Кажется, приличный. Не какой-нибудь бабник!
— Мужчины нет, — улыбнулась я. — Зато есть ребёнок. («Даже двое», — добавила про себя) Вас это не смущает?
— Нисколько! Я тренирую детскую футбольную команду.
— Как вас зовут?
— Василий!
— Редкое в наше время имя. У меня дедушку звали Васей, — поделилась я.
— А вас?
— Татьяна.
— Итак, она звалась Татьяной, — лукаво прищурил карие глаза Василий.
Тут я увидела, что сын остановился, слез с велика и машет мне рукой. По всей видимости, собрался идти домой.
— Нам пора! Приятно было познакомиться, Василий!
— Можно я вас провожу?
— Нельзя!
Услышав сказавший это слово голос, я чуть не упала обратно на скамейку, с которой только что встала.
— Эл?!
Это был он, закутанный в плащ с капюшоном из-под которого мрачно горели алые глаза. Как давно он появился и сколько смог услышать из нашего разговора? Бедный Василий попятился от селестина прочь, а потом и вовсе бросился наутёк. Эл выглядел грозно, потому что был зол. И никаких сомнений в том, что это не чокнутый ролевик, а самое что ни на есть исчадие ада, у моего нового знакомого не возникло.
Саша, отчаявшись дождаться меня внизу на стадионе, бросил велосипед и стал подниматься к нам наверх.
— Сцены ревности будешь устраивать потом! Сначала познакомься с моим сыном. Не напугай его, — срывающимся от волнения голосом произнесла я. Ноги стали ватными, а всё тело от переживаемого эмоционального потрясения и вовсе непослушным. Но я смогла шагнуть к Элу и дотронуться до него рукой. — Неужели это действительно ты?
— Мама, кто это? — в голосе Сашки не было страха лишь удивление и интерес. — Десептикон?
Воспитанную на фэнтези молодежь трудно напугать какими-то там селестинами.
— Лучше, — я обернулась к сыну и обняла его за плечи. — Знакомься, это Элларион. Он — селестин и мой друг! А это, — я посмотрела на Эла, — мой сын Александр!
— Ух, ты! У тебя глаза как у настоящего десептикона, а сам ты как негр, — оценил нового знакомого Саша.
— Сынок, иди за велосипедом, мы с Элом сейчас тебя догоним, — стараясь говорить спокойно, распорядилась я.
Провожая взглядом сына и стоя к Элу боком, я вцепилась в край его плаща, словно, боясь, что он исчезнет, оказавшись галлюцинацией… причём массовой. Эл церемониться не стал, сгрёб меня в охапку и быстро поцеловал.
— Идём, котёнок. Дома поговорим.
— Говоря «дома», я надеюсь, ты подразумеваешь мою квартиру?
— Квартира — это те крохотные комнатки, в одну из которых привёл меня переход? — ехидно уточнил Эл, беря меня под руку и осторожно ведя вниз по ступенькам. — Еле разобрался с твоим замком. И, кажется, напугал странную старушку с красными волосами. Хотя, это ещё вопрос, кто кого напугал.
— Да ты что!
Я оступилась. Не Эл, упала бы.
— А если она вызвала полицию, подумав, что ты вор?!
— Кто такая полиция?
— Общественная стража.
— Тогда надо объяснить ей, что я не вор.
— А кто? — настал мой черёд иронизировать.
Просто поразительно идём и болтаем, как ни в чём не бывало, о какой-то соседке и полиции!
— Муж и отец твоего ребёнка, — невозмутимо ответил Эл.
— Ты знаешь?!
— Чего вы еле тащитесь? — не дал нам выяснить отношения до конца Сашка. — Мне ещё уроки делать. Дядя Э-э-э…
Мальчишка запнулся, забыв имя.
— Эл, — подсказала я.
— Дядя Эл, смотри, как умею! — с этими словами Санька вскочил на велосипед, разогнался и отпустил руль.
— Он, что, совсем меня не боится? — озадаченно произнёс селестин.
— Весь в мамочку, — рассмеялась я, толкая мужчину в бок и ускоряя шаг.
Хорошо, что сумерки сгустились, и мужик в длиннополом плаще с капюшоном у редких прохожих вызывал лишь лёгкое недоумение. К тому же рядом с ним шла современно одетая женщина, и ехал на велосипеде ребёнок, что-то увлечённо рассказывая.
Соседку пришлось задобрить и успокоить коробкой шоколадных конфет. После чего, она благословила нас с Элом (Эла заочно, второй раз испытывать её нервную систему мы не стали) и отпустила с миром. В присутствии Эла квартира действительно стала казаться мне очень маленькой. Я и забыла, какой он высокий. Вернее не забыла, но не учла, что высота наших потолков отличается от высоты потолков их подземелий.
— Хочешь есть? Саша, иди мой руки! Сейчас будем пить чай! Надо повторить стихотворение и скорее ложиться спать. Завтра в школу, — суетилась я.
Эти ежевечерние заботы, как заставить ребёнка почистить зубы, помыть ноги, вовремя лечь спать, никак не вязались у меня с наличием такого гостя. Может, всё это происходит не наяву? Я просто вижу очень реальный сон?
— Успокойся, — Эл перехватил меня в коридоре, когда я бежала из детской в кухню. — Укладывай ребёнка спать, потом поговорим. Я никуда не исчезну.
Он словно читал мои мысли.
— Учти, у меня к тебе серьёзный разговор, — сглотнув моментально образовавшийся в горле солёный ком, вызванный его заботой и нежностью, предупредила я.
— У меня тоже, — не остался в долгу селестин, легко целуя в висок и отпуская.
С трудом уложив Сашу в постель (он никак не мог насмотреться на необыкновенного гостя, всё таскал ему свои поделки и изобретения), я вошла в свою комнату и обнаружила Эла, вольготно развалившимся на диване с фотоальбомом в руках. Подойдя ближе, я охнула — нашёл, какой выбрать. Вообще-то я порывалась пару раз его выкинуть, но потом решила: оставлю для истории. На этих фотографиях было запечатлено начало наших с мужем романтических отношений. Как-то так получилось, что в мужской компании Мишиных друзей я была единственной девушкой, которой не возбранялось туда приходить. Остальные дамы сердца строго не допускались.
— Отдай, — попыталась я отнять у селестина фотоальбом. Не тут-то было! Эл рванул спорный предмет и опрокинул меня себе на грудь. Потом и вовсе подмял, оказавшись сверху. Проделал он это быстро, но очень осторожно, словно я была хрустальной.
— Котёнок, мне это совсем не нравится, — грозно сдвинув брови, сообщил он. — Рядом с тобой вьётся столько мужчин. Что это за тип был в парке?
— Не тип, а Василий. Приятный, между прочим, мужчина. Хотел развеять моё одиночество, да ты помешал…
— Развеять?! — явно заподозрив у этого слова самое интимное значение, рыкнул Эл.
— С чего это ты начал предъявлять на меня права? — возмутилась я. — Это мой мир, моя жизнь! Ты, между прочим, обещал запечатать проход, а значит, и вовсе никогда здесь не появиться. И что я должна была остаться на всю жизнь одна, храня тебе верность? С ребёнком, нет, с двумя на руках?! Как ты, вообще, тут оказался?
