— Нет сигнала. Нет связи. Похоже, нам придется придумать другой способ созвониться в семь?
На парковке учебного центра, Бутч проводил четырех учеников до двери автобуса, убедившись, что все сели. Потом он вернулся и пересек длинный коридор, неспешно направляясь в офис. Он не представлял, где была Марисса, но надеялся, что когда она поднимется в особняк, она позвонит ему, напишет, как-нибудь свяжется.
Он случайно оставил телефон на столе в столовой. Но, может, оно и к лучшему. Он довел себя до ручки, постоянно проверяя звонки во время Первой Трапезы.
Шлепая по пустому коридору к офису, он остро осознал, что в помещении не было никого кроме него: Ви и Тор уже ушли в особняк с Доком Джейн, Мэнни и Эленой на Последнюю Трапезу, доджены тоже трудились на огромной кухне Фритца. Пэрадайз, Крэйг и Акс ужинали в комнате отдыха.
Милостивый Боже, что, если Марисса переехала из Ямы? — подумал он.
О, черт, что он будет делать, если…
Открыв стеклянную дверь, он застыл.
— Привет. — Его шеллан откинулась на спинку кресла.
Она была прекрасна в своей рабочей одежде и с распущенными светлыми волосами. Блин, он любил, как волны спускались по ее плечам, как у актрисы из «Игры престолов», а шелковая блузка нежно-пудрового оттенка подчеркивала ее кожу, казалось, будто она сошла с рекламы «Эсте Лаудер».
— Я получила твои звонки. И сообщения, — сказала она, посмотрев на него.
Войдя в офисное помещение, Бутч позволил двери самой закрыться за ним, и не знал, сесть ли в кресло. Пройтись. Может, рухнуть на колени и сразу начать с извинений.
— Прости меня…
— Прости…
Они оба замолкли. И во время повисшей паузы они ждали, пока заговорит другой.
— Слушай, я должен был рассказать тебе о Хекс, — сказал Бутч, стиснув зубы. — Я не рассказал, потому что… просто я… это было до нас. Однажды ночью я встретил ее в клубе Рива… всего раз, и между нами не было ничего серьезного. Я даже представить не мог, что в итоге она будет жить с нами, и когда она переехала, это стало еще одним воспоминанием, которое я оставил позади, понимаешь?
— Я знаю. Я понимаю это.
Он ждал, пока она скажет что-нибудь, но Марисса просто смотрела на свои руки, и он, нахмурившись, сел в кресло напротив нее.
— Уверена в этом?
— Да.
Бутч покачал головой в продолжившимся молчании.
— Знаю, что я — не идеал, но если ты на самом деле думаешь, что я предпочитаю ее тебе, то я буду очень зол.
— Нет, я знаю, что это не так.
И она все равно ничего не сказала кроме этого. В образовавшемся вакууме он попытался удержать себя в руках и не выпрыгнуть из собственной кожи, вспомнил, как он и Хекс жали друг другу руки, шутили. Что теперь он ее должник, потому что она спасла его зад в переулке.
— Ради всего святого, она для меня — свой в доску чувак.
— Я знаю.
Подняв руку, Бутч потер дергавшийся левый глаз.
— Правда?
Господи. Что с ними происходит? Разговоры всегда давались им легко, как дыхание. А сейчас… тишина.
— Просто скажи это, — пробормотал он. — Что бы там ни было, как бы мне ни было больно, просто скажи это… не заставляй меня сидеть здесь и гадать, о чем, черт возьми, ты думаешь. У меня сейчас голова лопнет.
— Почему ты не рассказывал мне про волосы? — выпалила она.
Бутч резко вскинул голову.
— Что?
— Я видела собеседование. С учеником. — Она указала на монитор. — Посмотрела часть, в которой ты рассказываешь абсолютно чужому человеку что-то, о чем никогда не делился со мной.
— Собеседование… а… ты про это.
— Да, про это.
Бутч снова потер глаз.
— Это не существенно.
— Да, похоже, я вынуждена постоянно гадать, сколько еще всего не существенного ты мне не рассказываешь. В смысле, чего еще я не знаю? Прожив столько лет вместе, я считала, что знаю все… я думала… — Она задохнулась, но смогла справиться. — Бутч, чего еще я не знаю?
Когда он посмотрел ей в глаза, тревожное чувство поднялось по его позвоночнику. Она смотрела на него так, будто совсем его не знала.
— Марисса…
— Я была разбита, увидев избитую женщину на диване в гостиной Убежища. Само… уродство этой жестокости, страдания, боль в непосредственной близи, как она смотрела на меня, умоляла одним взглядом. — Плечи Мариссы задрожали. — Я не рассказывала тебе, потому что боялась напомнить о твоей сестре. Я не рассказывала тебе, потому что не хотела расстраивать. Вот. Я высказалась. Я не счастлива от этого, не чувствую себя лучше после этого… я просто скрывала это от тебя. О, а увидев снова своего брата, мое сердце переломилось надвое, я была сломлена. Я начала скучать по некоторым моментам моей прошлой жизни, и от этого почувствовала себя так, будто предаю тебя. — Она вскинула руки. — Вот и все. А что ты скрываешь от меня?
Он открыл рот, но Марисса остановила его.
— Прежде чем ты начнешь говорить, я хочу, чтобы ты помнил, что я люблю тебя. Люблю всем, что у меня есть, каждой частицей своей души. Но если ты не поговоришь со мной начистоту, то я вернусь в Яму, соберу чемодан и перееду на время в «Убежище». — Она уверенно смотрела ему в глаза. — Мы не протянем долго, если ты продолжишь приукрашивать происходящее, несмотря на нашу любовь. Если я продолжу приукрашивать происходящее. Это плохая стратегия для наших отношений… а если ты чувствуешь себя так, будто тебя заставляют здесь и сейчас принять решение? Словно я делаю тебе ультиматум? Мне все равно. Если что-то встанет на пути наших отношений, что угодно, я смету препятствие, не заметив… даже если это ты.
Бутч осознал, что перестал дышать, потому что легкие начало жечь… и, наполнив их воздухом, чувство удушения не прошло.
Марисса серьезно покачала головой.
— Речь не о том, был ты когда-то с Хекс или нет. Речь о том факте, что, по-твоему, я не смогу пережить это, если ты расскажешь мне. Ведь так? Ты не хочешь ранить мои чувства, это благородно, но не подгоняй происходящее между нами под гриф «Неважно». Это уход от конфликта. — Она печально покачала головой. — То же самое с секс-клубом. И твоей проблемой с минетом… которую ты тоже отказываешься обсуждать со мной. Суть в том, что ты составил обо мне очень лестное, но весьма ограниченное мнение. Ты хочешь заботиться обо мне, но строишь вокруг меня клетку… и, без обид, но я выросла в Глимере, где мне указывали, что я могу или не могу делать в зависимости от того, кем я родилась. Я не стану больше терпеть это.
Боже… казалось, будто его подстрелили. И не потому, что болело какое-то конкретное место. Больше напомнило подступавший холод, когда ты истекаешь кровью из открытой раны. То же головокружение и выпадение из реальности.
— Так, Бутч, что ты выберешь? — тихо сказала она. — Как ты поступишь?
***
Марисса замолчала, искренне не понимая своего хеллрена, о чем он сейчас думал, услышал ли хоть что-нибудь из того, что она сказала. И это было странно: ее сердце не стучало как сумасшедшее, ладони не вспотели… что, учитывая перепутье, на котором они оказались, было удивительно.
С другой стороны, она высказала наболевшее максимально спокойно и нежно. Сейчас все зависело от него; их будущее целиком и полностью было в его руках, во стольких смыслах.
Когда он заерзал в кресле, она приготовилась к тому, что он уйдет, но Бутч просто уперся локтями в колени и потер легкую щетину. Другая рука теребила огромный золотой крест, который он носил поверх черной рубашки.
Так, ладно, сейчас на ладонях выступил пот.
— Я… эм… — Он прокашлялся. — Столько всего сразу.
— Я знаю. Прости.
— Не извиняйся.
— Хорошо.
По неясной причине тихое гудение компьютера стало таким громким, словно ее уши так сильно хотели услышать что-нибудь от ее мужа, что усиливали внешние звуки.
Он снова прокашлялся.
— Я не знал, что настолько плох в этом.
— Плох в чем?
— В наших отношениях.
— Я по-прежнему люблю тебя. Я все еще хочу тебя. Ты ничего не испортил… и я тоже часть проблемы. Я ведь тоже многое замалчивала.
— Не уверен насчет этого. Я про «испортил».
Сейчас она тоже подалась вперед, протягивая руку через стол, хотя не могла до него дотянуться… вот вам и метафора.
— Бутч, не надо… прошу, не вини себя за это. Это никому не поможет. Поговори со мной. Ты должен поговорить со мной… это все, что я хочу сказать.
— Ты говоришь намного больше этого.
Она вскинула руки.
— Я могу не ходить в тот клуб, если это настолько ужасно для тебя. Я могу не доводить тебя до оргазма своим ртом, если это тебя не заводит. Я говорю только, что ты должен объяснить мне причины, мы должны проговорить это… сказать что-то еще кроме «потому что ты хорошая девочка, а хорошие девочки так не поступают и не способны справиться с этим».
Бутч вытянул пальцы и постучал по губам.
