каждое слово и его возможные последствия:
– Скажите моему врачу дату и точное время операции, когда нужно снять воздействие. Я думаю, он сможет вам помочь.
– Это, конечно, хорошо, и правильно, но ты мне скажи сначала, как так возможно, что ты без сознания, а воздействие твоё работает?
Я закончила наводить порядок в сумке, достала гребень и занялась своей причёской, тихо ответила:
– Я не совсем без сознания, я вас слышала. И у меня хороший контроль.
– У тебя беспрецедентный контроль, я никогда в жизни такого не видел. И все твои воздействия были нужные и к месту. А тот щит, который истечения кишечного содержимого позволил избежать, при этом не закупорив кишечник и не нарушив кровообращение, это вообще шедевр, на него полбольницы сбежалось смотреть. Ты правда молодец, хотя твоему врачу и надо бы по шапке дать за то, что он тебе такое позволяет.
Я помнила этот вызов – пьяный отчим ударил приёмную дочь кухонным ножом в живот, она сама вызвала себе скорую, но к тому моменту, как мы приехали, она уже была без сознания, а нож отчим вытащил при нас, потому что ему нужно было что-то нарезать. Мой наставник сказал, она умрёт, если не сию минуту, то в операционной, если мы не сделаем невозможное. Мы сделали. Я потом грызла себя всю ночь за то, что не оставила в своём резерве силы на телепорт, мне и на щит этот едва хватило.
Я спросила:
– Как она, кстати?
Доктор качнул ладонью с неоднозначностью врача, который не имеет права делать прогнозы, я кивнула и сказала фразу, заранее заготовленную на случай таких расспросов:
– Когда выбор между «мы ничего не можем сделать на месте, пациент едет в больницу и орёт от боли» и «мы ничего не можем сделать на месте, кроме обезболивающего, пациент едет в больницу спокойно», врач делает выбор в пользу уменьшения стресса для всех.
– Да это понятно. Но если что, отвечать будет врач.
– Он знает.
– Ладно, я не об этом хотел поговорить. Ты, получается, учишься?
– Да.
– В техникуме при Институте Света?
– В Академии Граней.
У него так округлились глаза, как будто он не мог связать эту обшарпанную палату и глянцевый образ студента Академии Граней, которого на всех рекламных брошюрах изображали как нечто лоснящееся от богатства своих родителей и общего благополучия жизни.
– Как ты тут оказалась вообще?
Я усмехнулась:
– Жизнь умеет удивлять. Что конкретно вас интересует? У меня мало времени, меня ждут, – я посмотрела на часы, мы договорились сегодня поработать с Сари после обеда, а мне нужно было до этого ещё успеть в душ. Доктор опять понизил голос, как будто предлагал что-то неприличное или незаконное:
– Я хотел тебе предложить поработать у меня. Я преподаю в Институте Света, у меня там есть проекты всякие интересные, как раз по твоей части.
– Какой «моей части»?
– По демонам.
«С каких пор демоны – "моя часть"? Хотя...»
Я изобразила извиняющееся лицо, хотя виноватой себя не чувствовала – я и так отдала этой «части» гораздо больше, чем окупилось.
– У меня совсем нет времени. Но если вы дадите мне темы и примерное направление, я могу поделиться своими наработками в этой области, или пришлю к вам человечка, который разбирается.
– Хорошо, я напишу, – он посмотрел на часы и поправил халат, разворачиваясь к выходу, я спросила:
– Вы меня выписываете?
Он усмехнулся:
– Да тебя и не записывали, врачи не болеют, это даже не палата, – он осмотрел комнату, улыбнулся: – Если чувствуешь в себе силу, то можешь идти.
Я посмотрела на пустую упаковку от «солёного эликсира» в урне, потом на доктора:
– Это новинка наша была?
– Ага, неучтённое. Иногда мы как бы «пытаемся спасти до последнего» тех пациентов, которые уж сутки как не нуждаются. А врачи скорой нуждаются, поэтому вот. Ну и, ты понимаешь – тебя тут не было, тебе ничего не капали.
– Понимаю. Спасибо.
– На здоровье, – он окинул меня хитрым взглядом и добавил с лёгким подколом: – Иди, принцесса Лея. И я пойду.
Я изобразила смущённую улыбку:
– Узнали?
– Татуировку узнал, – он кивнул на Печать у меня на груди, которую стало видно, когда мне расстегнули комбинезон после падения, я промолчала. Он поднял ладони: – Не моё дело. Нам врачи всегда нужны, с любой историей. Не упахивайся так больше, главное для врача – не стать пациентом своих коллег, или ещё хуже, учеников, – он шутил, я улыбнулась и кивнула:
– Я постараюсь. Спасибо.
***
Я вышла из больницы в половине первого, самочувствие было не очень, я даже подумала взять карету, но порывшись в карманах, не нашла кошелька, и не смогла вспомнить, где успела его выложить. Через время я поняла, что это даже не моя куртка, как я умудрилась этого не заметить сразу, я не понимала.
Я в первый раз в жизни была настолько в дефиците, и не замечала этого, пока не упала. В книге про Вестника я читала о подобных случаях, он тоже не чувствовал своих границ, но я свою теперь запомнила, и была уверена, что впредь смогу быть осторожнее.
Странно, но я чувствовала себя хуже с каждым шагом. Пройдя несколько кварталов, я поняла, что вот-вот упаду, нашла ближайшую лавочку где-то во дворах и села, стала пытаться проанализировать свою ауру и понять, в чём дело. Было сложно, голова не работала совершенно, доходя до конца логической цепочки рассуждений, я понимала, что начала уже не помню, и не могу сказать, для чего вообще вся эта цепочка была.
Внутри было море силы, но она была настолько чужой и лишней, что если бы это была еда, я бы вызвала рвоту, чтобы от неё избавиться. Она мне не подходила, она отравляла меня.
«Поспешил ты с патентом, Кори. Хотя, какой учитель, такой и ученик. Деймон тоже любит спешить.»
Попытавшись как-то отделить эту чужую силу от своей, я поняла, что не могу – моя уже активно тратилась на то, чтобы переработать эту чужую, и если я её просто сброшу, то опять останусь в дефиците.
Из ближайшего дома вышла
