ночи. Сейчас накрой нам, пожалуйста, здесь. Мясо, фрукты, пирожные, отвар…. Что еще ты хочешь, Птаха?
-Картошку, селедку и холодец, - решила я. –Что, такого блюда в вашем ресторане нет?
Повар удивленно покачал головой. Обернулся к Ружену, взглядом спрашивая – что это?!
-Из всего перечисленного у нас есть картофель, - глубокомысленно заметил он. –А что такое холодец? Селедка, я полагаю, какое-то мясо?
-Селедка – рыба. Морская, - вздохнула я. –Её в море ловят, солят, потом едят. С отварной картошкой – объеденье. Особенно, когда за окном уже ночь, а у тебя целый день крошки во рту не было.
-Птаха, тебе же Конт целое яблоко отжалел! – усмехнулся мой паладайн. Надо бы Серегу попытать – кто это такое. Слово знакомое, но как-то непривычно звучит.
-Так то яблоко было?! – в изумлении подняла я бровки. – А мне показалось – ранетка, внимания не стоящая. Ладно, если нет селедки – давайте быка. Есть у вас бык, целиком на вертеле зажаренный?
Главный повар покачал головой, явно принимая игру.
-Нет, леди Мария, быка нет. Но, может быть, вас устроит седло молодого барашка?
-А, попадешь к вам в дом – научишься и сёдла есть! -махнула я рукой, с вожделением глядя, как один из мальчишек поварят накладывает в тарелку мясо, какой-то гарнир, и водружает все богатство на стол перед моей светлостью.
Потом был горячий свежезаваренный отвар, пышные пирожные, и на закуску мне выдали креманку с воздушным нечто.
-И как? – спросил Ружен, когда я, отяжелев, отвалилась на спинку высокого стула. Пришлось показать ему большой палец. Говорить сил уже не было.
-Леди?
Кароль настороженно переводил взгляд с моего пальца на Ружена и обратно.
-Леди в восторге, Кароль, -усмехнулся Ружен, поднимаясь. – Просто она очень устала. Пошли, чудовище, унесу тебя куда-нибудь.
-Домой? – сонно пробормотала я, устраивая голову на его плече. Ружен только вздохнул. Ясно. Домой –в смысле в дом Андрэ нам не светит. И похоже, не только сегодня.
-Нет, Птаха. Унесу я тебя в свою….
-Пещерку? А там ванная есть?
-Ванная-то есть…. Но, может, ты заплыв до утра отложишь? Не утонула бы….
Я отмахнулась, под мерное покачивание в объятиях черного дракона уплывая в сон.
И снилась мне зима в родном мире. Теплая зима, снегопад за окном, кресло-качалка возле крошечного камина – папа когда-то давно, еще до моего рождения создал его в нашем доме, объединив каким-то способом с обычной печью. Потому что мама любит смотреть в огонь. Она так отдыхает.
На кресле – переброшенный через подлокотник шерстяной плед, открытая книга и мамины очки для чтения.
Родных я не видела, и от этого слезы сами текли по щекам. Я даже во сне понимала, что плачу. Только чья-то широкая ладонь все гладила и гладила меня по волосам, и чей-то голос мурлыкал какую-то песню, баюкая…
А утро началось с вторжения кого-то злого и рычащего.
Андрэ, конечно, рычал шепотом, но тем не менее меня разбудил.
-Ты почему ничего мне не сказал? –рычал мой опекун на моего же паладайна.- Думаешь, раз ты…. Значит, можешь утаскивать ее в свое логово? Птаха моя!
-Да кто ж спорит, Андрэ, - вздох Ружена. – Успокойся. Птаха – твоя. А я – Птахин. Как ты представляешь себе ее жизнь во дворце, где она никого не знает? Куда я мог бы ее поместить на ночь, если вы по уши закопались в допросы?
-Ты должен был оставить ее рядом с нами!
-Куда? На кушетку в кабинете герцога сгрузить? Или того лучше – в пыточной на столе устроить? Не дури, Андрэ. Это не сделает тебя привлекательней в глазах нашей девочки. Успокойся: я более всех вас заинтересован в том, чтобы с Птахой ничего не случилось. Ты хотя бы обратил внимание на то, как Синий на нее смотрел? Нет? Я так и подумал. Он же едва ли не сожрать ее хотел. И я не уверен, что в ближайшее время на Птаху не накинутся все более-менее приближенные ко двору молодые аристократы. И граф Оверст – первый среди них.
-Синий сейчас в Доме мадам Лоли. Говорят, он там всех, включая мадам, залюбил.
-Герой, - хмыкнул Ружен. –Ты ж понимаешь, что Птаху надо беречь? Если этот… гм…. До нее доберется…. Я не уберег сестру, но Птаху не отдам. Потому, пока вы с заговором не разобрались – Птаха будет со мной. Здесь, или там, куда распорядится переместить ее лорд Энтони. Пищу я буду пробовать сам. Не думаю, что Кароль попытается навредить твоей воспитаннице, но от плиты до рта дорога длинная. И рук много. Потому –либо Конт, либо я.
-Либо я сам, - мрачно буркнул Андрэ, перестав рычать. – Я понял, Ружен. Птаха ни на минуту не останется одна. Я пошлю за Китти…
-Нет! –как-то излишне резко ответил Ружен. –Пока вы не разобрались с заговором и графом Оверстом – никаких Китти возле Птахи не будет. Или ты еще не понял? Девчонка влюблена в этого прохвоста по макушку. Дома он к ней не приближался. Но кто поручится, что не найдет возможности подобраться к Птахе через служанку? Тем более, что и Птаха не жалует девчонку.
-Понял, согласно рыкнул Андрэ. – Но это против правил, Руж, ты же и сам знаешь.
-А еще я – паладайн. Её паладайн. Существо, до мозга костей преданное маленькой человеческой девочке, спасшей мне то, что дороже жизни – честь. Вернувшей мне то, что я считал давно и навсегда утерянным. Моего зверя. Ты знаешь, каково это – потерять половину себя.
Они еще долго о чем-то беседовали, то переходя на шепот, то почти крича и шикая друг на друга. Я просто сунула голову под подушку. Сплю я. Сплю и ничего не слышу. Вот ничегошеньки! И вообще – мне подумать надо.
Что там один глупый дракон шипел? Я – его? Его – кто? Воспитанница? Это он так считает. Воспитатель выискался. Самого бы кто воспитал.
Додумать мне не дали. Лорд Энтони пришел. Следом Эдориан прискакал. Все вместе они все-таки совершили невозможное – вывели меня из дремотного состояния, выволокли из кровати, в которой я обреталась в полной амуниции, разве что без туфелек. Ружен опять подхватил меня на ручки, прошипев, чтобы я хоть пять минуток побыла примерной девочкой, пока мы не доберемся
