– Место относительно тихое. Я предлагаю, чтобы вы поставили машину тут, – он ткнул пальцем в экран, – а сами все проверили. Помните, никакой самодеятельности.
– Да, папочка… – мяукнула Шапка, – как скажешь.
– О, Богиня! – Беленус с мучением посмотрел в потолок, – Эккарт, хоть ты проследи, чтобы вы не ввязались ни во что. Если появится хоть видимость неприятностей – сразу звоните, я пришлю близнецов.
– Да, папочка, – пробасил вервольф, – как скажешь.
***
Внедорожник был почти не заметен в темноте – густо насаженные кусты, хотя еще без листьев, делали свое дело. Света в салоне не было, поэтому двоих сидящих в машине можно было рассмотреть, только если начнешь внимательно присматриваться и уж конечно, расслышать их диалог было совершенно невозможно.
– Беленус прав, и нарываться будет глупо, – вервольф задумчиво погладил подбородок.
Сейчас на оборотне были только старые кожаные штаны, черные потертые гриндерсы[34] и жилет. Фир притянула его к себе и с мягким вжиканьем застегнула молнию на одежде, чтобы защитить шею Эккарта высоким воротником-стойкой. Оборотень взял лицо Ллариг в ладони и поцеловал в губы, поглаживая ее скулы большими пальцами.
– Хорошо, мы только посмотрим, – согласилась она.
Вытянув из бардачка резинку для волос, Фир потянула своего мужчину вправо. Он покорно повернул голову, позволив девушке завязать ему на затылке короткий хвост.
– Теперь вспоминай, – она приглаживала пряди, выбившиеся из прически оборотня, – мы смотрели этот дом в прошлом году. Большая гостиная с камином, отдельный гараж, большой подвал с морозильной камерой. На втором этаже четыре комнаты, расположенные в два ряда. Ты еще сказал, что там пахнет смертью.
– Это тот, кирпичный, – Эккарт кивнул, – скорее всего, трупы держали именно в морозилке, в подвале. Я так и не понял, были это люди или животные.
– А какая разница? – Шапка пожала плечами, – смерть – она всегда смерть. Мне бы не хотелось жить в таком месте.
Вервольф был полностью согласен. Сладковатый запах разложения в этом доме вспоминался ему не раз. Обычный человек не смог бы даже расслышать его, но чуткий нос оборотня уловил все. Одно дело, когда ты упиваешься погоней и азартом охоты, когда жертва имеет с тобой равные шансы и может сбежать, но тут… Складировать трупы мог только Homo Sapiens. Ни одно животное в здравом уме так не делает.
– Сначала нам нужно проверить, есть ли там что-то подозрительное, – пальцы Эккарта пробежались по волосам, проверяя надежность резинки, – если нужно, то обыщем все комнаты в доме.
– Не забудь про двор и гараж, – Ллариг достала из бардачка кинжал и всунула его в высокое голенище сапога, – там тоже можно найти много интересного, если есть, что искать.
Ее гибкое тело было заковано в темный костюм со вставками из кевлара[35], а в глазах плясало пламя предстоящей битвы. Как все истинные Красные Шапки или Дини Ши она жила битвой и предвкушение чистым азартом отдавалось в ее венах. Фир сняла любимое красное пальто и закинула его на заднее сидение. Пояс ее костюма оказался неожиданно толстым и многослойным, обвивая фигуру несколько раз.
– Ножи с обсидиановыми[36] вставками, – напомнил вервольф.
Они шли не для того, чтобы убивать, но предпочитали быть во всеоружии. Обсидиан действовал на фоморов так же, как железо на сидхе или серебро на оборотней. Впрочем, Эккарт тоже не любил этот камень, легко крошащийся и оставляющий в ране тонкие пластинки слюды – при заживлении они частенько оставались в ране, появляясь прямо из-под кожи уже после того, как все срасталось заново. Это вызывало такую боль, что даже старые оборотни сходили с ума от боли, что уж говорить о гойделах, которые фактически были людьми. Кожаные ножны Ллариг пристегнула к поясу. Эта пара была такой тяжелой, что, воткни она их в оба голенища, ножи мешали бы передвигаться. С характерным звуком Шапка вытащила лезвия, удобно расположенные чуть ниже пояса, и с удовлетворением кивнула. Через тонкую полированную поверхность камня, идущую по самой кромке, можно было увидеть свет луны.
– Довольна игрушками? – Улыбнулся мужчина.
– Вполне, – ответила она, – тебе дать что-нибудь?
– Нет. – Он отрицательно покачал головой, – обойдусь своими силами.
Синхронно и мягко хлопнули обе дверцы. Выйдя наружу, Эккарт вскинул голову и принюхался. Ночь пахла весной – влажной почвой, озоном, клейкими почками и едва пробившейся травой. Трудно поверить, что это произошло всего лишь за сутки. На лице вера заиграла легкая улыбка, которой он всегда встречал пробуждение природы. Зверю внутри нравился весенний призыв. Сладкий свежий ветер, треплющий волосы, пружинящая почва под ногами и эмоциональный подъем, который всегда приносила весна. Возможно, дело было только в гормонах, но оборотня все вполне устраивало. Он всегда считал, что боги подарили каждый сезон для особого действия: весна для пробуждения, лето для активности, осень для сбора плодов и зима для сна. Не Эккарт заводил этот порядок, не ему и менять.
Рядом почти бесшумно двигалась Ллариг. «Почти» – это для самого вервольфа, который мог расслышать даже движение ветра в ее волосах, но не для человека или пары десятков низших фейри. Сейчас ее густая копна непослушных кроваво-красных кудряшек была туго стянута в длинную толстую косу. Фир подошла к своему мужчине. Ее запах, такой привычный и родной, заполнил окружающее пространство.
– Будь осторожна, Geliebte, – сказал он, мягко касаясь губами ее лица, – сохрани свою жизнь для меня.
– Только если ты ответишь мне тем же… – прошептала она, целуя его в
