Верхом передвигаться по городу было не в пример легче, чем в карете или носилках-паланкине. И уж точно в разы быстрее. Люди при виде королевских стражников старались убраться с дороги, каждый остерегался оставаться на пути.
Роуз пыталась представить себе встречу с отцом, встречу с… Вольфом. Или правильней думать о нём, как о Бэйре? Всё это время он был недосягаемым идеалом, мечтой, светом, к которому она тянулась, на который равнялась во мраке, который её окружал. И вот… может ли это действительно быть правдой? Он здесь ради неё. Он готов бороться даже с риском для жизни. Может ли это быть правдой?
Возможно ли настоящее счастье на свете? Такое, каким оно пишется в книгах и поётся в песнях? Если герой с честью прошёл все испытания, разве не полагается ему награда? Конечно, она не смогла отстоять свою честь, но в том не её вина. Бог ей свидетель – она до последнего пыталась. Она противостояла угрозе, силе и искушению. И в сердце своём всегда оставалась верна Бэйру.
Ну, разве только один единственный раз она потянулась к Лейнору. В ту единственную ночь, когда… как не неприятно думать об этом сейчас, но та ночь существовала. И она всё же покорилась принцу с серебряными волосами и с ледяными глазами. И в ту ночь его пальцы были чуткими, губы – горячими и жадными. И от одного только воспоминания о той ночи краска заливает Роуз лицо. И почему-то становится горько…
Лейнор ни словом, ни делом не возразил своему царственному брату. Он словно бы стал тенью. Он расстался с ней слишком легко. Не похоже на него. Роуз то начинала бояться, что это всего лишь уловка; то почти надеялась, что люди Лейнора выскочат им наперерез. Самолюбие её тому причина? Разве не должна она радоваться?
«Не думай об этом, – уговаривала она себя. – Этот ночной принц похож на лунный свет, а Вольф – он как солнце. Когда наступает утро, все призрачные сияние ночи остаются там же, где сны и призраки».
Нужно думать о Вольфе. Что она скажет ему? Конечно же, правду. Нельзя любить человека и лгать ему, но Роуз подозревала, что Вольф и без того знает о том, что её девственность ему уже не достанется. И хотя она была бы счастлива, сложив всё иначе, и будь в её сердце и теле только одним мужчина, она всё же в глубине души надеялась, что Волк из Медвежьей Берлоги окажется достаточно мудрым для осознания простой истины: невинность и деторождение не всё, что способна принести женщина в жизнь мужчины.
Слишком быстро неслись они по улицам, слишком быстро сменяли друг друга события. Роуз никак не успевала придумать речь. Она не могла даже представить лица Вольфа, казавшегося таким дорогим и любимым. Словно рябь по реке, на образ Вольфа накладывался образ Лейнора. Тонкий, насмешливый, как стилет – тонкий клинок, коварный и опасный. Вольф больше походил на меч, тяжелый, опасный и честный.
Лунный свет, стилет, пропитанный ядом – Лейнор Айдаган, проклятый принц, занесший Роуз в проклятые земли, – сумеет ли она избавиться от тебя и оставить тебя в прошлом? Некоторые люди умеют оставлять следы на других. Роуз будто бы была зеркалом, в котором отражение Лейнора оставалось даже тогда, когда он больше не стоял напротив неё.
«Это скоро закончится. Я просто боюсь его, но, когда вернусь домой, весь этот кошмар останется позади».
– Миледи, вот дом, в котором остановился граф Вестерлинг, – низким хриплым голосом проговорил её сопровождающий.
Роуз знаком приказала ему постучать в тяжёлые, окованные железом, двери.
Мужчина выполнил приказ и через несколько секунд в смотровом окошке показалось лицо человека, приставленного сторожить дверь:
– Кто там?
– Королевская стража.
В усатом лице Роуз узнала отцовского привратника и совсем ошалела от радости:
– Уилис! – в одном мгновение соскочив с лошади, бросилась она к запертой двери. – Открой дверь! Это я!
При виде дочери своего господина на лице слуги проступило сначала недоумение, потом недоверие, а потом – радость.
– Госпожа моя? Вы ли это?!
– Это я! Открой мне двери! Его высочество был добр ко мне и отправил к отцу почти сразу же, как только я попала во дворец. Ну, же! Впусти меня! Доложи отцу!
– Подождите секундочку, моя юная леди!
Усатое лицо на мгновение вновь исчезло за решетчатым окошком, потом зазвенели запоры, дверь распахнулась и Роуз получила возможность броситься к верному слуге на шею.
– Моя юная леди! Это и вправду вы? – обнял он её в ответ. – Сколько слёз мы пролили, оплакивая вас! Ваша госпожа-матушка уж не чаяла увидеть вас вновь живой, всё отговаривала вашего батюшку от затеи, которую она называла роковой. Но ваш отец человек смелый! Он, как и молодой лорд Бэйр, был готов ехать за вами хоть на край света.
Роуз счастлива улыбнулась.
– Но где же они? Где батюшка? Где… где Вольф Бэйр? Мне не терпится увидеться с ними!
Вежливым покашливанием её провожатый напомнил о себе и, вежливо склонив голову, попрощался:
– Поскольку вы теперь в безопасности, миледи, посчитаю свою миссию завершённой. Разрешите откланяться и вернуться к моим обязанностям во дворце.
– Конечно, сэр-рыцарь, – кивнула Роуз. – Благодарю вас за то, что вы оказали мне услугу и проводили до дома.
– Всегда к услугам прекрасной леди, – прозвучало с безупречной вежливостью и королевские стражники, громко цокая подковами своих лошадей по мощённым плитам мостовой, поспешили удалиться.
А Уилис закрыл дверь.
– Проводи меня к отцу, Уилис! Мне не терпится обнять батюшку! Я так соскучилась…
– К сожалению, сэра Вестерлинга сейчас здесь нет.
– Как?..
– От отправился в королевский дворец с очередной просьбой аудиенции. Мы ведь и надеяться не смели…
– Пошли гонца к отцу! Не стоит досаждать Его Королевскому Высочеству исполнением уже выполненной просьбы! Не медли. Сделай так, как я приказала. Сколько людей у отца с собой?
– Если считать вместе с людьми Молодого Волка, то около сотни.
– Отошли гонца.
Сердце Роуз радостно билось. Ей было жаль, что встреча с отцом откладывалась и что он мог успеть досадить Иномару своим визитом. Или даже столкнуться с разгневанным Лейнором. Впрочем, последний вряд ли станет всерьёз вредить её отцу. Она достаточно хорошо узнала принца, чтобы понять, что великодушие определённого рода ему вовсе не чуждо.
– Как мне найти Вольфа? – спросила она у Уилиса. – В какой стороне его покои.
– Прямо и направо, миледи, но…
Она не слушала. Она почти бегом устремилась вперёд. Что она будет делать в следующий момент? Бросится ли ему на шею или просто войдёт и встанет, разглядывая каждую черточку дорого лица, она и сама не знала. Ей хотелось увидеть на его лице ту же незамутнённую радость, что пела в её сердце.
Теперь их почти ничто не разделяет, и они могут быть вместе.
Словно крылья несли Роуз вперёд. Некоторые людей, что появлялись у неё на пути она узнавала – то были слуги отца. С растерянными лицами они кивали своей молодой госпоже, которую, положа руку на сердце, никто из них уже не надеялся увидеть живой и свободной.
– Миледи?..
Она отвечала им улыбкой и стремительно шла вперёд – навстречу своей любви.
Позже она сама пыталась понять, каким образом столь безошибочно толкнула именно ту дверь, за которой находились покои Вольфа. Та поддалась, хотя ей и пришлось навалиться на неё почти всем телом – тяжелая и массивная, даже не запертая, дверь не спешила поддаваться, словно последний бастион, взятый перед победой.
Дверь распахнулась. Прямо напротив неё стояла большая широкая кровать. И на кровати двое предавались яркой любовной схватке.
Оба обнажённых тела были молоды и красивы. Женщина была Роуз незнакома, но, судя по всему, она была одной из служанок в этом доме. А мужчиной был, увы, Вольф.
Первой на вторжение в их любовное гнёздышко отреагировала, естественно, женщина, испуганно толкнув своего любовника в плечо.
– Кто там? – недовольно повернул взъерошенную голову через плечо Вольф. – Кто посмел…
Его чёрные глаза остановились на словно бы превратившуюся в камень Роуз и выглядывающими из-за её плеча любопытными лицами.
