все в курсе, что Катаржина – моя жена, а потому препятствовать не будут, но она может смутиться и расстроиться. А я меньше всего хочу расстраивать свою Дари.
В моих покоях стоит привычный звукопоглощающий полог, к которому Катаржина присоединила еще и противоударный и противопожарный. А то всякое может случиться… А мы, все же, не в моем родовом замке, где интерьер привычен к драконьей страсти.
Едва стоит нам пересечь порог и схлопнуть за спинами пологи, как мое терпение иссякает.
Я падаю на колени вместе со своим драгоценным грузом, кладу ее на пушистые шкуры снежных львов, когтем разрезаю на груди платье.
– Ай! – возмущается Катаржина, – ты что? Это же форма! Пятая за этот месяц! Опять привратник будет ворчать…
– Ко мне его направляй, – отмахиваюсь я, жадно рассматривая свое сокровище, свое золото, свою самую главную ценность в жизни. У нее аккуратная красивая грудь с розовыми остренькими сосками, впалый нежный живот, предназначенный для того, чтоб я его целовал, белая с золотистым отливом кожа. Она вся – словно статуэтка, отлитая из самого чистого, последней пробы золота. Она вся – совершенство.
– Подожди… – я как раз наклоняюсь, чтоб жадно лизнуть мягкую нежность, когда Катаржина упирается ладонью мне в грудь, – я же забыла… Папаша… Приезжает… Завтра…
Она шепчет это с перерывами на взволнованные вздохи, потому что я не слушаюсь ее приказа и не останавливаюсь, и как раз на времени прибытия тестя добираюсь до сладкого золотистого треугольника внизу живота.
В голову бьет вкуснейшим ароматом ее тела, а глаза заволакивает туманом.
Тесть? Приедет? Зачем?
А впрочем, плевать.
Тесть, на поверку оказавшийся вполне вменяемым мужчиной с кучей положительных, истинно драконьих черт характера, последние два месяца был в гостях у своего папаши, красного дракона Зарниха. И, насколько я знаю, они нашли общий язык. А еще тесть, в силу все тех же особенностей характера идеально вписался с структуру власти Анджеера, получил какую-то инспекторскую должность и теперь периодически кошмарил чиновников разных мастей.
И вот сейчас едет к нам… По какой надобности? И как с этим может быть связано то, что я знаю теперь, после проверки северных границ?
Это точно связано…
Но думать об этом, держа в руках самую красивую на свете женщину, по меньшей мере глупо.
Приедет, будем говорить.
А пока…
Я мягко приникаю губами к самой сердцевине, самой сладкой части моей самой сладкой на свете женщины, ощущаю, как долго и вкусно она дрожит в ответ на мою ласку, как сжимает тонкие гладкие ножки и выгибается в пояснице.
Золотые волосы, разметавшиеся по шкурам, бликуют в полумраке, забирая у разожженного камина отблески и даря им новую жизнь рядом с собой.
И это – самое лучшее, что может быть в жизни дракона.
Бесконечное удовольствие от владения своим самым главным сокровищем в жизни.
Дари и ее Дракон
– Рожай уже мне внука.
Папаша, как обычно, совершенно очарователен.
Стискиваю кулаки, привычно гася раздражение, отворачиваюсь к окну, притворяясь, что поглощена чтением учебника.
У меня завтра доклад у господина Арриха, а это крайне серьезно. Он мне до сих пор периодически вспоминает невыполненное задание по истории драконов. И пеняет, наставительно и долго рассуждая про «некоторых нерадивых студенток, думающих только о том, как бы поудачнее выскочить замуж». И все в такие моменты на меня многозначительно и сурово пялятся. А я, самое главное, даже сказать ничего не могу в свою защиту! Потому что… Ну правда же все. И про замужество, и про причины невыполнения задания. И хоть я, вернувшись обратно, все долги закрыла, в том числе и по его предмету, осадочек, похоже, у господина Арриха остался. Вот и цепляет меня без конца.
Злопамятный, как и все они.
Сказать невозможно, как меня это раздражает! И только то, что, несмотря на нелюбовь ко мне лично, господин Аррих все же отмечает мои терпение, трудолюбие и знания, немного примиряет с несправедливостью.
К тому же, он мне допуск в Библиотеку предоставил. Бессрочный. За одно это его можно полюбить. Ну, настолько, насколько вообще можно полюбить полудракона с отвратительным характером и мерзким самомнением.
– Ну что молчишь, надулась? – папаша не отстает, да я и не надеялась, если честно. Не в его характере. Прицепится и будет грызть, пока не догрызет.
За тем и приехал, похоже.
С Ассандром переговорил еще с утра, вышел задумчивый и хмурый. И вот, ко мне приперся…
– Как там бабка? – спрашиваю я, откладывая книгу. Все равно не даст подготовиться.
– Хорошо, – кивает папаша, – счастлива наконец-то.
– М-м-м… – понятливо киваю я, – покушения были уже?
– Нет, ты что? Это же драконы. Они терпеливей. Да и отец на нее какое-то хитрое заклятие кинул, что-то вроде драконьего глаза, и теперь ее из пушки не пробить. И яд бесполезен.
– Заботливый…
– Предусмотрительный, скорее.
Мы оба помолчали скорбно, то ли жалея нового родственника, то ли злорадствуя. Папаша определенно злорадствовал. Все же, бабка – тот еще диктатор, и в нашем родовом замке железной рукой порядки наводила. И даже папаша ей не мог сопротивляться. А теперь… Свобода! Папаша прямо воспрял, я смотрю.
И выглядеть моложе стал, не дашь ему его тридцать восемь! Молодой мужчина со взором горящим. Мрачный, конечно, но это – фамильная черта Касси.
– Так что там насчет внука? – настойчиво возвращает меня папаша на прежний путь, – учти, чем раньше родишь, тем лучше…
– Да что ты пристал ко мне? – прямо спрашиваю я, глядя в упор ему в глаза.
И, похоже, натренировалась я все-таки на Ассандре, потому что папаша выдыхает и отводит взгляд, бормоча:
– Тогда, может, от меня отстанет…
Ого!
– Кто? – и тут меня осеняет, – Зарних? Дед?
– Если бы… – вздыхает папаша, садясь в кресло и грустно глядя в строго расчерченный сад Академии, – мать…
Огого!
Смотрю на папашу сочувственно. Если бабка решила его женить опять, то дела его плохи… Это сейчас она отвлеклась немного на своего дракона, а вот придет в себя, отряхнется…
– Она уже два года мне невесту ищет, – неожиданно изволит жаловаться папаша, – пока ты была дома, это еще как-то… Сглаживалось… А после твоего отъезда, как с цепи сорвалась… А я не хочу жениться! Мне и так хорошо!
Ну да, в это как раз охотно верится.
Папаша у меня – мужчина в самом расцвете сил, можно сказать, гроза и предмет мечтаний всех вдовушек нашего округа. Да и не только их… На него и замужние дамы засматривались…
Конечно, зачем ему такой цветник менять на одинокую розу?
– А тут, с новыми обстоятельствами, она радуется, что не торопилась.
