Опасность не пугает — заводит. Раздражает, заставляет вспыхивать.
— Вот как? — уточняю спокойно. Но моё спокойствие — лишь видимость.
— Ты думаешь, что я играю? Девочка, я привык добиваться своего. Парность — не сказки и не выдумка. Проклятье богов, — злость. Холодная, взвешенная, — но неужели ты думаешь, что я не смогу сделать твою жизнь невыносимой, мой свет? — и ласковые касания пальцев на щеке на контрасте с ледяным тоном вызывают страх. И негодование.
— В таком случае, наша совместная жизнь может стать весьма неприятной. Взаимно. Не так ли, мой император?
Я поднимаюсь легко. Шуршит край одежды. Мы близко, очень близко. Жар чужого тела, солнечный запах нагретых камней, трава-полынь.
Он чуть приподнял губу, обнажая острые клыки. Я ухватила хвост, так, как показывал Таэро Даэ. Зашёл у нас на Мертвой материи однажды спор…
Несколько точек — и часть тела немеет. Ненадолго, но неприятно. И мы хотели договориться? Пока выходит скорее поссориться.
Горло сдавливает, но я сохраняю такое же ровное и безразлично благожелательное выражение лица.
Кисточку жалко. Мягкая, пушистая. И совсем не хочется её общипывать, но если такое безобразие продолжится, то придется.
Нет, прятаться, рыдать и умолять я не стану. Бежать мне некуда. Унижаться — не смогу. Как не смогу стать и безвольной игрушкой, которой лишь командуют. Деспотов мне хватило в прошлой жизни. Дракона в клетку не посадишь.
Он смотрит едва не недоуменно. Не сразу понимает, что происходит. Чуть хмурятся точёные брови. Мелькает раздвоенный язык.
— Вот как, — негромкое в ответ, — уверена, что сможешь со мной потягаться?
— Мой император, — глаза в глаза. И я вижу в чужих своё отражение.
Рассыпавшиеся по плечам рыжие пряди волос. Чуть вздернутый нос. Широко распахнутые глаза. В них стоит тьма. Из глубины души на императора смотрит дракон.
— То, что моя верность принадлежит вам, ещё не значит, что вам принадлежит моё сердце. Я задала простой вопрос. Каким образом я могу вам помочь?
— Это ты узнаешь сама, когда придет час. Пока нам не о чем говорить, — Шиаргат Асайши кажется статуей имени себя. Ни тени эмоций не прочесть на чужом лице, — бессмысленный разговор, мы оба знаем, что нам суждено быть вместе. Так или иначе. Но мы оба слишком упрямы, чтобы просто признать свою привязанность. — Что ты хотела рассказать?
Он переводит тему, ничуть не стесняясь. Отстраняется, мгновенно вырывая хвост из моих пальцев, и тот тут же обвивается вокруг чужой ноги. Ловко.
Я не понимаю этого мужчину. Знаю, к чему он стремится, но. всё равно не понимаю.
Ярость, угрозы, шантаж. И тут же непробиваемое спокойствие. Это и пугает, и притягивает. Ведь знаешь, что он может быть совсем другим. Заботливым. Внимательным. Почти нежным.
Не даю шанса себе отступить и промолчать. Лишь отхожу к окну. Иллюзия расстояния между нами.
Чего ты хочешь? Чего жаждешь? Чего просишь? Когда сам с собой не в ладах.
— Мой император. Шиаргат, — поправляю себя, — не буду долго ходить вокруг и тянуть ящериц за хвост. Несколько недель назад, когда я впервые очутилась в вашем замке, и у меня возникли некоторые проблемы с родственниками после того, как краэнг выставил меня из спальни…
Скрежет зубов. Упоминание любого возможного соперника лишает саламандра равновесия.
— Тогда мне предложил помощь один ваш родственник.
Удивлён. Значит, это точно не продуманная им операция. Уже легче. Что ж, отвечать — так за всё и сразу.
— Надо сказать, что выхода у меня тогда не было. О сделке я сожалею, но и другого пути в сложившейся ситуации не существовало. Нормального, по крайней мере.
Я рассказывала всё сухо, коротко и лаконично. Предпочитала не заострять внимание на собственных чувствах. Сейчас они не имеют значения. Только факты.
А факты были невесёлыми.
— Вот брошь — передала запечатанный в конверт артефакт, потом без улыбки добавила,
— но я была бы признательна, если бы вы позволили мне воткнуть её в край вашей одежды. Снятой одежды. И, таким образом, сдержать клятву.
Шиаргат промолчал. Только золотые глаза недобро полыхали.
Темные, глубокие, яркие.
— Делай.
Короткий ответ. Только хвост с кисточкой притягивает взгляд, извивается в воздухе.
Глава 3
Распечатать конверт. Вынуть брошь — в перчатках. Не стану я трогать руками непонятный артефакт.
Верхняя накидка летит мне на колени. Тяжёлая. Ткань приятная, бархатная на ощупь. Булавка входит легко. И тут же озаряется багряным, неприятно-ядовитым светом.
— Что ж. С энгом Шиаррашем я разберусь, — кайсар кидает тяжёлый взгляд на свою одежду.
Короткий вздох. И он протягивает мне ладонь. Сильную мужскую ладонь со следами мозолей от оружия.
— Мне нужна ваша помощь, моя дорогая. Моей магии слишком мало.
Я задавила вопрос о настоящем краэнге. Если звать того не хотят — значит, причина есть. И я даже подозреваю какая.
— Не смотрите так выразительно, — мою ладонь он держит удивительно бережно и почти нежно, — у краэнга много других дел. Если у него находится время делать глупости — найдется и на всё остальное, — губы сложились в насмешливую улыбку.
— Не могу не согласиться, — ровно откликнулась в ответ, — однако, вы сами затеяли эту подтасовку. Неудивительно, что краэнг пошёл на поводу у эмоций. Думаю, он устал за столько лет держать их под жесточайшим контролем.
Нет, мне не было жалко настоящего Аргата. Все эти игры в подмены, поцелуи и преследования хороши только на экране да на страницах книг. Да, я никак не могла догадаться об этом с самого начала. Что поделать, не Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро. Но теперь, когда знаю… это не повод ссорить кайсара с единственным и самым верным союзником.
Есть и другие способы проучить наглеца.
— Вы его оправдываете? — искреннее удивление хищника.
— Нет, — отвечаю ровно, — мне лишь жаль, что его не приучили к тому, что не всё, что ты желаешь, можно получить. Поэтому я от всей души хотела бы, чтобы ваш брат нашёл свою пару. и ему пришлось бы за ней погоняться и почувствовать все неприятности, что он доставил мне, на собственной шкуре.
Взгляд саламандра. невольно стало приятно. Столько добродушной усмешки, теплого изумления и непритворного восхищения и благодарности там было.
— Вы мудры не по годам, — теплые губы касаются кончиков пальцев, — кажется, теперь я понимаю, насколько сам был не прав, моя госпожа, — ох эти искусительные нотки! Ласковое урчание сытого хищника, хитрого змея, которое стоит запретить законом!
Моя ладонь уютно тонет в чужой.
Черты лица Шиаргата заостряются, глаза сияют, источает золотистый свет кожа. И словно невидимый колпак накрывает сброшенную одежду. Под глазами мужчины пролегают тени, но он выглядит уверенным.
— Вот теперь они будут считать, что булавка всегда со мной.
Удовлетворенный выдох. Шипение.
— Поохотимс-ся.
Я смотрю, как он коротко отдаёт приказы, связываясь со своими вассалами. Как хищным азартом блестят глаза, как оживает бледная тень.
И вдруг понимаю, насколько сильно пророс этот мужчина в моём сердце.
Чтобы удержать его внимание от "моя пара" до "люблю" придётся очень постараться. Но и я больше не готова размениваться на мелочи. Мой дракон точно знает, что эта золоченая прелесть наша и никуда от нас не денется.
Я не мешаю. Сейчас это — не моя война.
Лишь чуть вздергиваю бровь, когда мы выходим в соседнюю комнату — так же явно предназначенную для деловых визитов.
Посетитель входит неслышно. Стремительный, гибкий, опасный. Он выглядит копией своего сына, только глаза не стальные, а тёмно-синие, и на лице — ни единой эмоции. Бездушный робот, оболочка от дракона. Коэрон Шакарт. Тот, кто потерял свою пару. Командующий армией.
Он обегает глазами комнату, обводит нас взглядом. Прожигает наши соединённые ладони
— на что кайсар лишь беззастенчиво усмехается.
