Почему именно его?
Казалось, что проблем и опасности от него не исходило.
— Доброго дня! Мне нужно скататься до одного адреса, а затем вернуться сюда же. Сможете подождать немного у места назначения? — выпалила я, заглядывая к водителю, на что он кивнул:
— Без проблем. Только оплата сразу.
— Договорились.
В салоне было тепло.
И я быстро забралась на заднее сиденье, обхватив себя руками, чтобы скорее согреться.
И чтобы ощутить наличие толстого конверта.
Ехать нужно было пару кварталов.
Я ехала в место, где родилась.
Самый опасный и грязный район нашего города, откуда бежали все, если только появлялась такая возможность.
У меня не было никаких приятных воспоминаний, связанных с этим местом.
Только всё самое страшное и удручающее — мамины слезы.
Вечно нервный и возбужденный отец, о котором я даже думать не хотела.
Плачущий испуганный Лео.
И орущие посреди ночи соседи, которые просили заткнуться моего отца.
Я бы ни за что не вернулась сюда по доброй воле.
И сейчас не собиралась останавливаться надолго.
Мама столько своих сил отдала, чтобы мы узнали лучшую жизнь, что даже воздух этого квартала казался предательством с моей стороны!
Чтобы сбежать и увидеть хоть каплю нормальной жизни, мы ютились втроем в съемной комнатушке. И чтобы оплатить ее и лекарства для Лео, мама работала на две ставки медсестрой в том самом отделении, где мы сейчас были с братом.
Мне было страшно и больно от мысли о том, что моя дорогая и самая добрая на земле мама в своей жизни видела так мало хорошего.
Вся ее жизнь была борьбой с обстоятельствами.
С отцом.
И за жизнь Лео.
Время шло, но в квартале ничего не менялось.
По крайней мере, в лучшую сторону.
Я знала здесь каждый темный вонючий переулок.
Каждую улицу, где не горели фонари, а ночами кто-то кричал — от боли, ненависти или находясь в неадекватном состоянии.
Когда машина свернула на одну из улиц, которая шла под небольшим наклоном вверх, то водитель только выругался.
— Ну и дорога! Сплошной лед!
Я молча кивнула в ответ и не стала добавлять, что лед — это самая маленькая из всех бед этого квартала.
— Не смогу заехать выше, извините. Я вот здесь на углу припаркуюсь. Сможете пару домов пройти? — обернулся на меня водитель, и я снова кивнула, хотя, признаться честно, не очень хотела мелькать здесь, даже если нужно было пройти пару десятков метров.
— Я даже машину глушить не буду. Вы же скоро?
— Да, только отдам кое-что знакомой — и сразу же поедем обратно.
Вылезала я из машины нехотя и снова ежась от холода.
На улице было и правда настолько скользко, что впору было ехать на коньках!
Видимо, днем снег очень хорошо подтаял, а за ночь замерз ровной коркой, по которой просто невозможно было идти — только катиться и хвататься за поручни и всё, что попадалось под руку, чтобы в буквальном смысле затащить себя наверх.
Дом Стэллы был в середине улицы.
И пока я доползла до него, стала мокрой от пота, потому что не ожидала, что скользкая дорога и мои попытки подняться вверх займут столько моих сил.Главное, что конверт не выронила.
Забравшись на порог дома, я оглянулась назад, посмотрев на то, как водитель достал газету и принялся чинно ее читать, и облегченно выдохнула: не уехал!
Вот, правда, за ожидание явно придется заплатить больше, чем мы договаривались.
Звонка я не нашла, поэтому постучала в дверь.
— Лилу, входи! Открыто! — раздался голос Стэллы откуда-то из глубины дома, и я толкнула дверь, осторожно входя через порог.
Обычный дом.
Старые выцветшие обои, на которых местами можно было рассмотреть детские рисунки.
Слегка мятые занавески, которые шила, наверное, еще мама или бабушка.
На полу были разбросаны яркие игрушки. А на протертом ковре местами виднелись пятна.
Но самое главное, что этот дом просто БЫЛ.
Он был крепостью.
Был убежищем.
Сюда можно было вернуться и знать, что эти стены защитят тебя от ветра и холода.
А ремонт — дело наживное. Его можно было сделать, когда будет возможность.
Здесь пахло духами и жареными яйцами, которые Стэлла, видимо, готовила для дочери.
— А дочка где? — чуть улыбнулась я, когда Стэлла вышла ко мне, поспешно вытирая руки о передник.
— У подруги. Всё утро рыдала, пока не отпустила ее, — отмахнулась девушка устало, и, несмотря на яркий макияж и кудри, от меня не укрылись ее синяки под глазами и синяки на обнаженных участках кожи рук.
— Ты в порядке?
Стэлла только поморщилась, потому что понимала, что я имею в виду.
— Особенности работы. Такое иногда случается. Есть спокойные мужики. А есть те, кому мало секса и нужно выпустить пар. За такое платят больше, так что я знала, на что иду.
Я даже не знала, что могла ответить.
Всё это было ужасно, но то, с каким безразличием говорила это Стэлла, было еще страшнее.
Она смирилась с судьбой и не собиралась ничего менять.
Я понимала, что каждый зарабатывал деньги, как мог и умел, и никого не осуждала.
Просто для меня было немыслимым, как можно было спать с совершенно незнакомыми мужчинами, которых ты никогда не видела и, вероятнее всего, больше никогда не увидишь.
Особенно диким для меня это было сейчас — когда в моей жизни появился Марс.
— Ты деньги принесла? — проговорила Стэлла и этим заставила прийти наконец в себя от тяжелых мыслей.
— Да, конечно. Вот конверт. Я его даже не открывала, поэтому всё на месте.
Я поспешно расстегнула
