Две слезинки скатились по щекам Дженны и капнули мне на руку. Кровавый камень слабо мерцал у нее на шее. После долгого, очень долгого колебания она накрыла мою руку своей.
— Ладно уж, — сказала Дженна, шмыгая носом. — Только смотри, завтра ты мне все расскажешь!
— Расскажу, — эхом откликнулась я, чувствуя, как у меня самой защипало глаза.
А когда Дженна наконец крепко меня обняла, я еле удержалась, чтобы не разрыдаться.
— Ты такая хорошая, я тебя не стою, — прошептала я, уткнувшись ей в плечо.
Дженна еще крепче прижала меня к себе.
— Я знаю!
Я засмеялась сквозь слезы, и на душе стало чуточку легче.
Рано утром раздался стук в дверь. Я мгновенно проснулась. Чары, наведенные Кэлом, к этому времени совсем развеялись, отчаяние и страх нахлынули с новой силой. Меньше чем за двадцать четыре часа моя жизнь перевернулась с ног на голову. Ник и Дейзи окончательно одемонели, Арчер арестован Советом, а хрупкое взаимопонимание с папой разлетелось ко всем чертям. Так много плохого случилось за такое короткое время — это нечестно.
А может, я просто разом истратила весь отведенный на мою жизнь запас ужасов, и следующие лет восемьдесят мне предстоит играть в настольные игры и разводить кошек? Вот было бы славно…
Стук послышался вновь, и я вдруг поняла, что стучат не ко мне, а в комнату Кэла, дальше по коридору. Я опять уронила голову на подушку. Кто следующий? Я или сперва пойдут за Арчером?
А может, Арчера уже привели?
Отогнав эту мысль, я встала, умылась и оделась. Вчерашняя одежда так и лежала на полу заскорузлой кучкой. Я, передернувшись, бросила все это в медный мусорный бачок под умывальником. Не в первый раз моя одежда оказывалась в крови, зато я искренне надеялась, что в последний.
Когда за мной пришли, я сидела на краешке кровати в строгом черном платье, которое Лара купила для меня у Лисандера. За дверью оказался Кристофер.
Он сказал:
— Софи, тебя ждут.
Я кивнула. Во рту пересохло, и сердце трепыхалось в груди.
Спустившись по лестнице, мы вместо штаб-квартиры Совета прошли влево, в совершенно незнакомую мне часть аббатства Торн. Коридор здесь был темный, без мрамора и позолоты, заполонивших весь дом. Простая деревянная обшивка стен, электрические лампочки защищены грубой железной сеткой. Наконец мы остановились перед тяжелой, сплошь в царапинах дверью.
Комната резко отличалась от прочих помещений Торна. Во-первых, она была сравнительно маленькой и плохо освещенной. Ни одного окна, единственный источник света — люстра в виде тяжелого железного кольца, утыканного свечами. Пахло сыростью и плесенью, а на истоптанных досках пола темнели пятна. Об их происхождении думать не хотелось.
Поперек комнаты, почти от стены до стены, деревянный стол, за ним пять стульев с высокими спинками, тоже деревянных, и на каждом стуле по советнику. Сперва я увидела Лару, а потом с удивлением поняла, что рядом с ней сидит миссис Каснофф.
Я так изумилась, вновь увидев ее в аббатстве, что не сразу осознала еще одну деталь: папы за столом не было.
Заметив меня, Лара сделала мне знак подойти ближе. Против стола стояла низкая скамья из такого же темного дерева, как и все в комнате. Ощущение, словно все мы заперты в большом дубовом сундуке.
На скамье сидел Арчер, уперев локти в колени. Запястья у него по-прежнему были связаны черным шнуром, порванная одежда вся в засохшей крови. И все же, когда я села рядом, он поднял голову и попытался улыбнуться. Правда, вышло больше похоже на гримасу. Я хотела до него дотронуться, но знала, что от этого станет еще хуже. Магия всколыхнулась во мне, и я на одну крохотную минутку представила себе, что будет, если я сейчас выплесну ее прямо на пятерых угрюмых людей за столом.
А ведь я бы могла. Я была сильнее их всех, вместе взятых.
И что потом? Кинуться в бега, погубить все, ради чего трудился папа, весь остаток жизни скрываться? Нет, спасибо. Не знаю, что припас для меня Совет, но все лучше такой судьбы.
Лара дождалась, пока Кристофер займет место рядом с ней, и только тогда заговорила.
— София, как ты, вероятно, заметила, твой отец не сидит среди нас. Мы решили, и он согласился с нашим решением, что ему не удастся сохранить необходимую объективность при вынесении тебе приговора.
Тогда я оглянулась и наконец заметила папу: он прислонился к стене, почти потерявшись в сумраке. Руки скрестил на груди, лица не разглядеть. Тут я сообразила, что Лара сказала только о моем приговоре. Участвовал ли папа в принятии решения по поводу Арчера?
— Поскольку закон требует в подобных случаях присутствия пяти советников, Анастасия согласилась занять вакантное место. Вам обоим предъявлены весьма серьезные обвинения. — Голос Лары, который должен бы рокотать, подобно гласу небесного судии, звучал тихо и ровно, почти задушевно. — Арчер Кросс, вы, будучи сотрудником организации «Око Божье», проникли на территорию Геката-Холла. Признаете ли вы это по доброй воле?
Никогда в жизни мне так не хотелось владеть телепатией. «Пожалуйста, не строй из себя умника, ну пожалуйста!» — мысленно взмолилась я, стараясь силой воли переслать эти слова в мозг Арчера. То ли у меня получилось, то ли он и сам оказался разумнее, чем я думала.
— Признаю, — негромко ответил он.
Судьи дружно выдохнули. А потом все взоры обратились на меня.
— София Мерсер, вы проникли на запретную территорию на острове Греймалкин, вступив для этой цели в сговор с представителем «Ока Божьего». Признаете ли вы это по доброй воле?
Тысяча объяснений и оправданий рвались на язык: мол, на запретной территории сестры Каснофф творили кошмарные гадости, только потому я туда и полезла, — но я прикусила язык. Скорее бы все закончилось.
— Признаю.
Лара кивнула, и, кажется, на ее лице промелькнуло облегчение. Она что-то записала на длинном листе пергамента. Не поднимая глаз, произнесла:
— Мистер Кросс, поскольку вы признали свою вину, мы огласим приговор.
У меня замедлился пульс, и вдруг стало очень холодно, как при телепортации. Только магия тут ни при чем — это был самый обыкновенный страх.
— Суд постановил: завтра на рассвете вывести вас на территорию поместья Торн и казнить.
У меня словно весь воздух вышибли из легких. И вообще из комнаты. Мне показалось, что помещение суда затрясло, а на самом деле это я дрожала так сильно, что в глазах все расплывалось. Завтра. На рассвете. Меньше двадцати четырех часов остается. Меньше суток до того, как Арчер умрет. Эти слова криком звенели в моем сознании. Голову терзала боль, почти такая же сильная, как в сердце.
