– Я вообще не понимаю, что творится. Могу только пересказать события. Это произошло пару дней назад, поздно вечером, – говорил Джим. – Зашла Кэролайн, и… понимаете, она мне даже никогда особо не нравилась. Ну, то есть она симпатичная, и родителей не было дома, но мне и в голову не могло прийти, что я из тех парней, которые…
– Забей. Расскажи про Кэролайн и Изабель.
– Да, конечно. Значит, Кэролайн зашла, и, в общем, на ней была блузка, ну совершенно прозрачная. И она спросила, типа, хочешь со мной потанцевать, в смысле медленный танец, и она… в общем, она уложила меня в постель. Вот так. А утром она стала уходить – и примерно тогда же зашел Мэтт. Это было позавчера. А потом я заметил, что Тами… как будто свихнулась. Я пытался что-нибудь сделать, но ничего не помогало. А потом мне позвонила Изабель… я никогда не слышал, чтобы она говорила таким истеричным голосом. Скорее всего, Кэролайн пришла к ней сразу после того, как ушла от меня. Иза-тян сказала, что собирается себя убить. Я прибежал сюда. Надо было оставить Тами одну – по-моему, от того, что я был дома, было только хуже.
Бонни посмотрела на Мередит и поняла, что обе они думают об одном и том же: примерно в это же время и Кэролайн, и Тами пытались соблазнить Мэтта.
– Думаю, что Кэролайн все ей рассказала, – Джим сглотнул. – Мы с Иза-тян никогда… понимаете, мы решили, что надо подождать. Но Иза-тян говорила мне только одно – что я горько пожалею. «Ты горько пожалеешь. Вот подожди, и сам увидишь», – она повторяла это и повторяла. Господи, я действительно горько пожалел.
– Ясно. Теперь перестань жалеть и звони доктору. Сию секунду, Джимми, – Мередит шлепнула его по заднице. – А потом свяжись с родителями. Перестань смотреть на меня как щенок на хозяина. Тебе уже исполнилось восемнадцать, и я даже не представляю себе, что с тобой могут сделать за то, что ты на все это время оставил Тами одну.
– Но…
– Никаких «но». Делай что я сказала, Джимми.
А потом она кое-что сделала. Бонни все время боялась, что Мередит это сделает, но знала, что она поступит именно так. Она снова подошла к Изабель. Та сидела опустив голову – одной рукой она сжимала пупок, а в другой держала длинную блестящую иголку.
Не успела Мередит открыть рот, как Изабель сказала:
– Значит, и ты тоже? Я слышала, как ты называла его «Джимми». Все вы хотите отобрать его у меня. Все вы, дряни, хотите, чтобы мне было больно. Урусенаи! Сеттаи Урусенаи!
– Изабель! Не надо! Неужели ты не понимаешь, что ты сама делаешь себе больно?
– Я делаю это только для того, чтобы избавиться от боли. А на самом деле боль причиняешь мне ты. Ты втыкаешь в меня иглы изнутри.
Бонни едва не подпрыгнула, но не только потому, что в эту же секунду Изабель яростно ударила иглой. Она почувствовала, что у нее горят щеки. Сердце забилось еще быстрее, чем раньше.
Стараясь не сводить глаз с Мередит, она достала мобильный телефон из заднего кармана брюк, куда положила его после визита к Кэролайн.
По-прежнему время от времени поглядывая на Мередит, она подключилась к Интернету и торопливо набрала в поисковой строке два слова. Бегло просмотрев пару верхних ссылок, она поняла, что не сможет переварить всю эту информацию даже за неделю – не то что за несколько минут. Но по крайней мере теперь она знала, с чего начинать.
А Мередит тем временем отошла от Изабель.
– По-моему, мы только возбуждаем в ней вражду, – прошептала она, поднеся губы вплотную к уху Бонни. – Ты хорошо рассмотрела ее ауру?
Бонни кивнула.
– Тогда нам, пожалуй, пора уходить отсюда.
Бонни снова кивнула.
– Ты пыталась дозвониться до Мэтта и Елены? – Мередит смотрела на ее мобильник.
Бонни отрицательно покачала головой и повернула мобильник так, чтобы Мередит смогла увидеть слова, которые она ввела в поисковик. Мередит уставилась на них, после чего подняла свои темные глаза на Бонни с видом мрачного узнавания.
Салемские ведьмы.
– Звучит жутко, но очень похоже на правду, – сказала Мередит. Они были в гостиной в доме Изабель и ждали доктора Альперт. Мередит сидела за красивым столом из какого-то черного дерева с золотым узором и работала за компьютером. – Девочки из Салема – естественно, «ведьмы» – обвиняли людей в том, что те делают им больно. Они говорили, что кто-то щиплет их и «колет иголками».
– Точь-в-точь как Изабель, – кивнула Бонни.
– Еще у них были судороги, и их тела «принимали немыслимые позы».
– Тогда, в комнате Стефана, у Кэролайн явно были судороги, – сказала Бонни. – А потом она ползала, как ящерица. Если это не называется «принимать немыслимые позы», то я уж и не знаю… Дай-ка я сейчас попробую.
Она опустилась на пол и попыталась растопырить локти и колени, как это делала Кэролайн. Ничего не вышло.
– Видишь?
– О господи! – Джим, стоящий в дверях, едва не выронил из рук поднос с едой. В воздухе разнесся резкий запах супа мисо, и Бонни не поняла, то ли от этого запаха почувствовала голод, то ли ей так плохо, что она уже никогда не проголодается.
– Все в порядке, – сказала она, торопливо поднимаясь с пола. – Я просто… хотела кое-что проверить.
Мередит тоже поднялась.
– Это для Изабель?
– Нет, для Обаа-сан… В смысле, для бабушки Иза-тян. Бабушки Сэйту…
– Я уже говорила, называй их так, как тебе удобнее. Обаа-сан, как и Иза-тян, звучит вполне нормально, – голос Мередит звучал мягко и уверенно одновременно.
Джиму явно чуть-чуть полегчало.
– Я пробовал покормить Иза-тян, но она бросает подносы в стенку. Она говорит, что не может есть. Что-то ее душит.
Мередит бросила на Бонни многозначительный взгляд и снова повернулась к Джиму:
– Может, я его отнесу? Ты сегодня и так набегался. Куда нести?
– На второй этаж, вторая дверь налево. Если… если она скажет что-нибудь странное, ты не обращай внимания.
– Не буду. А ты побудь здесь с Бонни.
– Ну уж нет, – быстро сказала Бонни. – Я пойду с тобой. – Она сама не понимала, о чьей безопасности беспокоится – своей или Мередит, но в любом случае не собиралась отходить от нее ни на шаг.
Поднявшись наверх, Мередит локтем аккуратно включила свет в коридоре. За второй дверью налево оказалась комната со старой леди, похожей на куклу. Она лежала на середине матраса-футона в самом центре комнаты. Когда они вошли, она села и улыбнулась. От улыбки ее морщинистое лицо стало похожим на лицо счастливого ребенка.
– Мегуми-тян, Бенико-тян, вы пришли меня навестить! – воскликнула она и поклонилась, не вставая.
– Да, – осторожно сказала Мередит. Она поставила поднос рядом со старушкой. – Мы пришли навестить тебя… миссис Сэйту.
