но мне очень жаль, что мы с Мередит потеряли малыша, — говорит так, будто меня уже списал со счётов, будто я вообще к этому малышу не имел никакого отношения.
— Причины нападения на вас уже выясняются и я дума..
— Да плевать мне сейчас на это, — перебиваю его и поднимаюсь. — Я пойду к своей паре, и как только почувствую себя лучше, из-под земли достану того, что натравил на нас этих ублюдков, — говорю и Волтерс сжимает губы в тонкую линию.
— Если мне понадобится ваша помощь, я сам к вам приду, я сейчас вернусь к Мередит.
— И что дальше? — спрашивает он, а я останавливаюсь у двери и разворачиваюсь к нему. — Просто пойдёшь и будешь сидеть рядом с ней. Как будто ты её достоит? Как будешь её успокаивать? Прости, что не смог защитить тебя и нашего малыша? — бьёт меня по больному Волтерс, смотрит в упор, впитывает мои эмоции. — Я сразу сказал, что ты, щенок, её недостоин. А теперь ты её чуть не погубил. Разве не показатель тому это ужасное событие? Хочешь знать, что я решил? Ты больше к моей девочке не подойдёшь. Я едва не умер, когда увидел её пару дней назад, — говорит он и указывает на меня пальцем, а самого трясёт. — Я… — замолкает он, — вторую ночь просыпаюсь словно в бреду оттого, что она могла умереть! — орёт он — умереть из-за этих ублюдков. Из-за изгоев и из-за тебя! — словно бьёт наотмашь.
А я молчу, позволяю ему говорить. Он начинает давить ещё больше, потому что видит, что нащупал моё больное место
— Мередит тебе не пара и тот укус, что ты оставил на её плече, заживёт через какое-то время. Должно быть уже зажил. Вот только боль от её потери когда пройдёт?
Он двигается и лезет в карман пиджака, а после протягивает мне бумажку.
— Это то, что нашёл Джонатан. Прямо сейчас можешь отправиться и выместить все свои эмоции. — проходит вперёд и впихивает мне в руку лист на котором какой-то адрес — Часть тех, кто причастен к нападению на вас, — уточняет он, а затем смотрит в упор, ожидая моей реакции.
Красная пелена застилает глаза, и я срываюсь с места. Не помню, как покидаю больницу, врезаясь в кого-то на выходе.
— Далеко собрался? — спрашивает Джойс и становится у меня на пути. Глубоко вдыхаю и борюсь с желанием оттолкнуть его — Ты в таком виде сейчас столько ошибок наделаешь.
Перевожу взгляд, когда замечаю движение. Рядом с ним появляется Хэйдэн. Осматривает меня внимательно, а затем протягивает руку и выхватывает у меня из рук листок Волтерса.
— Что это такое? — спрашивает Джойс и принимает из рук Хэйдэна записку Волтерса. — Да что бы ни было, сейчас неважно. Возвращайся к паре, идиот! Будь с ней рядом, проживите это горе вместе.
— Я собираюсь отомстить…
— Ты в самом деле думаешь, что ей сейчас это нужно? — сердится на меня Джойс и толкает в грудь. — Ей нужен ты. Рядом. И твоя поддержка. То, что ты будешь в таком состоянии гоняться за ликанами, рискуя сделать себе ещё хуже облегчения ей не принесёт.
— Я не могу, — произношу я сквозь зубы и смотрю на Хэйдэна. Но он стоит передо мной с каменным лицом. Во всём согласен с Джойсом.
— Можешь, — вздыхает Джойс. — Если сейчас уйдёшь, рискуешь её потерять. — говорит он и протягивает руку. Кладёт мне на плечо и несколько раз ободряюще сжимает. — Всё, что тебя мучает стоит ей рассказать. Ты достаточно сильный, чтобы рвать своих врагов, но недостаточно сильный, чтобы признаться в своей боли любимой женщине? Если, не хочешь её потерять придётся делать то, что причиняет боль. В противном случае Волтерс сделает всё, чтобы разлучить вас. Вот уже начал стараться, — говорит и машет перед моим лицом листком Волтьерса.
— Джойс во всём прав, — наконец говорит Хэйдэн — Возвращайся к Мередит. Мы с ним проверим. Каждый из нас мечтает отомстить за вас и вашего… — замолкает он и поджимает губы. А я разворачиваюсь и возвращаюсь в больницу.
Открываю глаза и делаю глубокий вдох. В мой нос врезается неприятный запах лекарств, чистого белья и, похоже, куриного супа.
Но мне это не нужно.
У меня была истерика и Константин кого-то позвал, кажется, они ввели мне снотворное.
— Проснулась, моя девочка, — слышу мамы и поворачиваюсь. — Как же ты напугала нас, — говорит она и её глаза наполняются слезами.
Присаживается рядом со мной, берёт за руку и несколько раз сжимает. Выглядит так, словно не спала несколько дней, а её эмоции неприятно липнуть к телу.
— Если ты знала, что я пережила. Я думала, умру вместе с тобой, моя маленькая девочка.
— Разве вы с отцом не отказались от меня, — говорю я и мама вытирает слёзы.
— Одно дело говорить о том, что у нас больше нет дочери и в глубине души надеяться, что ты, неразумная девочка поймёшь свои ошибки и вернёшься в родительский дом, умоляя о прощении. — всхлипывает она, — И совершенно другое дело видеть тебя полумёртвой, — снова всхлипывает и ещё больше слёз катится по её щекам.
— Где Константин? — спрашиваю я и поднимаюсь. Всё тело болит. Каждая клеточка отзывается нестерпимой болью. Мама подскакивает и помогает устроиться. Подкладывает под спину подушку и поправляет волосы. — Где Константин? — повторяю я и мама прикусывает губу.
В груди у меня огромная дыра. Физическая боль от рваных ран, что я чувствую, меркнет по сравнению с тем, что я испытываю от потери нашего нерождённого малыша.
Я не хочу видеть мамины слёзы, слышать её слова о том, что они ждали моего раскаяния и я не хочу чувствовать запах куриного супа и это давящей и неприятной сейчас мне заботы.
Всё, что мне нужно это Константин и его объятия.
Я хочу, чтобы он посмотрел на меня, чтобы обнял и сказал, что не винит меня в том, что я оказалась настолько слабой, что не смогла дать достойный отпор. Не винит в том, что едва не был растерзан ликана из-за меня. В том, что всё это из-за меня нет никаких сомнений.
— Его нет, — врезается в мои мысли голос мамы. Ловлю её взгляд. Смотрит на меня с такой жалостью, что я хочу закричать — Он ушёл. — добавляет она и словно бъёт меня сейчас наотмашь — По каким-то делам стаи.
По каким-то делам стаи?
— Что ты такое говоришь? — взрываюсь я — Какие дела стаи? — кричу я — Мама! Какие дела стаи, если мы потеряли ребёнка, —
