Эти женщины… они говорят больше, чем положено. Словно им пару бокалов вина налили, или…
Додумать я не смогла. Ошарашенный взгляд дракона сам переместился на сгусток золотистой энергии, да так и замер. Неужели… это она? Неужели причина в древней магии? Ведь других видимых поводов для столь странного поведения прислуги точно нет!
Всё такая же изумлённая я перевела взгляд на Дантоса и поймала подтверждающий догадку кивок.
С ума сойти. То есть действительно магия? Но… но как такое возможно?!
Этот вопрос наш узкопрофильный телепат тоже услышал и пожал плечами, давая понять, что не знает. И тут же вернулся к прерванному по моей вине разговору.
Ещё несколько минут, несколько безобидных признаний, и женщины выпрямились, чтобы повторить за одним из стражников слова присяги. Сами обещания были вполне обычными и разумными: хранить верность, не выдавать тайн, не замышлять и далее по списку. А вот финальная часть клятвы, которую я ждала с особым интересом, от общепринятых «пусть меня бесы пожрут» или «да не видеть мне света, если обещания нарушу», отличалась.
Она звучала так: «если же я не сдержу клятв, гореть мне и мучиться до тех пор, пока Дантос, герцог Кернский, не дарует мне прощение».
Хм… это что же получается? Предателю придётся лично явиться пред светлы очи Дана, признаться в содеянном и надеяться на помилование?
— Или повеситься на ближайшей ветке, — шепнула их светлость. — Потому что жизнь станет невыносима.
Блондинчик был сух и серьёзен, и удовольствия от необходимости брать такую клятву точно не испытывал. Посвящённый во все тонкости Вернон тоже морщился, а вот горничные, хоть и дрожали слегка, отнеслись к словам не слишком серьёзно.
Вероятно, именно поэтому брюнет в итоге поднял руку и сказал холодно:
— Свидетелем ваших клятв была сама магия. Обещания исполнятся дословно. Запомните!
Вот теперь женщины вздрогнули и, кажется, начали сознавать. Но каких-то особых эмоций всё-таки не испытали, что навело на мысль — возможность предательства не рассматривают даже в теории. И это, безусловно, радовало.
Ещё одним поводом для радости стал тот факт, что выводили горничных через другую, расположенную в противоположной стороне зала, дверь. То есть пересечься с остальными и что-то рассказать они не могли.
Впрочем, учитывая методы, которые тут применяются, осведомлённость не поможет. Избежать беседы с хозяином замка так же не получится — ведь есть списки, а при них невероятно дотошный Жакар. Так что…
Так что маленькому дракону оставалось расслабиться и развалиться поудобнее. И лениво прикрыть глазки в ожидании той, что проверку магией точно не пройдёт.
Она появилась спустя полчаса и две присягнувшие группы. Пришла, разумеется, не одна, а тоже в компании. Выглядела совершенно спокойной, и даже улыбалась уголками губ. Только эмоции, которыми фонила эта тощая длинноносая женщина на спокойствие никак не тянули.
Внутри, в сердце, служанка нервничала и нетерпеливо ёрзала. Ей очень хотелось, чтобы встреча с хозяином закончилась как можно скорее, но тот не спешил. Наоборот — окинул вошедших особенно пристальным взглядом и кивнул каким-то своим мыслям. Потом произнёс знакомое:
— Прежде, чем мы начнём, хочу предупредить. Это… — Дантос указал на мерцающий сгусток, — …особая магия. Она не терпит лжи. Если кто-то из вас не готов говорить правду — отойдите. С теми, кому эта магия мешает, я пообщаюсь отдельно.
Итог данного призыва? В действительности он был вполне ожидаем: никто из присутствующих, включая носатую доносчицу, даже не шелохнулся. И тем интереснее было смотреть дальше…
— Я прошу ответить, совершал ли кто-либо из вас поступки, которые могут быть расценены как преступление против меня, или дорогих мне людей? Поступки, равные предательству, включая разглашение или продажу не предназначенных для посторонних людей сведений?
Женщины (а тут опять-таки только представительницы прекрасного пола собрались) неуверенно переглянулись и замотали головами.
Носатая тоже головой мотнула. Потом ещё раз, и ещё…
А через несколько секунд атмосфера в зале приёмов изменилась. Воздух как будто уплотнился, и повеяло чем-то таким что объяснить крайне сложно. Словно в этом зале кто-то ещё… кто-то невидимый, огромный и невероятно сильный появился.
Вот с этого ощущения присутствия всё и началось.
Носатая… замерла. Потом выпучила глаза и резко схватилась за горло. Сделала два шага вперёд, бухнулась на колени и начала… нет, не выть, но около того.
Это напоминало борьбу и попытку самоубийства одновременно. Женщина душила себя, терзала, пыталась ударить виском об пол. Причём происходило всё настолько быстро, что никто из нас, включая присутствовавших стражников, отреагировать не успел.
Ещё мгновение, и биться в конвульсиях носатая перестала — убрала руки от горла и закричала. Правда, беззвучно.
Среагировать никто опять-таки не успел, и этот момент стал поводом для подозрения — дело не в скорости развития событий, проблема в нас. Нас что-то держит, что-то не пускает, в то время как служанка…
— Да!!! — взвизгнула она. — Да, доносила!!! За пятнадцать золотых рассказывала всё графу и графине Итерек! А за особые, за самые любопытные сведения, Итереки доплачивали отдельно! Но я не…
Вот теперь женщину отпустило. Бессильным чучелом она рухнула на паркет и принялась кашлять. Когда же кашель немного поунялся, воскликнула жалобно:
— Но я ничего ужасного не сделала! Я… я только…
Дальше шел сбивчивый рассказ о том, что это всего лишь болтовня и сплетни. Что Итереки спят и видят себя в родственниках герцогского дома, и если бы ни она, то миссию шпиона выполнил бы кто-то другой.
И отдельно — служанка умоляла не казнить. Не знаю, с чего женщина решила, будто герцог Кернский убивать станет, но молила очень жарко. Настолько, что я сама в какой-то момент усомнилась в благоразумии блондинчика и повернула голову, дабы взглянуть на аристократическое лицо.
Брезгливо поджатые губы подсказали — я не ошиблась, казни не ожидается. И это было прекрасно, ибо убивать-то в самом деле не за что. Да, носатая делилась сведениями, но никакого серьёзного урона не нанесла. А раз так, то можно и простить. Верно?
Убеждена: Дантос думал так же! Однако озвучить свою позицию владыка Керна не успел. Он жестом приказал служанке замолчать и уже открыл рот, дабы высказаться, как из шеренги вышла вторая — маленькая, низенькая, розовощёкая.
— Я, — выдохнула женщина. — Я…
А вот дальше…
Это был новый припадок. И такая же попытка то ли задушить саму себя, то ли разодрать собственное горло. Вот только длилась эта попытка не в пример дольше, а присутствующие уже не «опаздывали», а просто не решались подойти.
