— А как же я? Да там такой климат! Как в нем выжить? Халвы приличной нет! Фруктов нет! Холод!
— Ты поедешь со мной? – прерываю я поток причитаний.
— Я поеду с тобой в холод? – несчастно уточняет он. И я понимаю, что заставить его не могу. Хотя мне будет не хватать Ахонта. Я привыкла к нему.
— Можешь не ехать.
— Нет, Дайана! – взрывается он. Эмоционально взмахивая руками. — Я не могу с тобой не ехать! Что я без тебя делать буду? Я ненавижу холод. А бедные Уна и Шахрез? Ты о них подумала? Но мы все поедем с тобой! — последнее выкрикнуто с таким надрывом, что мне даже становится немного стыдно. Так, самую чуточку, я слишком хорошо знаю своего помощника, чтобы воспринимать серьезно эти причитания. Когда ситуация опасная, он немногословен и сдержан, если паясничает, то только когда считает, что это приободрит меня в момент принятия сложного решения.
— Уне понравится снег… — улыбаюсь я, осознавая, что скучала. По Северным землям. По Дафне, Кэвину, Ребекке и даже по Анабель.
— Дайана, мне кажется, или я еще что-то не знаю? – подозрительно спрашивает Маркус.
— Ты еще что-то не знаешь, — продолжаю интриговать – Я поеду с тобой в Северные земли, только мне нужно собраться.
— А то, что я не знаю, ты мне не расскажешь? – подозрительно спрашивает он.
— Я тебе покажу, но когда соберусь.
— Скажи мне, ты все так же любишь зеркала?
— Я все так же люблю зеркала, но боюсь у тех, кто последует со мной чуть менее крепкие нервы. Поэтому давай в этот раз будем передвигаться традиционным путем.
— Хорошо, — Маркус закатывает глаза. Тогда готовьте шмотки потеплее и побольше еды. Нам добираться несколько дней. Ненавижу дорогу!
— Помнится, раньше ты ненавидел зеркала.
— Я оценил их прелесть. – Маркус пожал печами. – Но твое слово — закон.
Выезжаем мы, как и условились, вечером. С четырьмя большими чемоданами. С Ахонтом, который тащит два баула с золотыми. Стенающей Шахрез, ставшей самым незаменимым для меня и моей дочери человеком, и, конечно же, Уной, которой совсем недавно исполнился год.
— Это… – тыкает в нее пальцем Маркус. Уна хохочет и сверкает черными глазами. Очень натурально сверкает. В ней столько магии, что мне самой иногда страшно, а еще мне кажется, она родилась уже с айкири внутри, но пока это только мои домыслы. Если это и так, я знаю, моя дочь уже сейчас умна и никому не покажет дремлющую внутри нее силу. Палец Маркуса вызывает у нее интерес, она его ловит и пытается засунуть в рот.
— Это ребенок, Маркус. Всего лишь ребенок.
— Не всего лишь… — Качает головой парень, пытаясь отнять свою руку у Уны, но это непросто. Она такая же упрямая, как я.
— Хорошо, — соглашаюсь я. – Не всего лишь, зачатая в запретных землях дочь Блэкфлая не может быть просто ребенком.
— Даже в этом ты отличилась, Дайана! – отмахивается он, и от сердца отлегает. – Кэвин и мои однокурсники точно не те люди, кого напугает маленькая, но очень одаренная девочка с такими же черными, как и у ее отца, волосами.
В северные земли мы приезжаем через три дня вечером. Нас уже ждут. Маркус заранее послал весточку. Я выхожу из кареты с Уной на руках. На ней белоснежная песцовая шуба с капюшоном, и в ней Уна похожа на толстого неуклюжего котенка. Тянет руки к снегу и, поймав снежинку на ладошку, говорит:
— Ай!
— Да, холодная, — отмечаю я и поднимаюсь по крыльцу, чтобы оказаться в холле замка. Тут нет Блэкфлая, и это заставляет мое сердце сжиматься от тоски. С каждым годом я все меньше верю, что он вернется. Может быть, когда я состарюсь, а Уна вырастет, если учитывать то, как непредсказуемо течет время в запретных землях.
— Кися-я-я… — восторженно выдает Уна, выворачивается из моих рук, спускается на пол и проворно ползет по направлению к Пушистеньке, который неосмотрительно вышел встречать гостей. Уна ходит даже без руки, но если хочет скорее добраться до чего-то интересного, то тут она предпочитает опробованный способ – ползком пока получается быстрее.
На меня смотрят с удивлением. Про Уну Маркус тоже рассказал, но обитатели замка все равно обескуражены и немного потеряны. Они и меня-то не ожидали увидеть, а уж Уну и тем более.
— А ничего, что она по грязному полу? – спрашивает Ребекка, наблюдая за моей дочерью. Кажется, у всех я не ассоциируюсь с мамой. Ну, простите. Я всегда делала непредсказуемые вещи. Сейчас именно Уна дает мне смысл в жизни.
— Ничего, — отвечаю я. – В замке ведь не отменили горячую воду?
Пушистенька пятится, но когда цепкие ручки хватают его за шкуру возле морды, терпит. Уцепившись за шерсть, Уна поднимается, смотрит на кота своими черными глазищами и говорит.
— Хороший кыся, мой.
— Да кто ж спорит… — потрясенно бормочет Дафна. Непривычно видеть ее в строгом директорском платье и с минимумом украшений. Она только спустилась и направляется ко мне, но сцена с Пушистенькой заставляет подругу затормозить. – Дайана, ты же заберешь своего кота? – с надеждой уточняет она. – Его характер стал еще хуже. Он ненавидит всех!
— Знаешь, — отвечаю я, наблюдая за Уной и Пушистенькой. – Этот кот никогда не был моим. И сейчас ничего не изменилось. Его заберет Уна.
— Да что же это такое! – раздается причитание и в холл влетает Шахрез в своих летящих разноцветных одеяниях. Она, как массивный корабль оттесняет любопытных студентов, и мчится к Уне. Ахонт следует за ней. Он тащит баул с вещами Уны.
— А если он блохастый? – восклицает наша няня, оскорбив Пушитеньку до глубины некрокошачьей души.
Шахрез подхватает Уну на руки, а Пушистенька смотрит на нашу эмоциональную няньку… ну нехорошо так смотрит. Даже я напрягаюсь.
— Не сметь! – рыкаю я, и присаживаются все вокруг, включая Пушистеньку, Шахрез и, спускающегося по ступеням Кэвина.
Надо же, меня до сих пор боятся и помнят.
— Так, — несколько смущенно отзываюсь я. – Кто-нибудь проводите мою дочь и няню куда-то, где можно остановиться. Ахонта тоже надо разместить. Кэвин, Дафна вы же не против, если мы воспользуемся вашим гостеприимством на несколько дней?
— Конечно, твою комнату никто не трогал, —
