мы все выясним.
А после издал очень странный звук, и лисят будто на аркане подтащило к нему.
Но сумочки при них не было.
Я медленно выдохнула. Главное, помочь малышарикам вылезти из этого всего. А после... После я все объясню Кайру.
Но Кайра назвали магистром не за красивые глаза. Он шевельнул пальцами, и тени принесли ему грязную, покоцанную сумочку. Сумочку, которую явно где-то зарывали.
– Я оплачу вам новый наряд, миледи, – сухо проронил Кайрнех, – а дети будут наказаны.
Фаворитка так резко схватила сумочку, что та окончательно порвалась, и на траву выскользнул простенький самодельный амулет. Шерстяная нить и несколько глиняных бусин.
Я столько времени носила его на себе, что мой запах не вывести и двумя флаконами духов.
Кайрнех резко наклонился, поднял нитку и, резко повернувшись, нашел меня взглядом.
– У мамы болит сердце, – выпалила Аль, – мамочка, дыши.
Кайрнех стиснул нить в руках, а я заторопилась объяснить:
– Я сняла их еще дома, отбросила, оставила в спальне. Это было до...
– Я понял, – глухо произнес Кайрнех.
– Ваши лисята...
– Мои дети всего лишь перепутали, – жестко произнесла я, игнорируя острую боль в грудной клетке, – лисята слишком юны, они шли на запах, и вот вопрос: откуда у королевской фаворитки мои артефакты-самоделки? Я не брала их с собой во дворец. Кто мне ответит на этот вопрос?
На этот вопрос никто не захотел отвечать. Король повелел своей возлюбленной закрыть рот и принять извинения, а Кайрнех...
Он сказал что-то королю, тот кивнул, и мой лис ушел. Я, найдя взглядом Ее Величество, обратилась к ней с разрешением удалиться в свои покои. Сил не осталось совсем.
Альбирея же случайно подтвердила мои слова: она потребовала у теней немедленно найти целителя Далвертона. Вот только тени скрывались в иллюзиях и при таком скоплении народа отвечать или же исчезать не захотели.
Моя малышка расплакалась, и это окончательно убедило придворных, что дети все еще дети и просто ошиблись. Ведь кто в здравом уме разговаривает с иллюзиями?
До покоев я дошла, опираясь на руку Зайры, а после... После магистр Далвертон одним движением погрузил меня в целебный сон.
Утром я еле встала. Точнее, еле села: неведомая хворь придавила меня к подушке и... Ох, не неведомая хворь, а три лисьи тушки. И еще три взрослых лисьих тушки лежали в изножье постели. Ай, нет, четыре – похоже, что Силин, Айолин и Найра сплелись в один кокон, а Зайра предпочла принести себе кресло.
– Доброе утро, – тихо проговорила я, но никто из лис не пошевелился. Умаялись они, видимо.
Вчерашняя вспышка показалась мне неоправданной. Точнее, чрезмерной. Ситуация получилась отвратительная, Кайрнех, вероятно, огорчен. Но он слышал все мои эмоции, как до амулетов, так и после. Он не усомнится.
Совсем другое – Деррек-чтоб-его-Эрвитанский, наследный принц Бельвергейла. Мне ведь так и не удалось узнать, в чем именно заключается его проклятье. Что, если оно не просто убивает? Он говорил, что на дуэль потратит всю слюдяную пластинку, значит, проклятье забирает его магию. Умирают ли от этого? Двуликие теряют связь со зверем и в итоге раньше стареют. Но люди...
"Никто не экспериментировал над людьми. Или, что вероятнее, не оставил об этом записей", – подытожила я.
Но вместе с тем поведение принца казалось неестественным. Теневики работают на королевскую семью с тех самых пор, как эту ветвь магии признали законной. Так неужели никто и никогда не пользовался гранью как способом разговорить пленника?! Неужели Деррек не понимает, что первым делом я попрошу Кайра вывести меня на грань?
Стараясь не издавать лишнего шума, я попыталась выбраться из постели. Хотелось прополоскать рот, умыть лицо, да и вообще смыть с себя вчерашний день.
– Мама! – Первым на мне повис Морис.
Следом из лис в людей превратились все, и спальня окрасилась шумом, вздохами и обеспокоенными вопросами.
На этот шум к нам заглянул целитель, всех выгнал, а мне дал пятнадцать минут на "утреннюю рутину" – и бегом в гостиную.
Впечатленная его хмурым видом, я уложилась в десять. Простое платье, отчего-то слишком свободное – видимо, портная немного ошиблась, – не менее простая коса и никаких украшений.
– Как вы умудрились это с собой сделать? – укоризненно произнес целитель.
– А где Кайр? – спросила я, не обращая внимания на магистра Далвертона.
– Папа не приходил, Дамьен сказал, что он занят и ему нельзя мешать, – тихо сказала Аль. – Мам, прости, я успела прочитать записку.
– Мы хотели как лучше, – хлюпнул носом Морис. – Мы давно знаем, что папа проклят.
– И слышали, как он запретил тебе его лечить, – добавил Лиам. – Мы не подсматривали, только подслушивали, через теней!
– И мы поверили тем гадким словам, что он не простит тебя, – убито произнесла Альбирея. – И решили действовать.
– Хотели как лучше, а получилось как всегда, – Морис сердито засопел, – но так и знай: если что, мы уйдем с тобой!
– Откроем лавку зелий, а там уже и папа остынет и поймет, что это все ерунда, – покивала Аль. – Мы полночи думали, как будем жить. Первым делом надо отказаться от содержания рода Мор, так папа сразу осознает, что тебе не нужны деньги.
Дети наперебой рассказывали, как мы будем жить: мальчики будут собирать в лесу полезные травы, Аль будет помогать мне в зельеварне и стоять за прилавком.
– Тяжело, конечно, – совсем по-взрослому вздохнула моя девочка, – но мы тебя не бросим. И папа одумается.
Целитель Далвертон, лисички-сестрички и Зайра не сдержали тихих смешков:
– Никто никого никуда не отпустит.
– Только мама от горя чуть не умерла, – Аль укоризненно посмотрела на целителя, – мы не можем игнорировать это.
– Верно, – кивнул целитель. – Вот только тут все немного тоньше. Идите к окну и потренируйте саэ-саэ.
– Мы его уже выучили, – фыркнула Аль.
– Значит, тренируйте его без слов. – Я подожгла край собственного платья и сразу погасила. – Видите?
Лисята, недовольно пофыркивая, отправились к окну – в дальнюю часть гостиной. Зайра, понятливая лисица, еще и приват-чары бросила. Правда, ее чары имели и цвет, и текстуру, и давали неестественное ощущение полного отсутствия звука.
– В ушах звенит, – покачал головой целитель, – но так лучше. Девушки, найдите себе
