не думал о последствиях. Как и я. Вот что значит — родственные души.
— Похоже, — заговорил Эгорт, гладя меня по животу, — все мы сделали первые шаги в новое начало.
— В прекрасное новое начало, — ответила я.
Какое же это счастье — быть чуточку отчаянной! Будь я скромнее, умнее и спокойнее, не обрела бы этих замечательных мужчин и не носила бы под сердцем ребенка от самого могущественного человека в мире. Готового исполнить любой мой каприз и ради меня умереть.
— Так что теперь? — Максуд обвел всех нас своим хитрым, сообщническим взглядом.
— Теперь? — Эгорт поцеловал меня в висок и горячо выдохнул: — Едем домой и строим свое будущее. Все согласны?
Максуд и Линдал покивали, улыбнувшись, а я тягуче ответила, блаженно прикрывая глаза:
— С вами я на все согласна.
Рия Лигэллоу Харзра Алсах Раа Кассерген.
Лучшая сидти дворца алшеиха всех времен Кхбит Табхан. Член Совета по Безопасности Союза Дружественных Стран. Основатель школ для детей в отдаленных населенных оазисах пустыни. Спонсор фонда помощи женщинам, столкнувшимся с несправедливостью. И просто — любимая жена и мать.
За три года многое поменялось. Я трудилась не покладая рук, чтобы быть ровней своим мужьям. Не жалела сил даже во время беременности, чем зачастую злила Эгорта. У него и без меня забот хватало. Превратить разбойников в конвой по охране железной дороги не так-то просто. Большинство этих парней его даже не знали. Он ведь восемь лет был не у дел. От его прежней банды осталась пара человек. Они-то первыми и вступили в ряды армии. То ли бывшего вождя послушались, что ли просто устали и обленились грабить путников. Но в конце концов, у него получилось сделать пустыню безопасной для паровозов и караванов.
Линдал тем временем налаживал экономику. Богатств у Максуда было много, но деньги он тратил бездумно. Приучая его к разумному распоряжению бюджетом, пришлось урезать расходы на дорогие безделушки, развлечения и, само собой, алкоголь. Я вообще быстро ввела во дворце «сухой» закон. Не подпускала к себе своего алшеиха неделю, если чуяла от него запах. Вскоре он перестал прихлебывать и тайком, лишь бы получить свою порцию ласки. А когда родилась моя прелестная дочурка, винный погребок вычистили основательно, угощая всех табханцев, прибывающих поздравить свою сидти с рождением наследницы.
Нашу лучезарную малышку мы назвали Андромедой. Мне с детства нравилось это имя, но вряд ли я решилась бы давать его дочери в своем мире. В Тронстуме же моя фантазия имела право разыграться, а мои мужья меня безоговорочно поддержали. Может, у кого-то из них и были свои идеи, но они их даже не озвучили, единогласно решив, что Андромеда — прекрасное имя.
Удивительно, что Аро, с которым я долго не могла сойтись характерами, стал лучшим нянькой. Он не отходил от Роми ни на шаг. А когда она просыпалась в своей колыбели или куксилась, мяуканьем поднимал на уши весь дворец.
Не остался в стороне и Карлуша. Да, мы с ним совсем не ведьма с фамильяром. Можно сказать, самозванцы. Но толк от него все же был. Лучшего разведчика пустыни и почтальона не найти во всем Тронстуме! Для него был составлен специальный график обследования Кхбит Табхан. Он летал в самые отдаленные оазисы и, если у населения там были сложности, он приносил нам весточку.
Вместе мы объединили табханцев, проложили дороги в пустыне, чтобы даже днем люди могли передвигаться без угрозы сжечь ноги, пустили водопровод, построили две железнодорожные станции и начали возводить главный рынок, куда вскоре будут приезжать знатные лица со всех уголков мира, чтобы купить драгоценные камни, украшения, экзотические фрукты, специи, ковры-самолеты и многое другое, чем мы могли похвастать.
Мы процветали, обзаводились влиятельные друзьями и партнерами, а однажды даже получили официальное извинение от Дома Кассергенов за «преувеличенные леди Илмой масштабы урона табханцами». Письмо больше напоминало издевку, но Максуд рискнул ответить, что подумает над извинениями.
Что касается семьи Алкарии: мне удалось скрыть от них нашу подмену. Ни мать, ни сестры, ни тем более отец не заметили особых изменений. Впервые я увидела их на нашей свадьбе. К тому времени Эгорт уже подготовил меня к этой встрече, и я знала о каждом из них достаточно. Конечно, иногда они косились на меня, замечая манеры далеко не родной Алкарии, но списывали это на стресс и беременность. А Наал Фашараш был бескрайне рад новым зятьям. Сразу трое, двое из которых с громкими именами. Было смешно наблюдать, как он подлизывался к Линдалу и Максуду, даже не представляя, каким могуществом обладает Эгорт. Но скупые, меркантильные люди всегда выглядят комично. С ними даже спорить не хочется. Плюс — я напоминала себе, что нас с фермой разделяло два с половиной дня пути. Жадность Наала Фашараша не позволяла ему гостить в Кхбит Табхан часто, так что я с ними почти не виделась, ограничиваясь письмами.
Я выработала в себе привычку выходить на террасу по вечерам, когда город засыпал. Смотреть вдаль на дюны, на звездное небо, на ту заветную полоску, что связывала два этих пласта, и благодарить судьбу за шанс. Я ни на миг не забывала, что Алкария пала жертвой этой магии. В память о ней я могла лишь беречь ее тело, каждый день проживая в радости и принося миру как можно больше пользы.
— Роми спит, — мягкий шепот коснулся моего уха, и мужские руки скользнули на мой живот.
Эгорт научился на цыпочках прокрадываться по детской, боясь нарушить сон своей сокровенной дочурки. Если он задерживался в пустыни и она засыпала без него, то обязательно приходил поцеловать ее и потратить полчаса на любование этим ангелочком.
Я обернулась и обвила его шею руками.
— Почему с тобой она засыпает моментально? — тихо хихикнула я. — Я порой часами не могу ее уложить.
— Когда меня долго нет, вы обе нервничаете, — ответил он. — Обещаю, совсем скоро я перестану задерживаться. — Он усадил меня на каменный парапет и поцеловал в губы. — М-м-м… Какая же ты сладкая, Рия…
— Соскучился? — Отвечая на поцелуй, я пальцами пробралась под его рубашку и ноготками поскребла по влажной, крепкой груди, обрисовывая рельефы грубых мышц.
— Не то слово.
Взорвавшись желанием, я лихорадочно расстегнула пояс его брюк, спустила на бедра и, раскинув полы шелкового пеньюара, раздвинула ноги.
— А-а-ах! — хрипло выдохнула ему в губы и
