Но, поскольку нам было любопытно, а ещё у нас был Макс, кое-что всё-таки умудрились выяснить. Оказалось, какие-то ребята из какого-то научного института (фиг знает, честно говоря, какого, их же тысячи!) давно и безуспешно бились над загадками хитрого реликтового излучения. Они были уверены, что эти изыскания помогут им опровергнуть теорию Большого Взрыва, а помогли только попасть в поле интересов родной разведки и глубоко засекретиться. Потому что параллельно своей работе они случайно открыли ещё какое-то слабое излучение, которое при ближайшем рассмотрении оказалось подозрительно похоже на упорядоченные сигналы.
Вот эти сигналы и пытался уловить Сёма со своей аппаратурой, и, похоже, преуспел. Я, правда, так и не поняла, откуда эти излучения шли и почему этим занималась разведка. Ну, подумаешь, нашёлся ещё какой-то дюже разумный вид, пытающийся установить контакт! Но, наверное, причины были.
И пусть всякие либерасты и пацифисты тыкают в меня палками и кидают камнями, но меня очень порадовал тот факт, что ничего нам выяснить не удалось. Стало быть, не зря наши особисты кушают свой хлеб, и это внушает определённый оптимизм. Если нам не удалось, то, может, и у потенциального противника не получится, кем бы он ни был. А что этого «потенциального противника» не существует в природе, я как ребёнок военного в жизни никогда не поверю.
В общем, служба пограничников на отшибе цивилизации оказалась занятием не сказать, чтобы очень весёлым и увлекательным, но порой гораздо более интересной, чем в более развитых местах. Как минимум, потому, что там всё было гораздо банальней: пираты, контрабандисты, всяческие нелегалы. А у нас что ни событие — то открытие. То гниль эта несчастная, то Сёма со своими приборчиками, то какие-то стрёмные гуманоиды с другого конца галактики (из тех мест, докуда наши исследователи ещё не добрались) внезапно прискакали. Едва, к слову, в нас не врезавшись.
Гуманоиды, кстати, оказались смирными ребятами. Мы в ожидании большого начальства и всё тех же учёных даже сходили друг к другу в гости и немного пообщались, насколько это получалось; лингводекодеры с их речью не слишком хорошо справлялись. Позже выяснилось, что эти ребята искали, куда бы драпануть из родных пенатов, а то их там жестоко притесняли какие-то другие разумные, но уже — негуманоиды. Место для беженцев наши жмоты не предоставили, но зато договорились о военно-исследовательской помощи. И даже вроде бы начали её оказывать, но это дело небыстрое. Но мы старались, что называется, держать руку на пульсе, чувствуя себя причастными к историческому событию.
А потом как-то незаметно подкрался отпуск, и «Чёрная кошка» взяла курс на Землю.
Родные края встречали меня отличной весенней погодой. Воздух дурманил голову запахом цветущих яблонь, шальное апрельское солнце слепило глаза и заставляло с тоской вспоминать защитные очки, которые сейчас, наверное, лежали где-то дома. Небольшая антигравитационная платформа, огороженная декоративными перилами и незаметным коконом защитного поля, предназначенного для предотвращения выпадания нерадивых пассажиров, везла небольшую группу путешественников через космодром к пассажирскому терминалу. Ещё несколько минут, и я увижу своих.
Вот только что-то меня это не очень радует…
— Арая, почему ты так трясёшься? — озадаченно покосился на меня Инг, стоявший рядом и державший в одной руке мою ладонь, а в другой — небольшую спортивную сумку с нашими немногочисленными вещами. Называется, встретились два одиночества: у него при себе комплект сменной одежды и белья, у меня то же самое плюс некоторые женские мелочи вроде расчёски, и всё. Разглядывая остальных пассажиров, окружённых кучками самоходных чемоданов, я никак не могла понять, не то мы какие-то ущербные, не то всем остальным нечем заняться.
— Отец предупреждал, что должна приехать бабушка, — с тоской вздохнула я. — Ты же с ней ещё не познакомился, да?
— Нет. Почему ты её так боишься?
— Я не то чтобы боюсь, я разумно опасаюсь, — поморщилась я. — Заметь, её даже отец опасается!
— Что же это за бабушка такая? — удивлённо вскинул брови дориец.
— У-у-у! — только и сумела протянуть я. Объяснять это было бесполезно, тут надо было видеть всё своими глазами. — Тёща генерала Зуева — это такая женщина… Впрочем, скоро познакомишься.
На этом разговор пришлось временно отложить и погрузиться в стандартную суету прибытия и досмотра. Вроде ничего сложного, но поболтать по душам всё равно не получится. Пройдя вместе с вещами через два сканера и получив заветную отметку в документах, мы на небольшом открытом лифте спустились в зал ожидания.
Отец заранее предупредил, что сам не поедет и пришлёт кого-нибудь «прадзношатающегося». Я-то думала, это будет кто-нибудь из работников фермы, а оказался — Ванечка. И я бы не сказала, что подобный исход меня расстроил. Особенно учитывая, что рядом с ним, застенчиво улыбаясь, стоял Валерка.
Я с радостным визгом повисела на обоих. Точнее, на Ване повисела, с разгону на него запрыгнув. Хотя по страданию на красивой физиономии и тому, как он берёг от меня правую руку, сделала вывод, что младший богатырь нынче дома опять на лечении. Общая привычка братьев: все они приползают на Землю зализывать раны. Реабилитация дома проходит как-то быстрее и радостней, чем в любом госпитале.
А вот на Валерике висеть было противопоказано. Не рассчитана его конституция на такие нагрузки, поэтому я ограничилась тем, что крепко сжала его поперёк туловища, а друг обнял меня в ответ своими непропорционально длинными лапами.
— Варвар, ну ты совсем не изменилась, — с обычной своей застенчиво-беззащитной улыбкой сообщил Зимин.
— Как это не изменилась? — возмутилась я. — Зря что ли я парадную форму нацепила похвастаться?! Смотри, красота какая!
— Красота, красота, — улыбнулся Ванечка. — Привет, Инг, — он пожал руку подошедшему дорийцу как старому знакомому. — Лерка имеет в виду, что ты как была шумной малявкой и папиной крохой, так ей и осталась, и совсем не повзрослела. А одежда — это ерунда.
— Здравствуйте, — улыбка Валеры стала очень неуверенной, когда его взгляд наткнулся на моего спутника. Бедное светило вирусологии; что поделать, непривычный он к таким людям. Если к моему семейству вполне притерпелся, то остальных военных, особенно — такого размера, воспринимает с опасением.
— Валерик, знакомься, — поспешила я утешить друга. — Это Инг, мой… — я запнулась, подыскивая подходящее определение. Для «парня» он выглядел слишком солидно, «мужчина» звучало как-то пошловато, а назвать просто другом — обидеть. Я бы точно обиделась.
— Жених, — подсказал с усмешкой дориец, обнимая меня левой рукой и протягивая правую для рукопожатия. Как-то у него это непривычно-собственнически получилось. Ревнует что ли?
— Ого, — растерянно улыбнулся Валерка, неуверенно пожимая протянутую конечность. Кажется, он ожидал, что ему сейчас по меньшей мере сломают пальцы. — Ты с линейкой что ли выбирала?
— В каком смысле? — озадаченно переглянулись Ваня с Ингом.
— Валерик, я тебе сейчас в лоб дам, — пообещала я, морщась. Он-то был в курсе моих девичьих грёз и мечты найти мужчину такого же, как папа, во всех отношениях — и моральном, и геометрическом. Вот на последнее друг и намекал; у него с глазомером всё нормально, и он в отличие от моего скромного дорийца сходство заметил сразу. — Зимин, ты лучше рассказывай, как тётя Вера с дядей Славой, и вообще, что нового? — поспешила я перевести тему.
Небольшой старенький гравилёт, исправно нёсший службу на ферме, пилотировал Ванька, всю дорогу с любопытством на нас косившийся. Мы же втроём сидели сзади, причём я с удовольствием прижималась к боку обнимающего меня Инга и слушала жизнерадостную болтовню Валерки.
«Нет, всё-таки, дома очень хорошо», — решила я, когда мы уже заходили на посадку.
Родители Зимина были очень дружны с моими, и работали у нас на ферме. Тётя Вера, ботаник по образованию, бывшая мамина коллега по учительской деятельности, числилась агротехником, и вместе с мамой с удовольствием возилась с садом, а дядя Слава был ответственным за климатическую установку. Они, собственно, именно здесь и познакомились, и буквально под этими самыми яблонями произвели на свет нашу надежду отечественной вирусологии. Воздух тут такой, волшебный; дети в нём ну очень талантливые получаются.
