Когда снаружи всё стихло, я потихоньку выбрался за дверь, вычислил совсем рядом беспорядочную гору досок у открытого сарая и, согнувшись пополам, быстро проскочил до выбранного укрытия. Оттуда уже аккуратно высунул голову, пытаясь осмотреться.
Честно сказать, ничего не увидел. В смысле, никакого движения. Бойцы Вепря как будто растворились в пространстве. Впрочем, это было объяснимо – пойманный лазутчик, вымаливая жизнь, разложил командующим по полкам, где и в каком количестве расположены сторожевые. Так что у наших в этом плане было большое преимущество – они знали, в каком направлении двигаться, и что их там ждёт.
Через несколько долгих минут на стенах замка наметилось оживление. Кто-то всё же засёк появление «гостей» и начал поднимать тревогу. Пока только там, наверху. Послышались вскрики, звуки отрывистых команд. Сжав кулаки добела, я отчаянно молился всем богам, только чтобы союзники успели прорваться к воротам.
Конечно, служба в армии не прошла для меня даром. Драться научили, да и оружием мало-мальски владеть. Беда в том, что современным. И воевать не довелось. В этих условиях я сейчас чувствовал себя совершенно бесполезным. Ожидание казалось невыносимым. И тут всё пошло не так. По крайней мере, для меня.
На дорожке, ведущей к хозяйственным постройкам, появилась заспанная девчонка, совсем подросток с ведром в руках. Не знаю, что её подняло в такую рань, может тут у них принято вставать в этот час, и скоро следовало ожидать появления других мирных обитателей замка, но эту сейчас следовало срочно как-то убрать с открытого пространства. С минуты на минуту начнётся заваруха, остальные услышат и сами попрячутся.
Осторожно обойдя скрывавшие меня доски, собрался тихонько позвать девочку, но не успел. Она увидела тела перебитой охраны и закричала. Громко, пронзительно. В ту же секунду в её сторону полетели стрелы.
Дальше сидеть в засаде было невозможно. Одно дело смириться со смертью врагов – взрослых мужиков, которые сами выбрали свою судьбу, и совсем другое смотреть, как на твоих глазах расстреливают беззащитное дитё, случайно оказавшееся в зоне зарождавшегося боя.
Стреляли суматошно, беспорядочно, просто на звук её крика, поэтому пока, бог миловал, ни одна из стрел не достигла цели. Это успел отметить, когда, автоматически натянув надоевший, занимавший руки шлем, летел к девчонке и потом, обхватив щуплое тело, мчался к сараю.
По макушке, защищённой металлом, тут же ощутимо долбануло и дзынькнуло, сбивая ориентацию. Следующая стрела царапнула лопатку, увязнув в куртке. А вот плохо защищённое бедро пронзило такой адской болью, что, ослепнув от заплясавших перед носом мушек, едва дотащил свою визжащую ношу до открытого проёма в спасительное убежище.
Ещё чёртова кастрюля на башке от прямого попадания сдвинулась, окончательно лишая обзора. Ввалившись внутрь, споткнулся, по ходовой задел нагромождённые сбоку ящики. Верхний тут же прилетел по голове, за ним повалились остальные, что-то ещё тяжёлое и острое. Было больно. Но недолго. Уронив девчонку на пол сарая, я упал на неё сверху и отключился. Последнее, что подумалось, это не забыть потом поблагодарить Адалея за шлем, и то, что, если я не раздавил ребёнка собственной тушей, то она останется жива.
Для меня этот бой закончился.
Глава 47
Глава 47
Сергей
Вернулся в себя непонятно где. Никак не получалось сообразить, что это за помещение - слипшиеся глаза застилала назойливая пелена. И даже разобраться, темно вокруг, или светло, мягко мне, или твёрдо с полной достоверностью не выходило. Кажется, темно и мягко, но это не точно.
Тело онемело и не поддавалось управлению, словно, вдруг, стало чужим. Единственное, что в нём осознавалось своим – боль. Оно всё было комком жгучей боли. Особенно родным казалось дикое жжение в районе, где теоретически должно было быть бедро.
Дико хотелось пить. Попытался пошевелиться, и рядом тут же возникла тень.
- Очнулся. – тихо выдохнул силуэт Лилькиным голосом и исчез.
Вместо него через какое-то неопределённое время появился другой.
Благодатно холодные пальцы приоткрыли мне веки, в глаза, вышибая слезу, ударил свет свечи, что позволило уловить, что передо мной незнакомый немолодой мужчина. Зрение чётко выхватило из общей смутной картины длинную седую бороду.
- У Лильки точно такой не было. – стукнула в голову идиотская мысль.
- Хорошо-хорошо-о-о, голубчик. – негромко протянул бородач, - Сейчас будем пить.
От этого предложения, показалось, даже душа взлетела к пересохшему нёбу. Если б мог, покивал бы этому благодетелю головой со всей энергичностью своего согласия. Внутри полыхала Сахара. Не знаю, может она полыхать? Хрен с ней, у меня полыхала.
Едва дождался, когда прохладная ладонь приподнимет мою голову, а губ коснётся край чаши. О-о-о! Если кто-то во всех мирах теперь и знал, что такое блаженство, так это я. Вода воскрешающим потоком заполнила рот, я почти забытым, судорожным движением протолкнул первый глоток и спасительная влага побежала дальше. Проливаясь мимо рта, ручейками потекла по щекам, шее, плечу…
Правда, длилось это счастье недолго. Дед, что-то приговаривая под нос, отнял у меня чашу с эликсиром жизни и, вместо неё, вернулся с другой. Только, было, я собрался снова порадоваться, как вместо воды, в рот потекла какая-то отвратительно горькая жидкость. Рефлекторно проглотил эту дрянь и тут же почувствовал, что и без того не вполне вернувшееся сознание снова поплыло. «Благодетель» раздвоился, звуки его бормотания увязли в сгустившемся пространстве, и свет померк.
Возможно, ошибаюсь, но, кажется, это происходило не один раз. Всё остальное время мне снились сны про то, что я пью. Пью, пью - из кружки, кувшина, реки, водопада с места нашего «приземления» и не могу напиться. Однако, боли практически не чувствовалось. Конца этим снам не было. Пока я, наконец, не очнулся, от осознания, что хочу не только пить, но и есть.
В этот раз в голове было значительно светлее. Чувствительность коже ещё не совсем вернулась, но тело уже порадовало ощущением, по меньшей мере, тяжести. Да и боль стала тупой и локализовалась по отдельным участкам организма.
Попробовал пошевелить рукой, чтобы протереть склеенные ресницы – неловко, но получилось. Пальцы задели и сдвинули какую-то тряпку, подсыхающую на моём лбу. Поводил глазами и обнаружил себя на большой и, должно быть, удобной кровати под чистой простынёй. Приподнял край и рассмотрел под ней мумию. Чуть менее, наверное, обмотанную бинтами, чем наши земные, например, египетские, зато, немного более живую, что, несомненно, порадовало.
Свет лился справа, туда и повернул голову. Ну точно, на невысоком столике горела одинокая свеча, рядом в кресле придремала Марина, открывшая глаза сразу, как только мой взгляд добрался до её лица.
- Серёж? – настороженно прошептала старшая, приблизившись ко мне, - Я сейчас… Сейчас доктора приведу.
- Нет. – напрягая все силы и успевая ухватить её за руку, скрипнул я. – Не надо, прошу.
Конечно, только позови, этот бородатый Бармалей снова напичкает меня своим зельем, и прощай сознание на неопределённый срок. Здравствуйте «полюбившиеся любителям программы» сны про водопады, плюс теперь ещё и блюда с сочными румяно-поджаристыми окороками. Так и буду лежать безучастным поленом мало, что в полном неведении, ещё и голодным.
- Есть хочу. – жалобно просипел «подруге дней моих суровых».
- Есть? – как-то недоверчиво-радостно уточнила та, - А пить?
- И пить. – слабо кивнул в ответ.
- Сейчас, миленький, сейчас родненький… - всё так же бесшумно засуетилась Маринка, слюновышибающе журча водичкой из кувшина в кружку.
- А Кнопа где? – напившись и почувствовав себя малость получше (хотя бы слова перестали вязнуть в зубах), спросил у старшей.
Та лишь глазами указала на место слева от меня. Туда я ещё не смотрел. Повернул взгляд и увидел мелкую, тихим комочком сопевшую на соседней подушке.
