Она все еще была в платье старой садовницы, которое Пятые Таланты порвали, пока искали скрытые ножи, а потом бросили ее в эту камеру. Это был винный погреб, полный бочек с символами винокурен с островов Виндфаста. Одна лампа висела под потолком, ее слабый свет бросал тени на каменный пол.
Мика сидела на бочке часами, ждала исхода. Чем дольше она сидела тут, тем больше верила, что ее приговорят к смерти за ее поступки.
Сцена в атриуме была размытой. Крики Джессамин. Кровь вокруг ножа в груди мимика. Треск шеи Обера. Он не был непобедимым. Хоть он был уверен в своей формуле, ему не хватило смелости использовать ее на себе.
Мика знала, что они с Калебом поступили правильно, хоть они пошли против приказов Джессамин. Она надеялась, что Джессамин поблагодарит их за то, что они убрали лорда Обера и освободили ее от ужасной сделки. Но она приказала людям Обера увести их, не посмотрела им в глаза.
Принцесса предала их, как Обер предал мятежников из Близнецов. Мика верила, что Джессамин была лучше этого, и правда жалила.
Мика не была уверена, изменила ли что-то своими действиями. Обер получил по заслугам, но они не закончили спасать империю. Принцесса управляла зельем Пятого Таланта, и она могла все еще использовать ее.
«Может, все было зря».
Мика хотела поговорить с Калебом. Их увели в разные камеры, когда Пятые Таланты схватили их. В подземелье поместья был только погреб, потому Мику в нем и держали, и она потеряла счет времени, проведенного тут. Сильный запах вина, который бил по ней, когда ее бросили сюда, теперь едва ощущался.
«Может, они оставят меня тут до конца войны».
Пока она ждала, Мика невольно думала о Стоунфоссе. Она приняла облик матери. Отца. Братьев по очереди. Они все еще могли быть живы, или все уже умерли. Не знать, что с ними стало, было хуже, чем знать, что ее дом пал.
Мика не знала, подумала бы ее семья, что они с Калебом поступили верно. Они всегда были верными империи, служили в армии без жалоб. Но будущая правительница империи выбрала темную тропу. Смелая и благородная семья Мики стала бы слушаться Джессамин без вопросов, если бы у них был выбор? У Мики выбора не было. Она видела, какие страдания причинил Обер, как он не ценил жизни Талантов, людей. Он заслужил смерти.
Пока Мика меняла лица в мерцающем свете лампы, она подумала о мимике Обера. Она знала женщину как Юфию, Ривена и лорда Арена. Она хотела бы лучше рассмотреть ее настоящее лицо. Она успела заметить только седые волосы и черты, что были старее, чем ожидалось. Что заставило женщину служить Оберу так долго, несмотря на то, что он делал с Талантами, как она? Мика вряд ли узнает.
Она вернула свое лицо, все мышцы были размятыми и уставшими. Явно близилось утро. Она надеялась, что Джессамин даст ей увидеть Калеба перед тем, как казнит их за убийство ее жениха.
Это получали Таланты за верность лордам и леди.
Мика не должна была верить, что с Джессамин было иначе. Знати было плевать на людей, как она. Так было всегда.
А потом дверь погреба открылась, и вошла Джессамин. Мика так удивилась принцессе, что чуть не упала с бочки.
— Джесс…
— Минутку, Микатея, — принцесса обратилась в невидимой фигуре за дверью. — Я хочу поговорить с пленницей наедине. Я буду в безопасности. Не дайте никому нас беспокоить.
Голоса гудели за дверью, а потом она закрылась, оставив Мику и Джессамин одних.
Мика напряглась, принцесса прошла на свет. Она была в том же красном платье, что и в последнюю их встречу, и она выглядела уставшей. Они обе не спали ночью. Лицо Джессамин тоже стало портиться, словно то, что Квинн сделала, чтобы вернуть ее красивые черты, было временным.
— Принцесса, — начала Мика.
Джессамин вскинула руку, показывая пятна, вернувшиеся на открытой коже.
— Я не хочу тебя слушать, Микатея.
— Если позволите объя…
— Нет времени, — Джессамин отошла от Мики, словно боялась, что Мика бросится на нее, хоть и сказала стажам, что не была в опасности. Она не зря была осторожной. — Слушай внимательно, — сказала принцесса быстро и тихо. — Лорд Обер оставил указания, чтобы, если его убьют, формулу Пятого Таланта доставили королю Обсидиана.
— Что? — Мика вскочила на ноги. — У короля Обсидиана…
— Молчи, пока я не закончу, — рявкнула Джессамин. — Ты уже все достаточно испортила для одной ночи. Я знала, что он это сделал. Мне нужно было время, чтобы найти его гонца, а потом я сделала бы ход против него.
Челюсть Мики стала длиннее, когда она поняла слова Джессамин.
— Вы только притворялись, что заодно с ним?
— Я надеялась, что вы смогли найти гонца, когда возвращались из гор. Вы не поверили, что я вела себя правильно, и теперь мы все обречены.
— Но я думала…
— Думала, что я бросилась к монстру ради нового лица, — голос Джессамин был полон холодной ярости. — После всего, что мы пережили, я думала, ты знала меня лучше.
Мика уставилась на нее. Она не так поняла? Было сложно соображать. Она отдыхала за сутки только то время, пока была без сознания из-за нападения стража. Она ужасно устала.
— Я думала, вы согласились с ним работать. Без Баннера и Арена…
— Потому я нуждалась в тебе сильнее обычного, — голос Джессамин дрогнул, она разглядывала трещины в стенах погреба. Она не смотрела в глаза Мики, но уязвимость была видна в напряженных плечах и том, как она сжимала юбку. — Вы с Калебом были моей последней надеждой. Мне пришлось принять Обера, когда он прибыл с сотней Пятых Талантов. Мне нужно было придумать ход против него, — она с дрожью вдохнула. — Но ты не поверила в меня. Ты… предала меня.
Мика села на бочку.
— Мне так жаль, Джесса.
Она не верила сперва. Она искала знаки от Джессамин, но принцесса хорошо играла роль. И Мика отчасти понимала, почему Джессамин согласилась бы сотрудничать с Обером, узнав, что обсидианцы зашли далеко. Стоунфосс. Талон. Восток острова Эмбер до гор Ридж. Она видела смысл в работе с врагом, чтобы остановить вторжение.
Но Джессамин уже пыталась играть с лордом Обером, выжидала момента, веря, что сможет его перехитрить. Это привело только к боли.
Мика подняла голову.
— Позвольте уточнить, — сказала она. — Мне жаль, что я не поверила, что у вас есть план, но я не жалею, что мы убили Обера и его мимика.
— Прошу прощения?
— Они слишком опасны, они слишком сильно навредили. Я не жалею, что убила их.
Джессамин уперла руки в бока, уже не избегая взгляда Мики. Она была сейчас больше похожа на прежнюю себя, чем в атриуме, энергичная, а не холодная, злая, а не спокойная. Ее кожа снова теряла облик.
— Ты понимаешь, что объявляешь себя нераскаявшимся предателем империи Виндфаст?
Мика встала на ноги.
— Я — предатель для всех, кто вредит империи, включая вас. Я не отрекаюсь от того, что сделала.
Мика и Джессамин смотрели друг на друга, мерцающая лампа бросала тени на их черты. Мика не хотела отводить взгляд. Она перестала бояться принцессы, перестала видеть в ней сверхчеловеческую силу. Она ощущала вину за то, что не дождалась и не узнала ее планы, но она была уверена, что Обер задумывал для нее худшую судьбу.
И она смотрела на подругу, надеясь, что Джессамин поймет, но уже не жалея, что так поступила. Мике порой казалось, что ее нужды, мнения и сознание были поглощены принцессой. Но это Мика сделала правильно.
Она не сдавалась.
Тени плясали вокруг них, и звуки не прерывали тишину.
Джессамин первой отвела взгляд.
Она вздохнула, но звучало это как смирение, а не жалость к себе.
— Я не прощу тебя за то, что ты не доверилась мне, Мика, но я знаю, каким был Обер. Он задушил бы меня в тот миг, как я родила бы ему сына, если бы я поддержала соглашение.
Мика не могла с этим спорить.
— Значит, вы отпускаете меня?
Джессамин фыркнула.
— Не совсем. Не будем забывать, что вы с Калебом уничтожили хрупкий альянс при свидетелях, которые верны лорду Оберу и обладают множеством Талантов.
