любопытно и одновременно страшно. Не понимаю, откуда последнее чувство, но волосы на коже встали дыбом. Шаг, второй, выдыхаю и таки решаюсь взглянуть на холст, а там… Там я полностью обнажённый стою и смотрю себе в глаза. Без шрамов. Такой, каким был раньше. Сто семь лет назад.
Я заворожён. Лёгкими и в то же время точными мазками Диана прорисовывает детали, тени, рельефы. Я такой? Правда? Никогда не увлекался самолюбованием, поэтому собственное тело оказывается для меня открытием. Отсутствие шрамов выглядит странным, непривычным.
Подхожу к Диане вплотную, обнимаю, зарываюсь носом в макушку – прямо в центр фиолетового сияния, и тут меня словно молнией пронзает. Вздрагиваю, даже руки расцепляю, чтобы случайно не навредить любимой, но теперь она хватает меня за пальцы, не отпускает. И пишет, пишет. Продолжает дорисовывать детали, а потом роняет кисточку, хватается за меня второй рукой и… падает в обморок.
Диана
Результат меня просто поражает. Аман прекрасен, хотя и со шрамами я его люблю больше жизни. Его руки горячи, дыхание обжигает макушку, само присутствие кружит голову. Хватаю его за руку, дорисовываю последние штрихи, хочу обернуться, посмотреть на его реакцию, но голова кружится слишком сильно.
Ой…
Глаза закатываются сами собой, неимоверная слабость охватывает тело, меня кружит, словно я снежинка, которую подхватил ветер-шалун. Вот только очень горячо, я сейчас растаю! Стану капелькой, упаду в море и понесёт меня волна… ой, она уже несёт куда-то за горизонт.
Нет! Я не хочу расставаться с Аманом, он – мой маяк, мой якорь, мой спасательный круг. Я хватаюсь за него руками, они соскальзывают, они слишком ослабли. И тут я окончательно погружаюсь в пучину, вот только и она слишком горяча. Я снова нагреваюсь, мне невыносимо жарко, чувствую, что сейчас… испарюсь и вновь вернусь наверх, чтобы продолжить этот бесконечный круговорот.
- Милая, очнись! – меня зовёт далёкий голос.
Такой любимый, такой родной.
Меня опять колыхает, но уже по-другому. Словно я не простая молекула, а что-то более сложное. У меня совершенно точно есть голова, которая мотается из стороны в сторону, пока кто-то не фиксирует её руками, не обжигает своими прикосновениями… О, у меня есть губы! Точно, только они так сильно могут чувствовать.
- Давай же, приходи в себя! – моим губам вновь холодно, потому что от них оторвались.
- Нет! – шепчу я, имея в виду прерванный поцелуй.
Ведь я хочу ещё.
- Что значит, нет? – возмущается Аман. – Я тебя никуда не отпущу!
- Нет, - конечно же, не отпускай!
- Милая, что с тобой? – в его голосе страх. – Почему ты не хочешь оставаться со мной?
Он не понимает моего посыла. Я не это имела в виду!
Кое-как собравшись с силами, я таки выдаю:
- Не останавливайся.
Повторять ему, слава Богу, не надо! Аман тут же припадает к моим губам, неистово целует, обнимает, поддерживает. Впитываю его силу, страсть и сама начинаю оживать.
- Возьми меня, - шепчу ему на ухо. – Хочу почувствовать тебя всего!
- Я тебе точно не наврежу? – в его голосе беспокойство.
Оно глубинное, невероятно искреннее, такое покоряющее.
- Не навредишь, - приоткрываю глаза, насколько получается, конечно, растворяюсь в его взгляде.
Таком горячем, таком неистовом.
О да, кожа к коже, плоть к плоти, душа к душе!
И как я раньше жила без него?..
Утро будит нас своими звуками, запахами свежей сдобы и косыми лучами солнца, проникшими в комнату через небольшое оконце.
- М-м, - мои губы пересохли и слиплись. – М-м.
- Что с тобой? – Аман тут же реагирует на мои эмоции, а они далеки от радужных.
Показываю пальцем на рот, мол, водички бы. Но мой страстный муж понимает всё по-своему. Он притягивает меня к себе, целует, смачивает мне губы. Хм, тоже неплохой вариант.
- О-о, - только и могу выдавить из себя, потому что едва проморгавшись и взглянув на Амана, я понимаю, что… ничего не понимаю.
- Что такое? – ещё больше беспокоится дракон.
- В зеркало посмотрись, - еле выдавливаю из себя.
Сама же ловлю взглядом картину, которую я умудрилась написать вчера за какие-то полчаса. По памяти. В темноте. Вот это да!
Аман подскакивает, словно ужаленный, бросается к зеркалу, которое висит на стене. Немеет от изумления, бледнеет, на лбу выступают бисеринки пота.
- Но как? – его голос дрогнул.
- Н-не знаю, - я тоже дрожу.
Так странно смотреть на него без… шрамов. Его кожа гладкая, не осталось ни одного рубца, даже того на животе – самого кошмарного. Непривычно. Что я теперь буду гладить? В смысле, гладить, конечно, можно всё, но уделять особое внимание, дарить нежность.
Взгляд вновь возвращается к картине, и там я совершено чётко вижу, что нарисовала Амана именно таким, каким он сейчас стоит передо мной. Исцелённым, полным сил и… желания.
- Вот это поворот, - шепчу я и на дрожащих ногах пытаюсь подойти к мольберту.
Предварительно с трудом выпутавшись из одеяла.
- Куда пошла? – Аман подхватывает моё неустойчивое тело, перетягивает внимание с картины на себя.
В который раз убеждаюсь, что он прекрасен. Что со шрамами, что без. Сейчас он даже выглядит моложе, словно сбросил груз последнего века с плеч. Хотя, почему словно? Так оно и есть.
- Посмотреть поближе, - отвечаю на вопрос, хотя в этом нет необходимости.
И так всё понятно.
Мой голос низок, словно я вчера весь вечер распевала песни, а не рисовала.
- Ты просто невероятна, девочка моя, - шепчет Аман, вновь укладывая меня на постель. – А ещё тебе надо поесть, я чувствую, как ты истощена.
- Да? – удивляюсь его проницательности и только тогда начинаю чувствовать, что действительно голодна.
Дико, готова даже слона съесть!
