Мы следуем за Уриилом, поскольку он пробирается через толпу к импровизированной сцене, расположенной на лужайке со стороны океанского побережья. На сцене стоит длинный стол, покрытый белой скатертью. Ткань трепещет на океанском ветру, удерживаемая лишь тарелками и столовыми приборами. Ангелы сидят по обе стороны от пустого кресла в середине, словно ученики на Тайной Вечере.
Уриил прогуливается перед столом и останавливается в центре, глядя на вечеринку, раскинувшуюся перед ним.
Интересно, должны ли мы найти себе места и сесть, но и Энди, и я колеблемся, а потом просто принимаем позы трофеев по обе стороны от него.
Словно по команде, шум вечеринки затихает и все смотрят на нас. На Уриила конечно, но я рядом с ним и создается впечатление, будто уставились именно на меня, хотя должно быть никто меня и не заметил.
Я просматриваю толпу в поисках определенного саркастичного ангела.
Я делаю глубокий вдох. Неужели я действительно хочу, чтобы Раффи был еще здесь? Он уже чуть не попался. Если он быстро отсюда не уберется, это обернется для него самоубийством. Но я не могу не задаться вопросом, видит ли он меня.
Я должна смотреть лишь перед собой, как диктует положение, но мои глаза по-прежнему продолжают рассматривать лица под нами.
— Добро пожаловать, братья и сестры, — говорит Уриил, когда толпа затихает. — Мы собрались здесь, чтобы объединится ради одного дела и праздновать. У меня есть для вас новости, как ужасные, так и удивительные. Начнем с ужасных.
Публика слушает с безмолвным любопытством.
— До тех пор, пока люди не напали на нашу обитель, мы считали, что они ведут себя хорошо, как и ожидалось. Но теперь они привлекли мое внимание, и оказалось, что они также совершают дурные вещи, на которые мы не можем просто закрыть глаза.
Уриил жестом просит кого-то выйти вперед. Ангел тащит на сцену съежившегося человека.
Он носит потертые джинсы, футболку с "Роллинг Стоунз" и очки. Он дрожит и потеет, явно напуганный. Ангел вручает Уриилу свернутую ткань.
Он разворачивает ее, позволяя содержимому упасть на сцену.
— Скажи, человек, — говорит Уриил. — Скажи всем нам, что ты спрятал в этой тряпке.
Человек учащенно дышит, делая громкие, скрипучие вдохи и диким взглядом смотрит на толпу. Когда он так ничего и не говорит, его охранник хватает его за волосы и дергает голову назад.
— Перья, — заключенный вновь начинает задыхаться. — … горстка перьев.
— И? — Подсказывает Уриил.
— Во… волосы. Прядь золотистых волос.
— И что еще, человек? — Спрашивает Уриил холодным голосом.
Заключенный бросает взгляды вокруг, выглядя загнанным в ловушку и отчаявшимся. Охранник вновь дергает его голову назад так, словно в шее нет позвонков.
— Пальцы, — рыдает человек.
Слезы текут по его лицу, и мне становится интересно, чем он зарабатывал себе на жизнь до того, как цивилизационному миру пришел конец. Он был доктором? Учителем? Продавцом в продуктовом магазине?
— Два… оторванных… пальца, — говорит он между всхлипами.
Охранник отпускает его. Дрожа, он съеживается на сцене.
— Что стало источником этих пальцев, волос и перьев?
Охранник замахивается и человек съеживается, прикрыв лицо.
— Я взял их еще кое у кого, — говорит мужчина. — Я никому не навредил. Клянусь. Я никогда никому не вредил.
— Откуда они взялись? — Спрашивает Уриил.
— Я не знаю, — плачет мужчина.
Охранник хватает его за руки, и я почти слышу, как хрустят его кости.
Мужчина кричит от боли.
— Ангел.
Плача, он падает на колени. Его глаза мечутся по враждебной толпе с ужасом.
— Это части ангела.
Он почти шепчет, но публика молчит и я уверена, что они его слышат.
— Ангелы, — говорит Уриил своим громовым голосом. — Мартышки вырезают наших раненных братьев прежде, чем они успевают поправиться. Они используют наши перья, пальцы и другие части тел в качестве валюты. Все вы знаете, как долго и болезненно отрастают пальцы, не говоря уже о частях, которые мы не можем отрастить.
Ангелы кричат, обеспокоенные насилием. Уриил позволяет праведному гневу возрасти в толпе.
— До сих пор мы ожидали. До сих пор мы позволяли мартышкам засорять эту прекрасную землю, позволяя им верить, что они самый лучший вид во вселенной Бога. Они все еще не понимают, почему в течение столь долгого времени имели безграничную власть над Землей. Они настолько высокомерны и тупы, что даже не представляют, что никто другой не был достаточно глуп, чтобы из своего дома сделать легендарное поле боя.
Толпа ликует и кричит.
Уриил смеется над ними.
— Но у меня есть удивительная новость, братья и сестры. Новость, что поставит людей, вроде этих на место. Новость, что позволит нам с Божьего благословения наказать их.
Толпа успокаивается.
— Вам известны слухи, — говорит Уриил. — Вам известны домыслы. Я здесь, чтобы сказать вам — это правда. Знаки здесь. У нас есть определенное доказательство причин, по которым посланник Гавриил собрал нас здесь на Земле.
Публика взволнованно перешептывается.
— Мы не должны больше удивляться, братья и сестры. Мы не должны больше спорить и дискутировать ни о чем, будь то учебная тревога или перестрелка с Падшими, или еще одно предупреждение людям, пока они клюют нас своей галькой и камнями, — Он остановился для усиления драматического эффекта.
Толпа успокаивается.
Уриил окидывает толпу взглядом.
— Библейская саранча здесь.
Низкий гул быстро врывается в возбужденный рев. Он позволяет шуму усилиться, прежде чем поднимает руки, чтобы успокоить их.
— Как многие из вас знают, часть моей работы заключается в посещении Бездны. Вчера я открыл преисподнюю. И повалил оттуда черный дым, и потемнели солнце и воздух. И сошла из дыма на землю саранча. Как было предсказано, их лица были лицами людей, и имели они хвосты, как сильные скорпионы. Тысячи и тысячи. Затмевая небо.
Как по команде, все ангелы в толпе разворачиваются в ту же сторону, чтобы посмотреть на небо. Я вижу темное облако на горизонте до того, как слышу то, что слышат они.
Облако расползается, выплевывая больше тьмы, становясь все огромнее. Низкое жужжание быстро превращается в громовой рев.
Я слышала это раньше. Это звук роящихся скорпионов.
Все молчат и притихли, пока мы смотрим на бурлящее облако, несущееся к нам.
