делал он это довольно резко.
- О чем ты говорил с сестрой в ту последнюю встречу? – спросила я.
Хассер развернулся и взглянул прямо в глаза.
- Ни о чем. Отпусти силу, почувствуй мою. Ты увидишь, что я не лгу. Мы с Норой встретились, я попросил прощение и все. Она больше не пожелала меня видеть, слишком радовалась, слишком возбуждена была, а я… Не придал этому значения.
- Значит, что-то случилось на втрой встрече с Милдором Терришем. – я чувствовала, что Хассер не врет. Знала это.
- Когда я увидел Нинель и Агейро вместе, то сразу вспомнил сестру и заметил сходство в поведении дочери и матери. Они были одержимы своими мужчинами. Посто одержимы! Жили ими, дышали.
- Не вы свели Дейва и Нинель? – глядя в упор на ректора, спросила я.
- Что? Я менталист, а не негодяй! Любовь слишком сильное чувство, чтобы играть им! – с достоинством ответил Серпий. – Я любил Нору, не чаял души в Нинель, а Рей… Рей не прсто мой друг, он мне жизнь спас, когда дикий мунг чуть не сожрал меня на охоте. Я был готов к ментальным атакам зверя, но оказался бессилен против его чудовищной мощи.
Не врал. Не убивал дядя сестру и племянницу, не сводил Нору с Терришем, чтобы обезопасить наследство, которым владел не по праву, не подкладывал Нинель под Дейва, чтобы устранить возможную новую наследницу. Он скорбел по тем, кого любил и искенне переживал за Рея.
- На Дейве Агейро была печть подчинения, - тихо сказала я.
- Откуда ты знаешь? Нинель? – я не стала упомянать о том, что первым мне об этом сказал Кайл, а только кивнула в ответ. – Не могла бы ты мне показать, как выглядела руна?
Странный поворот. Если он всю жизнь обладает ментальным даром, то уж наверняка должен знать, как выглядят магические знаки. Но вряд ли ашасс просил меня сделать это просто так. Наверняка, имел какую-то цель. Я прикрыла глаза и с головой нырнула в воспоминания.
Агейро обнимает Нинель, что-то нежно шепчет девушке, а она смотрит, как на шее мужчины вспыхивает руна. Лигейрос не понимает ее значения, просто смотрит, не в силах отвести взгляд. И я не понимаю тоже, потому что с первого взгляда символ очень похож на все остальные руны подчинения, но именно этот имеет несколько небольших отличий.
Закрываю глаза и представляю новую руну до мельчайших подробностей, а когда открываю их, знак висит в воздухе между мной и Хассером.
- Я так и думал! – зло выдыхает ректор и развевает мое волшебство.
- Что случилось?
- Это не простая руна подчинения. Это древняя магия, очень древняя. Ее называют «Любимый невольник», состоит из двух: простой руны «Подчинение» и запрещенной руны «Очарование».
- Почему запрещенной?
- Потому что против нее не существует защиты. Если хотят женщину влюбить в нужного мужчину или наоборот мужчину в нужную женщину, используют именно ее. У жертвы нет шанса. Она пьянеет от любви, начинает писать стихи объекту обожания или везде рисовать его портреты…
- Портреты… Да, у Нинель в альбоме почти везде один Агейро.
- Я подозревал, что использовали именно этот символ. Он удобен, потому что беспощаден. Сама посуди, маг легко может управлять любовником, в то время, когда влюбленная в него женщина готова пойти на все, чтобы остаться с ведомой куклой.
- Терриш был такой же куклой. Нора вела дневник, который потом нашла Нинель, и в нем рисовала портреты Милдора. Только там ничего нет о том, почему она решила свести счеты с жизнью.
- Сестра всегда была слабой. Думаю, Терриш бросил ее, как Дейв бросил Нинель. Окажись в минуту отчаянья с ней кто-то рядом, и она бы жила. Нинель оказалась сильнее… - Хассер глубоко вздохнул и посмотрел вдаль.
- Нинель надеялась, что новые силы помогут ей вернуть Агейро.
- Да, надежда сильнее отчаянья. – Согласился ректор. - И все же, если Терриш объявил бедняжке Норе о разрыве, значит, уже выполнил задумку мага, и их роман стал тому не нужен. Только я не понимаю, кому была нужна смерть покорной жены? Не понимаю. Нора, она…
- А кому была нужна смерть Терриша? Насколько я знаю, Лигейрос убил Милдора в тот же день, как Нора покнчила с собой.
- Хмм… А ведь верно! Если потянуть ниточку с этой стороны, выходит… - Хассер резко обернулся ко мне, его глаза лихорадочно блестели. – Ты понимаешь, что мы сейчас нащупали?
- Не понимаю, - честно призналась я.
- Есть всего один труд с древними символами. И он не у храмовиков. Жрецы не раз пытались заполучить сокровища повелителя ашассов, но все время терпели неудачу. Доступ к тайнику имеют лишь двенадцать глав шиенгаратов, включая самого повелителя. Войти туда может любой из них, а вот вынести любое сокровище, хранящееся там, можно лишь тогда, когда соберутся все двенадцать глав вместе и каждый даст свое согласие. В общем, это нереально. И фактически, получается, что древние знания можно получить лишь в самом тайнике. Я сам изучал руны там после смерти отца и вступления в наследство.
- И что это нам дает?
- Сужает круг подозреваемых до десяти, ибо себя я исключаю. – Хассер задумался и поправился. – Не сужает, сужало.
