же не зря умные люди горят, что молчание — золото. Но видимо я к таким как раз таки не отношусь, поэтому и ляпнула, не подумав.
— Ты разрешил сделать из меня приманку!
— Страшно? — Подозрительно довольно поинтересовался он, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, ну или сколько их там у богов есть, если он с виду ничуть не отличается от обычного человека.
— Обидно, — парировала, спешно закрывая рот и стараясь ни о чём не думать, хотя мысль о том, что кое-кому ленивому стоило самому разобраться со своими фанатиками и не втягивать в это обычных смертных, снова проскочила.
И вот теперь Истислав окончательно расхохотался, глядя на моё насупленное лицо. Я тяжело вздохнула, понимая, что вроде жаловаться не хотела и пыталась себя сдержать, но у меня таки это не вышло. А бог мёртвых вместо того, чтобы выказывать своё недовольство по этому поводу только смеётся всё громче и громче.
— Не дуйся — лопнешь, — ласково посоветовали мне, вставая с алтаря. И отойдя на несколько шагов от него, задумчиво проговорили. — Я бы мог стереть о тебе воспоминания, но, во-первых, мне лень...
Ну, кто бы в этом сомневался!
— ... а во-вторых, не могу же я портить Велиславе всю игру. Она же старается.
Любопытство приподняло голову, и обижаться резко расхотелось, зато узнать побольше захотелось неимоверно сильно. Только вот спросить я ничего не успела. Истислав подошёл ко мне и предложил свою руку. С радостью в неё вцепилась, подскакивая с алтаря. А потом я не поняла, что произошло, но я даже моргнуть не успела, как обстановка изменилась.
— А... — выдохнула я, раздумывая спрашивать или нет, почему ощущения при перемещениях всё время разные. Сразу же после этой мысли Истислав сильнее сжал мою руку, намекая, что ответ таки прямо под моим носом и нечего богам глупые вопросы задавать.
Вдохнула влажный солёный воздух, на секунду прикрывая глаза, а когда открыла их, то обнаружила мужчину сидящего у кромки воды так, что волны, прибывая, немного мочили ему ноги. Всё-таки они с Велиславой родственники и море одинаково любят. Хотя не буду скрывать, я и сама от него в восторге. Несмотря на штормовые волны и немного прохладный ночной воздух было в этом месте что-то очаровательное. И пусть море выглядело отнюдь не спокойным и тем, кто сейчас в пути приходится поспешно складывать паруса и молится богам о благополучном исходе. Но многочисленные двухметровые волны, а может даже и трёхметровые, вздымающиеся вверх и расходящиеся у берега пенистым гребнем выглядят завораживающе. Даже опасность, что таится в них, привлекает. Ветер словно нашёптывает окунуться в творящееся безумие, и хочется почувствовать на себе эту смертоносную волну, превратившись в едва заметную песчинку. Истислав молчал, лениво посматривая на всё набегающие волны, я тоже не спешила спрашивать, зачем мы здесь. Прохладный ветер трепал волосы, прогоняя из головы даже мимолётные мысли и небольшую сонливость. Я присела на песок, разуваясь и зарываясь в него пальцами, ловя остатки тепла, оставленные предзакатным солнцем.
— Когда-то Велиславе было необходимо вливание божественной энергии, и она её получила через массовое поклонение, — глухо заговорил Истислав, заставив меня вздрогнуть от тона, которым он начал рассказывать. — Сейчас необходимость в этом отпала, но то ощущение что испытывает бог во время насыщения энергией слишком... привлекательно. Перед ним трудно устоять, а сестрёнка не привыкла отказываться от чего-либо. Вот она и устраивает раз в несколько десятков лет какую-нибудь игру, чтобы жители Лироса поголовно обращались к ней, возносили молитвы и скандировали её имя. Следы за собой она так заметать и не научилась, но... раньше она хотя бы меня в эти игры не втягивала.
Я вспомнила весь разговор с богиней жизни, где она говорила, что это всё для того, чтобы её брат принялся за свою работу. Её светящееся лицо, когда она рассказывала, что проблема с расплодившейся нечистью решена и чувствовала себя так, словно меня только что мешком по голове огрели. Не хилым таким мешком, килограмм на пятьдесят. Так и хотелось закричать, что из-за этих игр люди умирают. Что какое-то чувство эйфории не стоит загубленных жизней. Но не смогла произнести и звука. Скулы свело, песок больно впивался в кожу из-за сжатых кулаков. Истислав не повернулся ко мне, да ему и не надо было это делать, чтобы узнать всё, о чём я думаю.
— Осуждаешь? — Как-то безразлично поинтересовался он.
— Да. Если бы ты захотел, то смог бы её остановить. — Не стала скрывать то, что и так было понятно, и язвительно добавила. — Но это же всего лишь естественный отбор!
— Могу, но... — Он резко взлохматил волосы, а меня невидимая сила неожиданно приподняла над песком и усадила прямо перед богом, так что мои ноги стали омывать прохладные волны и после тёплого песка контраст был заметно ощутимым. По коже пробежали многочисленные мурашки и мне на талию опустились горячие мужские руки. Истислав же устроив свой подбородок на моём плече, как-то грустно продолжил. — Велиславе нельзя, чтобы её забыли. Даже я не знаю, что может с ней произойти в этом случае. Хотя вряд ли что-то хорошее.
Я задрожала, только теперь не от контраста ощущений, а от близости мужчины. Стоит уж себе признаться, что желанного. Тело напряглось как натянутая струна. Хотелось не просто чувствовать близость и ощущать жар его тела. Дыхание сбилось, и я со свистом выдохнула, пытаясь хоть немного отстраниться. Только вот сухие мягкие губы, скользнувшие по нежной коже шеи, разрушили мою попытку, и я замерла. Ещё одно мимолётное касание губами, нежное и воздушное, и жар от его руки, что медленно ласкающими движениями прошлась по всему животу и замерла, окаменев.
— Прости, ты просишь, а я не могу сопротивляться. — Глухой полустон прямо на ухо и Истислав сам немного от меня отстранился.
— Я не... — начала говорить, но запнулась, осознав, что я на самом деле этого хотела. Более того, я всё ещё ощущаю зуд в кончиках пальцев и с трудом сдерживаю себя, чтобы не развернуться в кольце мужских рук и не дать себе воли коснуться мужской груди, запустить свои ладони в его волосы и проверить их мягкость.
