– Симптомов болезни или удара нет, но он умирает. На данный момент целители и я боремся за его жизнь. Всеми доступными методами. Пока – успешно, спасибо, что поинтересовались.
Она побледнела.
– Что ж, пожалуй, это предсказуемо… – прошептала женщина, понурившись. Затем, словно превозмогая себя, с трудом произнесла: – Возможно... следовало бы вызвать жрицу Шаэли... Настоящую жрицу...
Кэллиэн опешил. Чем здесь может помочь жрица богини смерти?
– Я надеюсь, что князь придет в себя, – сухо сообщил он. – Хоронить его в любом случае рано.
– Я хотела сказать, возможно, это может... – Пауза. Тяжелое, хриплое дыхание, как при приступе легочной болезни. Затем леди Дженис снова спросила: – А что с Инерис? – Столько беспокойства в голосе! – Она ведь уже в Террах?
– Да, она была в Террах, когда я в последний раз проверял, и с ней все в порядке, – раздраженно отмахнулся Кэллиэн, снова нетерпеливо покосившись на свои заметки.
– И давно это было?
Он мученически вздохнул. Когда… дней семь назад? Десять?
– Дней десять назад, точно не скажу. Демон поклялся и мне, и вам, в конце концов. Если бы он нарушил клятву, я бы уже об этом знал.
– Десять дней?..
Кэллиэн отрывисто кивнул, снова задумавшись о своем.
Что же дальше? Щит ему долго не продержать, да и закрывают щиты прежде всего от чужой магии, воздействующей извне… А здесь все указывало на разрушение изнутри.
Жрица Шаэли, значит?.. Или леди Дженис имела в виду, что жрица чем-то сможет помочь? Может, это какое-то проклятие, ведомое только им?
– Почему вы ска...
– Я крайне разочарована в вас, лорд Дэтре, – тихо, но отчетливо произнесла леди по другую сторону зеркала.
Маг вздрогнул и снова перевел взгляд на стекло.
Что?..
Леди Дженис смерила его ледяным взглядом, выпрямилась, перестав кутаться в теплую шаль. Сразу повеяло властностью и суровостью, которые обычно были ей несвойственны.
– Я считала, что вы не из тех, кто довольствуется предположениями и, опираясь на них, строит прогнозы. Клятва клятвой, но могло произойти, по сути, что угодно – к примеру, они за это время могли погибнуть вместе, и в этом случае Ассаэр опять же не нарушил бы клятву, если бы защищал ее до конца. У меня нет способа самостоятельно проследить за судьбой Инерис, но вы… Имея этот способ, вы предпочли им не пользоваться, увлекшись своими делами, самонадеянно считая, что предусмотрели все. Это ваше право, но… По тому, как яростно вы ее защищали, я сочла, что она важна и для вас. Она ведь дочь человека, ради которого вы сейчас не спите ночами!.. Вы хоть вспоминали о ней за эти десять дней?
Маг вздрогнул.
Вспоминал, конечно...
Но он думал о ней не как об Инерис, а как о части головоломки, которую нужно разгадать.
– Мне начинает казаться, что я горестно ошиблась в вас. Мне знакомы симптомы магического истощения и обращения к темной магии. И судя по вашему состоянию, сейчас вовсе не жизнь князя, а сила, которую вы оттачиваете, стала для вас превыше всего остального.
И леди прервала связь, даже не дав побелевшему от ярости магу ответить.
Кэллиэну после такого прощания оставалось только от души, с низким горловым рыком, выругаться и швырнуть в стену хрустальный бокал, мелким крошевом усеявший все вокруг.
Вместо того, чтобы улечься на полу, осколки закружились в черном торнадо, набиравшем мощь вместе с его яростью.
По зеркалу пробежала мелкая трещинка.
Тихо-тихо, предупреждающе тенькнула нить заклинания маскировки ауры.
На столе лопнул другой бокал.
***
Тяжело дыша, леди Дженис, она же леди Этеле Ламиэ, прервала связь и отвернулась от зеркала. Ее душили одновременно гнев, тревога и боль.
Темный маг остается темным магом. Она все это время пыталась забыть об этом, не судить человека по его призванию, но в кризисной ситуации темный маг думает прежде всего о себе. Глупо было этого не учитывать.
Больно укололо чувство вины. Симптомы магического перерасхода говорили о том, что старается маг явно не для себя – к чему ему изводить себя, губить свое здоровье?
Но при мысли о том, что он попросту забыл об Инерис, снова пробудился гнев, равного которому она давно не чувствовала.
Почему, ну почему у нее нет другого способа узнать, все ли хорошо с ее дочерью? Жива ли она? Здорова ли?..
Тревога сменилась чувством вины – за свою слабость.
Женщина пошатнулась, на ощупь опустилась в кресло.
Она не смогла сказать, для чего нужна жрица Шаэли. Не смогла сказать, что истинная жрица способна увидеть многое, и прежде всего – причину умирания… Она бы как минимум назвала Кэллиэну причину состояния князя…
Но истинных жриц слишком мало.
Леди Дженис тоже догадывалась, чем вызвано состояние князя. Но если бы попыталась сообщить…
Прошлый приступ она едва пережила. И вызвать сейчас еще один…
Она начала задыхаться при одной мысли об этом.
В комнату тут же вошел ее верный помощник. Подложил подушку, закутал ноги, подал целебное зелье, успокаивающее и позволяющее нормально дышать.
Она еще немного окрепнет – и постарается всё объяснить лорду Дэтре. Возможно, Кэллиэн тоже поразмыслит об их разговоре, и в следующий раз общение пройдет более плодотворно…
Она закрыла лицо руками, чувствуя себя предательницей.
Главное, чтобы Дориан продержался еще немного.
***
Инерис открыла глаза, неохотно поднялась. Куда больше, чем на праздник, ей хотелось бы лечь и проспать до следующего утра…
Но она – гостья. К тому же узнать, что будет происходить в поселке вечером, тоже интересно.
Инерис открыла сумку и достала свое зеркальце, тут же радостно озарившееся искорками.
Почему-то именно это наконец принесло ей ощущение покоя, который можно почувствовать только дома.
Девушка с невеселой усмешкой покачала головой. Она превратилась в кочевницу, у которой вся стабильность в жизни – это взятые с собой вещи.
Ах да, артефакт-переводчик!
Хорошо, что Инуэль ушла…
Покопавшись в сумке, Инерис нашла записку Кэллиэна. Работает до получаса, обновляется сутки… Ну, все-таки лучше, чем ничего. Лучше будет держать его при себе и использовать только по делу. Вдруг еще что полезное удастся подслушать…
Убрав артефакт от греха подальше, леди-наследница перевела взгляд на цветы и украшения, горками лежавшие на столике, и невольно улыбнулась.
Она так давно не наряжалась, не заботилась о своем внешнем виде… Инерис считала, что легкомыслие ей несвойственно, но сейчас ей хотелось хорошо выглядеть, хотелось ощутить себя самой обычной девушкой, из любопытства примерившей национальный костюм страны, в которой оказалась, хотелось быть красивой – просто так, а не для того, чтобы произвести впечатление на очередную делегацию…
Хотя было бы неплохо заодно утереть нос проклятому демону, напомнив ему о том, что она не жалкая оборванка, над которой можно потешаться при каждом удобном случае!
И Инерис, пристроив зеркальце поудобнее на столике, достала гребень и принялась переплетать косу, а затем, на пробу, осторожно вставила в волосы первый белый бутон…
***
Мелодичный, жалобный звон лопнувшего за спиной хрусталя странным образом привел его в чувство, и Кэллиэн, встрепанный, оскалившийся, дышавший тяжело, с хриплым рычанием, замер. Медленно сфокусировал взгляд на своем отражении… которое пересекла трещинка.
Что? Трещина – на его артефакте? Отку…
Проследил за стеклянной крошкой, подхваченной черным вихрем – и побелел окончательно.
Усилием воли укротил норовившую вырваться из подчинения магию.
Черный смерч распался. Осколки мирно усыпали пол. Зеркало прекратило покачиваться.
Вытер дрожащей рукой пот со лба. Сквозь гнев проклюнулся росток страха.
Надлом в заклинании маскировки ауры ощущался так, словно его полоснули по спине кинжалом.
Своей вспышкой он едва не сорвал заклятье, защищающее его от лорда Дариэта.
Проклятье.
Чтобы его могла настолько вывести из равновесия подобная отповедь?! Это ведь далеко не худшее, что он слышал и видел в этой жизни…
