Нина стоит, плотно сжав губы и не отрывая взгляда от меня. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть ее лица и не смотреть ей в глаза.
— В понедельник будет судебное заседание… Я расскажу им то, что видела.
— Заседание? А что на нем будут разбирать? — спрашиваю я, резко поворачиваясь к ней.
— Они хотят понять, был ли это несчастный случай или нет, — отвечает Нина, тяжело вздыхая.
У меня дрожат руки. Я засовываю их в карманы, но это не помогает.
— Вив рассказала бы мне, если бы все было так серьезно.
— Ты думаешь? — спрашивает Нина, покачивая головой.
Отвернувшись, я смотрю в конец улицы, где мостовая теряется во тьме. Даже если Вив действительно сбила меня, это могло; произойти только случайно.
— Послушай, я не хотела тебе все это рассказывать, но если ты останешься, я боюсь, все может повториться.
Я сжимаю кулаки, чтобы не закричать на нее.
— Этого не будет, Нина, потому что я никогда не уйду от Вив к тебе! Заруби это себе на носу. Мы. Никогда. Не. Будем. Вместе.
— Я уже потеряла тебя однажды, — отвечает Нина срывающимся голосом. — И понимаю, что снова потеряю тебя. Но если я буду знать, что ты здесь, в безопасности, а она осталась на той стороне, со мной…
— Даже не пытайся нас разлучить.
— Черт возьми, Кам, — почти кричит Нина, топая ногой, — ты хотя бы что-то из того, что я сказала, услышал?
— Что ты обвиняешь Вив в убийстве? Ты к этому клонишь?
Приблизившись вплотную, Нина, выставив вперед руку, тычет пальцем мне в грудь.
— Ты сам пришел ко мне, чтобы сказать, что иногда тебе кажется, что ты не знаешь, как поведет себя Вив.
— Да, незадолго до того, как ты бросилась мне на шею.
— Иногда я забываю о том, какой ты ублюдок, по ошибке приняв тебя за него, — отвечает Нина, запрокинув голову назад. Я ударяю ногой по растущим справа от меня кустам. Поврежденное колено тут же начинает болеть, и я распаляюсь еще больше.
— Если портал закрывается, — говорю я, указывая рукой на столб на углу, — можешь быть уверена, я останусь на той стороне, с Вив, и как можно дальше от тебя.
Сказав это, я разворачиваюсь и направляюсь к дому.
— Нет! — кричит Нина, которая, судя по звуку шагов, бросилась вдогонку за мной. — Послушай, я не знаю, какой была твоя Вив. Может быть, она не была одержимой и не пыталась оградить тебя от посторонних, а может, меня просто не было рядом, и она держала себя в руках…
— Прекрати!
— Просто ты путаешь одну Вив с другой!
— Не смей о ней говорить! — кричу я, чувствуя, что на улице, во тьме, мой крик напоминает жалкий истерический писк. Я снова оглядываюсь на столб, туда, где раньше висела памятная доска.
— Мне жаль, — говорит Нина, увидев, куда я смотрю. Крепко обхватив себя руками, она вздыхает, глядя вниз, на мостовую. — Я не смогла спасти ему жизнь. Вот я и подумала, что смогу хотя бы спасти твою. Но мне никогда не везло. Второго шанса сделать что-то у меня ни разу не было.
Чувствую, что она смотрит на меня, но поворачиваться к ней не хочу.
— Я его правда любила, — тихонько говорит Нина, — и не важно, что ты думаешь.
Развернувшись, она идет к столбу. Я наблюдаю за тем, как она, нащупав вход в портал, вытягивает вперед руку, и та становится прозрачной. Повернувшись боком, Нина протискивается в сузившийся проход и исчезает в облаке зеленого света, так ни разу более не оглянувшись.
На углу темно и тихо. Так было всегда, и я понимаю, что вскоре так будет снова. Подойдя к тому месту, где исчезла Нина, я улавливаю легкий запах ее персикового шампуня. Вытянув вперед руку, наблюдаю за тем, как мои пальцы, став прозрачными, излучают зеленый свет. Пощупав край портала, который раньше был похож на дверь в вечность, окончательно убеждаюсь в том, что он превратился в небольшое окно, которое вскоре закроется.
«Машина была синяя…» — эти слова, сказанные Ниной, звучат в голове как эхо.
Сон, который я часто вижу, изменился. Я стою на перекрестке один. Как всегда, вокруг тихо, и я не могу сдвинуться с места. В какой-то момент внимание привлекает фигура человека, мечущегося в отдалении. Кто это? Нина? Она бежит ко мне, размахивая руками, но сколько бы ни бежала, находится все на том же расстоянии. Я пытаюсь позвать ее, но говорить не могу. Повернувшись в другую сторону, вижу надвигающееся на меня массивное синее тело, слепящее меня лучами белого света.
Проснувшись, долго ворочаюсь, глядя в темное небо через открытое окно. Удивившись тому, что не закрыл его, встаю и сдвигаю раму вниз. Лоб покрыт испариной, и я вытираю его краем футболки. Я весь мокрый. Переодев трусы, снова заворачиваюсь в одеяло, но ни расслабиться, ни уснуть не могу. Так бывает всегда, когда меня посещает этот сон.
Никогда не спрашивал Вив или Нину об обстоятельствах его гибели — они казались очевидными. Человек, сбивший его, испугался и скрылся с места преступления — я решил, что его так и не нашли.
А теперь даже боюсь думать об этом, особенно вспомнив, как Вив призналась, что жалеет о каких-то неизвестных мне грехах… Кроме того, иногда мне кажется, что она хочет убежать из своего мира, а ее ревность, возможно, тоже вызвана страхом. Но кто станет винить ее за это? Он погиб, и это был ужасный несчастный случай.
Как может Нина утверждать, что это было не так?
Вечером в наступившей темноте я, подойдя к столбу, прячусь в тени кустов, чтобы проверить, не следит ли кто-нибудь за мной. В такой важный момент нельзя полагаться на авось. На сегодня был назначен футбольный матч, но он, слава богу, уже закончился.
С севера пришла волна арктического воздуха и принесла с собой настоящий мороз. Такое впечатление, что даже внутри легких воздух не согревается и там при дыхании образуются кристаллы льда. Сердце бешено колотится, пока я шарю в воздухе рукой в поисках прохода. Увидев, как рука начинает испускать знакомое зеленое свечение, я радостно выдыхаю. Неужели я иду туда в последний раз? Вернусь ли я домой вообще, и будет ли со мной Вив? Нет, лучше об этом не думать.
Ощупывая правой рукой края прохода, стараюсь оценить его размеры. Похоже, со вчерашнего дня он еще уменьшился, но точно сказать невозможно. Странно, что я сам этого не замечал, пока Нина мне не сказала. Прежде чем протиснуться внутрь, я оглядываюсь еще раз, но ее нигде не видно. И правильно: если она не хочет неприятностей, лучше ей не появляться здесь, в частности, когда мы будем возвращаться назад. Я решил, что поговорю с Вив и узнаю, что ей известно об аварии, а потом мы вместе вернемся на мою сторону и останемся здесь.
Просунув сначала одну ногу, я, присев на корточки и задержав дыхание, с некоторым трудом пролезаю на другую сторону, впервые порадовавшись тому, что моя мускулатура существенно уменьшилась по сравнению с тем, что было два года назад. Постояв немного и подождав, пока прекратится воздействие электрического тока, которое, кстати, на этот раз оказывается на удивление непродолжительным, оглядываюсь в поисках посторонних. От холода зуб на зуб не попадает. Такое впечатление, что на этой стороне мороз еще сильнее. Здесь так же мрачно, темно и одиноко, как и в том мире, из которого пришел я — и который вскоре станет нашим с Вив единственным домом. Вскоре мы будем жить на одной стороне, не деля миры на мой и ее. Мы будем вместе, и так будет всегда.
