— Княжича ранили! — гаркнул кто-то из своих. — Прикройте!
Сокрушительный гвалт голосов вперемешку с лязгом оружия снова накрыл со всех сторон, как вернулся слух после первой вспышки боли. Тёмная фигура возникла сбоку. Леден почти бездумно вскинул руку, защищаясь. Втянул воздух сквозь зубы от движения стрелы в боку. Но как будто позабыл о ней в череде ударов и уклонений. Быстрых, отчаянных, сильных. Кровь горячей струйкой текла по коже. Прилипала к ней намокшая рубаха, раздражая. Собственные движения стали будто медленнее. Он пропустил атаку — и по локтю пробежала холодная сталь, оставляя горящий след. Другая стрела вонзилась в плечо почти вскользь — не застряла, однако ударила в кость. Ледена качнуло, развернуло почти. Но он выпрямился и страшным усилием отшвырнул от себя противника, пытаясь забыть обо всём. Тут же шагнул следом, добил секущим ударом по шее.
И понял, что больше не может шевельнуться. Словно кишки все вдруг скрутились тугим узлом, а после камнем застыли. Он тронул рану на плече, дыша мелко и рвано. Покосился на вторую стрелу — ладно хоть не в живот прямиком угодило. Да где бы силы взять еще немного. Поднял взгляд на спешащего к нему навстречу кметя, чумазого, забрызганного чьей-то кровью — и медленно завалился на спину.
— Гони их! Добивай! — прогудело словно через накинутый на голову мешок. — Не уйдут, суки!
Леден вдохнул ещё несколько раз, щурясь от мутного света, что лился с ясного неба сквозь рваные кроны сосен — и рухнул в забытье.
Он знал, как умирают, а потому последней непогасшей гранью сознания понимал, что ещё жив. Пытался хоть что-то сделать, чтобы выбраться из этой ямы небытия, в которую упал, но всё оказывалось тщетным. Словно зацепиться ему было не за что. Осыпались под пальцами неверные стенки западни. Свет жизни, Яви сиял где-то очень высоко над головой — не дотянуться.
— Хочешь вернуться? — окутал со всех сторон сразу спокойный женский голос. — Или пойдёшь всё же ко мне?
— Отпусти.
— Ещё раз? Не много ли? — Из тени невидимых стен выплыла только слегка очерченная фигура. — Моя милость не бесконечна.
Сверкнул в опущенной женской руке серп: легко взмахнуть им и обрубить тонкую нить человеческой жизни. Скосить их сразу много — когда сеча идёт — тоже простая задача для Неё. Внимательные чёрные глаза уставились на Ледена — и верилось тут же, что она читала саму душу и мысли так, будто слышала их.
— Мне надо вернуться, Морана, — выдохнул Леден, ощутимо пятясь от неё.
— Зачем?
Он задумался на миг. И правда — зачем? Кому станет плохо от его смерти? Леден вскинул лицо к далёкому пятну света.
— К ней.
— А разве она ждёт?
— Я должен узнать.
Богиня смерти усмехнулась. Он не видел, но почувствовал, как кольнула её насмешка тонкой холодной иглой.
— Последний раз тебя отпускаю. Ты ещё много мне жизней принесёшь в дар. На откуп своей одной.
Сверкнуло изогнутое лезвие — и погасло. Будто что-то швырнуло Ледена вверх. Сердце замерло — снова падать? Но он остановился — и пустота обернулась ровным ложем, что уверенно стелилось под спиной. Прорвались в уши тихие голоса. Шорох одежды, шаги. Плеск воды… Леден дёрнулся, когда прохладная тряпица прижалась к его как будто раскалённому боку. Услышал свой собственный стон. Кто-то ахнул:
— Очнулся…
И лёгкая рука коснулась тяжёлой, словно придавленной камнем груди. Он поймал тонкое запястье неведомо какой силой — но оно выскользнуло из пальцев.
— Еля… — произнёс он одними губами. — Елица.
— Зовёт, кажись, кого-то...
Нет, это не её голос. И не её руки. И он не в Велеборске, кажется. Леден приоткрыл глаза: перед ним сидела на корточках незнакомая челядинка в простом, хорошо поношенном платье. Чело её схватывала синяя лента, подчёркивая бледно-голубые глаза. Она тревожно всматривалась в лицо Ледена, комкая пальцами уже знакомую тряпку. За её спиной стояла женщина, холодная и гордая. Белый повой спускался по её плечам — и по сравнению с ним кожа её казалась чуть темнее, чем была на самом деле. Слегка резкие, но приятные черты лица, глаза цвета тысячелетнего льда — она напоминала кого-то так ясно, но замутнившийся разум не мог подкинуть разгадки.
— Иди, — велела женщина челядинке. — Остёрцам скажи, что очнулся их княжич. Извелись уже все.
Она подошла, пропустив служанку мимо себя. Та скрылась за дверью просторной, да не такой, как в Велеборском тереме, горницы. Леден снова прикрыл веки, почти ослепнув от яркой, словно снег на солнце, красоты женщины.
— Не торопись, княжич, — проговорила незнакомка спокойно. — Вернётся сила скоро. Тебя опасно ранили. Люди твои тебя еле довезли.
Он снова взглянул на неё.
— Где я? — просипел и огляделся в поисках какой-нибудь посудины с водой. Тихо звякнул носик кувшина о глиняную кружку: женщина налила в неё какой-то ароматный отвар и подала. Помогла напиться.
— Это тебя взбодрит немного. — Разбавленное с мёдом питьё ласково разлилось будто по всему телу. — Ты в Логосте. В доме боярина Чтибора. Кмети твои сказали, что сюда ты ехал. Вот, добрался, получается.
Леден, не сводя взгляда с женщины,попытался было приподняться, но бок пронзила острая резь. И плечо вмиг онемело от боли.
— А ты, стало быть, боярыня, — он снова опустился на подушку. — Мать Зимавы и Вышемилы…
— Ранрид меня зовут.
Она покивала — и по губам её пробежала лёгкая улыбка, да пропала, словно луч светила, блеснувший из-за облака. Вот, кого она напоминала. Если приглядеться, так с княгиней Велеборской почти одно лицо. А вот Вышемила на матушку походила мало. Верно, больше в отца уродилась.
— Дело ко мне у мужа твоего было важное. Да вот заминка вышла.
Боярыня присела на семью, что рядом стояла.
— Нет у него дела к тебе. С чего ты вдруг о том твердишь? И люди твои тоже.
Леден нахмурился, не понимая, то ли и правда слышит это, а может разумом тяжёлым после ранения осознать не может смысла простых слов.
— Так разве Чтибор гонца не высылал в Велеборск? И косляки на вас недавно не нападали?
— Нет, — ответила она коротко, поразмыслила чуток над чем-то. — Косляки к нам с тех пор, как Вышемила уехала, не совались больше. И гонца такого, как твои люди описали, у нас не было никогда. И в дружине воина с таким именем не бывало.
— Значит… — Леден едва не застонал от резкого понимания своей опрометчивости.
Выманили, убить хотели по дороге. Да вот только кто? Кабы не сам Чтибор тем озаботился. Да разве признается теперь?
Вон, и северяне в той ватаге были, что на его отряд налетела. Они, конечно, наемники знатные, любят за золото служить правителям, да и боярам не брезгуют. Но не всяк нанять их может: для того с людьми особыми знаваться приходится.
Леден не стал больше расспрашивать боярыню ни о чём. Что женщина ему сказать может? С самим Чтибором разговаривать надо. Да и усталость навалилась даже от столь небольших усилий: раненое, измотанное болью и небытием тело быстро теряло силы. Леден уже почти сквозь сон увидел и услышал, как пришёл к нему десятник. Говорил даже что-то. Сетовал и бранил тех, кто им засаду устроил на пути, а больше всего — того путника на телеге, что встретился и в ловушку направил, прямиком в руки татям.
Как понабрался Леден немного здоровья, встретиться пришлось и с боярином. Мужем тот оказался солидным, но как будто добродушным: впрочем, за внешней приветливостью скрыться может что угодно. А особенно самые тёмные помыслы. Но всё равно сразу понятно стало, в кого Вышемила пошла, да чьей любимой дочкой была. Верно, отец её баловал всегда да холил — оттого казались они столь схожими.
— Уверен ты, княжич, что тебе пора в Велеборск возвращаться? — спросил Чтибор участливо, когда Леден встретился с ним в небольшой гриднице за обедней.
Раньше свидеться не получилось: отлучился боярин на пару дней в недалёкую весь по важным делам.
— Ничего, вытерплю. Нехорошее дело тут случилось. И думается мне, что неспроста меня оттуда выманили, — Леден невольно дотронулся до раненого и стянутого повязкой бока.
