И совершенно не обращая внимания на возмущенно хватающего ртом воздух Тэйма, Дар подцепил меня под локоть и потащил в сторону столов с закусками.
— Умеешь ты Бэйшоп выбирать себе ближнее окружение. От этого хлыща просто разит желанием тебя раздеть и… — он бросил на меня быстрый взгляд, и передумал заканчивать начатую фразу. — Впрочем, я его понимаю. Прекрасно выглядишь.
И в его глазах было столько искреннего восхищения, сколько недавно злости на Тэйма. Черт, да он приревновал меня. И эта догадка почему-то заставила меня улыбнуться.
— Спасибо, — чуть сильнее сжала плечо некроманта. — Тэйм узнал, что тебя обвинили в несоблюдении договора, и поэтому он немного… не в себе сегодня.
— Он тебе нравится? — серьезно, немного напряженно спросил некромант, глядя мне прямо в глаза. В его собственных глазах бушевала тьма и те эмоции, которые он старался скрыть от окружающих.
Этот вопрос заставил сердце пропустить удар.
Заполняя паузу, Дар протянул мне бокал с шипьером, который разрешали только на выпускном балу и только выпускникам и преподавателям. Но кого это когда останавливало? Студенты во всех мирах твердо убеждены, что правила в принципе созданы исключительно для того, чтобы их нарушать. Правда, сегодня я полноправно могу себе позволить выпить бокальчик.
— Нет, — сделала глоток, мгновенно ощутив кисловатый вкус напитка и легкое головокружение. — Мы с Тэймом просто одногруппники. Ничего большего быть не может.
— Какая грустная новость, — но по довольному виду и широкой улыбке на лице некроманта было ясно — его эта новость не расстроила совершенно. — Значит, твое сердце свободно?
— Нет, — ответила отведя взгляд, закусив губу, а следом вернула бокал с шипьером на столик. — Но я же фамильяр, помнишь? Мне нельзя выбирать, кого любить.
— Умеешь ты Бэйшоп запутать там, где, казалось бы, нужно дать простой и конкретный ответ. — спрятав эмоции за глотком шипьера, обронил Дар. — Любить можно. Жизнь так коротка, что нам, по сути, можно все. Иначе, зачем жить?
Помня, что самому некроманту приходится переживать каждый день, как приходится бороться с желанием сложить руки, сдаться, переживать боль, стало совсем грустно. Сложно представить, чего ему стоило прийти сегодня на бал. И очень хотелось верить, что этот подвиг он совершает ради меня.
Наш разговор оборвался на высокой ноте, так и оставив в воздухе дымку недосказанности. Присутствующие засуетились, двинулись в сторону небольшого возвышения, где уже собиралась администрация академии и почетные гости. Музыка стала тише и уже не скрывала разговоры перешептывающихся парочек.
Наш ректор вышел вперед, активировав усиливающий голос артефакт, и затянул свою обычную ежегодную речь. Я поймала себя на мысли, что могу с точностью до слова пересказать ее, даже не слушаю. Потому что за четыре года обучения она не изменилась ни на слово.
— Двадцать лет назад он говорил то же самое? — я зашептала Дару, стараясь не улыбаться слишком широко.
- “Именно вы, гордость и сила нашего королевства”, - гундосо прошептал мне на ухо Стрейтен в один голос с ректором, обдавая меня ароматом дорогого парфюма. — Слово в слово! Хоть что-то в этом мире не меняется!
- А каким был твой выпускной весенний бал? Ты был… с той невестой? — я вновь зашептала под размеренную речь ректора.
— Да. Но вот она уже тогда была не со мной, — улыбнулся Дар. — И не скажу, что я хоть на миг пожалел, что она исчезла из моей жизни. Отношения, исчерпавшие себя, становятся грузом, что тащит нас на дно. О! “И вы, лучшие из лучших, будете опорой нашего монарха!”. Даже не думал, что все еще помню этот речитатив.
— Так ты не был в академии со дня выпуска? — я несколько удивилась. — Тебя не приглашали на весенние балы?
— Не возникало необходимости их посещать, — ответил он. — Сегодня я пришел тоже не для того, чтобы слушать ректора. И точно не потому, что меня пригласила администрация.
— Я очень рада, что ты пришел. Правда, — перехватила руку Дара и осторожно сжала. — И я надеюсь, увидеть тебя на моем выпускном.
Речь ректора завершилась оглушительными аплодисментами. Следом началась еще одна обязательная часть бала. Представление высокопоставленных гостей академии. И вот перед глазами замелькали знакомые и не совсем знакомые лица, все это сопровождалось громкими объявлениями от секретаря проректора. Слышались длинные титулы, звания, причудливые имена.
— Тарвейл… — я проговорила, зацепившись взглядом за знакомую фигуру министра фамильяров. — Тимер же рассказал тебе… все? Дар?
— Не больше, чем тебе, полагаю, — кивнул Стрейтен, тоже посерьезнев при появлении улыбающегося министра по делам фамильяров. — Тоже настораживает роль Тарвейла во всей этой истории?
— Ему было многое известно… — задумчиво нахмурилась, пытаясь разглядеть в новоявленном “дяде” хоть что-то подозрительное.
— И слишком мало ресурсов. Сомневаюсь, что тщедушный фамильяр, лишенный зверя, смог бы провернуть все это, — пожал плечами Стрейтен, но выражение его лица стало каким-то напряженным, задумчивым. — Завтра будем об этом думать.
Едва он это сказал, как после очередного взрыва аплодисментов, ректор снова показался у трибуны и громко, очень официально, объявил первый танец. Краем глаза заметила приближающуюся фигуру Тэйма.
Черт. Его только сейчас не хватало!
— Не окажете мне честь, ниара Бэйшоп? — непривычно галантно поклонился Даррел, предложив руку и спасая меня от навязчивого кавалера.
— С радостью, ниар Стрейтен, — вложила свою ладонь в его руку, ощущая легкое покалывание магии от нахлынувших эмоций.
А в следующее мгновение некромант осторожно принял меня в свои объятия. Его правая ладонь скользнула на талию, моя рука опустилась на его плечо. И аромат знакомых духов окутал меня с головой, будто затуманивая сознание. Хотелось прижаться ближе, уткнуться носом в его плечо, обнимать, чувствовать его дыхание на своей коже…
Мелодия зазвучала громче, и все вокруг пришло в движение. Пары закружились в танце. Дар двигался плавно, уверенно, увлекая меня за собой вглубь зала. Его прерывистое чуть сбившееся дыхание щекотало щеку, отчего по коже прокатывалась волна мурашек. И именно сейчас я ощутила себя по-настоящему счастливой. Мысли всех предыдущих дней, недель растворились в этом моменте. Было плевать на то, что скажут окружающие, как отреагирует Тэйм на этот танец. Сейчас все это не имело никакого значения. Я просто наслаждалась этими мгновениями в объятиях любимого мужчины.
И этой завораживающей феерии звук битого стекла раздался особенно резко, неуместно. Подумалось, что если есть звук, с которым разбиваются мечты и фантазии — то это именно оно.
Не сразу удалось отыскать взглядом, что именно и где расколотили. Даже музыка притихла, вскочили стражи его высочества, прикрывая его собой и активируя магические амулеты.
— Это записанное воспоминание! — распознал кто-то предназначение разбившегося магического артефакта.
— Бэйшоп не отмоется после этого, — послышалось где-то за моей спиной.
Я даже с легкостью угадала, кому принадлежала эта смелая фраза. Проклятый Кайр.
От разбившегося стекла, словно голубоватый пар, поднималась иллюзия. Танцующие пары расступились, с интересом поглядывая на записанную сцену. Сложно даже представить, что именно они там решили продемонстрировать.
Одноразовая следилка на первых курсах была просто бедой академии. Их одно время подбрасывали всюду. В том числе на пары, если приходилось прогуливать, а лекция была важная. Беда только в том, что активировать ее можно было только расколотив, а как итог — просмотреть только раз. Но это неудобство вполне компенсировала не очень высокая цена, что делала следилку доступной для студентов. Артефакт подбросить могли куда угодно. Кроме комнат личной гигиены. После нескольких скандалов администрация позаботилась о том, чтобы обеспечить полную приватность студентам там, где им необходимо уединение.
Дымка становилась плотнее, вскоре образовав мой силуэт и менталиста за моей спиной. Он едва легко прикасался к моим вискам. От одного этого воспоминания снова заболела голова.
