Обнимай меня, обнимай…
Проникай под кожу все дальше.
Только в музыке есть покой.
Только в музыке нет фальши.
Обнимай меня, обнимай.
Поднимай меня выше, выше.
Мы ворвемся в безумный рай.
Мы танцуя умрем на крыше.
— Мне все равно, что ты такое, — сказал Эдвелл, кладя одну руку на талию мнимой Лидии.
И второй насильно приподнял ее руку на уровень своего плеча.
Флай бессильно смотрел в лицо администратора.
— Мне нужно все, что ты сумеешь натанцевать. Все, до последней капли. Если ты мужчина — что ж, может быть, это как раз поможет мне.
— С вашими проблемами вам нужен не танец, вам нужен курс у специалиста, — сказал Флай. — Хороший маг вам помог бы, Корни.
Он бы коснулся воспаленного разума Эдвелла, если бы мог. Проник бы под кожу, или как оно там прозвучало в песне. Но неизвестная магия, непонятная сила уже передвигала Флая так, как было угодно Эдвеллу.
Обнимай меня, обнимай…
Флай скрипнул зубами. Сбился он со счета, все-таки сбился. В который раз известная песня зашла на новый круг? В сороковой? В пятидесятый?
— А что потом? — спросил он, не по своей воле кружа в танце.
— Потом ты примеришь ее туфли, — слегка задыхаясь, ответил Эдвелл. — Если они окажутся малы, я отрублю тебе пальцы. Мне все равно. Ты должна танцевать.
— Но без пальцев я не смогу, — терпеливо сказал Флай. — Послушайте, Корни…
— Не называй меня по имени, девка!
— Послушайте. Я мужчина. Более того, я маг, менталист. Я могу вам помочь. Не так, как помог бы специалист-мозговед, но могу. Дайте мне немного отдохнуть, и вы увидите — я могу помочь!
— Мне не нужна помощь, — яростно дыша Флаю в лицо, сказал Эдвелл. — Мне нужна она!
— Расскажите, — предложил Флай. — Расскажите, зачем вам нужна Ара. Вы же хотите поделиться этим? Вы ни с кем никогда не делились этим, да? Ну так расскажите. Вы же все равно не оставите меня в живых.
— Пока ты стоишь на ногах, ты будешь танцевать. Потом я надену на тебя ее туфли.
— Туфли Ары, — сказал Лид. — Скажите это. Назовите ее по имени. Ведь вы ее любите, Корни.
— Не смей называть меня по имени! Не смей произносить ее имя!
Обнимай меня, обнимай,
Проникай под кожу все дальше…
Эдвелл ударил по лицу без предупреждения, отшвырнул Флая к стене. Тот ударился спиной и головой. В шее что-то щелкнуло — на какое-то время боль полностью прекратилась, вот только проклятая слабость никуда не ушла. Но Лид чудом устоял на ногах и даже принял боевую стойку. Будь что будет, и даже лучше, если сейчас Эдвелл убьет его — хотя, конечно, и не хотелось бы. Зато, злой и во второй уже раз неудовлетворенный, он ринется наружу. А там — там наверняка уже ищут. Ему уже не добраться будет ни до Тони, ни до Ары. Они в безопасности, а Эдвелл — нет…
Жаль, конечно, что план Миллса дал осечку в таком неудобном месте. Всего-то просчитались они, думая, что Эдвелл выйдет на охоту после концерта, то есть уже вечером, а он схватил фальшивую Лидию прямо в коридоре. Оглушил наблюдателя, который заметил, что дело неладно, и стремительно выволок на улицу с черного выхода — там, разумеется, не дежурил Руис Орлео, да и вообще никого не оказалось. Приложил головой об стену, подогнал машину поближе — и затолкал Флая на переднее сиденье.
Кто ж думал, что администратор совсем потерял разум и осторожность? Хотя, конечно, стоило подумать. Флай поежился: а что, если этот выход караулили, но Эдвелл убил какого-нибудь полицейского? Запросто мог.
— Иди сюда, Корни, — сказал Флай голосом как можно более низким. — Не хочешь помощи? Тогда мне придется убить тебя.
Эдвелл коротко рассмеялся. Конечно, смешно, когда тебе угрожает хрупкая девушка. Да будь Флай сейчас даже парнем — все равно администратор здорово превосходил его габаритами. Ну что ж, и такого противника можно победить. Вспомнить, как они дрались на улице в детстве — очень хорошие мальчики, все они превращались в настоящих демонят, если дело доходило до стычек с малолетними хулиганами. И дрались не до первой крови, а как минимум до потери сознания. И даже на грани этой потери ухитрялись побеждать. А если нет, то позор на всю жизнь!
Вот и теперь, позор ему, если сдастся. И лучше всего, конечно, было бы победить или погибнуть с честью и пользой.
Обнимай меня, обнимай…
Вместо того, чтобы драться, Эдвелл поманил Флая к себе.
— Мне нужно, чтобы танцевала, девочка. Знаешь, что я говорил предыдущим? Что если они будут хорошо танцевать, стараться — я отпущу их. Тебе не скажу. Ты и так знаешь. Ты будешь четвертой. Твоя подруга — пятой. А затем я приглашу на танец ее.
— Назови… Назови Ару по имени. Ты же любишь ее, — упрямо повторил Флай.
Его тело снова плохо слушалось его. На этот раз Эдвелл только смотрел на танец. И боль вернулась в многострадальную голову. Но теперь уже Лид чувствовал, что и магия постепенно возвращается. Еще немного, и он сумеет одолеть Эдвелла. Приблизившись к нему в танце, Флай сделал выпад в попытке поймать администратора — за шею и в железный захват. Если как следует прицепиться, то можно будет повалить Эдвелла, а затем попробовать подавить волю.
Но, невзирая на массивность, администратор все же был танцором — что подразумевало и реакцию, и гибкость, и ловкость. Он легко уклонился, и Флай упал.
— Я приглашу ее, — продолжил Эдвелл. — И дам ей ее собственные туфли. Те, в которых ты потанцуешь для меня завтра и, может, послезавтра. Думаю, ты выносливее, чем кажется. Первая девочка тоже была выносливая, вторая сдалась быстрее.
— Зачем первые туфли? — спросил Флай, поднимаясь. — Почему сразу не начать накапливать энергию в туфли Ары?
— Не называй ее по имени! — заорал Эдвелл истерически.
На этот раз Лиду удалось уклониться от удара, но зато он едва не упал. Проклятая слабость.
И проклятая песня! Так и лезет в уши.
Обнимай меня, обнимай.
Поднимай меня выше, выше…
— Почему? У Ары есть имя, красивое имя. И сама она красивая, да? Я знаю парней гораздо моложе тебя, которые признаются ей в любви и хотели бы с нею спать.
Этот удар Флай пропустил. Устоял с трудом, да и то, кажется, лишь из-за неведомой ему магии.
Да ведь она в туфлях, которые он сам надел на ноги! Вот отчего тепло начало струиться оттуда, снизу. Он ворует обувь, что-то с нею делает, передает какую-то энергию танцовщице… А потом уже что-то берет от нее, что накапливает только в обувь Ары Деннитсон. Одну пару нашли при жертве, одну он отдал Аре, но что-то то ли не сработало, то ли подействовало на нее не так. А может быть, именно так, как задумывал негодяй? Он увидел, что все правильно и так, как надо.
И третья пара будет предназначаться уже ей, Аре…
— Твоя подружка после тебя потанцует в ее туфлях, — продолжил Эдвелл. — Они зарядятся. И после этого я приведу сюда ее. Она хотела танцевать? Хотела быть талантливее всех? И, быть может, хотела быть моложе, а заодно — чтобы моложе был я сам… Что ж, она получит все это. Все в одном танце.
Обнимай меня, обнимай…
— В одном? — спросил Флай, едва шевеля губами.
Кажется, нижняя стремительно опухала.
— После того, как твоя подружка отдаст мне свой дар, в последней паре обуви моей избранницы будет столько чужого дара, что хватит для одного лишь танца. Она будет танцевать, наслаждаясь своим великим талантом и не сумеет остановиться, пока не упадет замертво, а потом ее разорвет на части, — захохотал администратор. — А ты как думала, глупая? Ты думала, это жертва ради любви к ней? Нет. Я ненавижу ее! Я, я, который стелился у ее ног, я, который не может даже смотреть на других женщин — я для нее нехорош!
— У вас проблемы с душой и разумом, Корни, — сказал Флай.
Разозлить его еще сильнее. Пусть окончательно выскажет все, что накипело. Выплеснет ненависть. Флай уже ощущал, как рушатся последние блоки Корни Эдвелла, как плотина под напором огромного вала воды. Еще немного — и…
Музыка вдруг стала такой громкой, что пришлось зажать уши, и свет вспыхнул настолько ярко, что Флай зажмурился. Туфли сжали ступни так, что нервы в ногах так и взвыли, пронзив болью от пальцев и до поясницы. Он упал и сжался в комок. Несколько пинков — Эдвелл не выбирал, куда бить, попадал то по крестцу, то по почкам — и вдруг все погасло и стихло. Лид не сразу понял, что остался один. Дрожащими руками он попытался снять туфли, но не сумел даже расстегнуть ремешков. Тихо, тихо и вкрадчиво музыка вдруг зазвучала снова, на этот раз другая: арзала, танец смертельной ненависти, танец-поединок. И музыка эта подняла Флая с пола, разогнула, несмотря на боль в спине, ногах и голове, и заставила танцевать.
