кроме того, – продолжила я, – вы всегда желанный гость для меня. Я думаю, вам стоит увидеть Париж. Там так красиво!
– Откуда ты знаешь, ты ведь там не была никогда, – сказал мой агент, отворачиваясь, чтобы скрыть слезы. Он был самым добрейшим человеком в мире.
На это я лишь улыбнулась.
– Кристина, – послышался задорный детский голос из-за моей спины, – смотри!
Невысокая худенькая девочка десяти лет, с длинными светлыми волосами, заплетенными в две косички и огромными голубыми глазами, подскочила ко мне, держа в руке огромную пачку чипсов и куклу в пышном свадебном платье.
– Здрасте, Антон Максимыч, – очаровательно улыбнулась она ему, – Кристина, смотри, какую куклу подарил мне Глеб.
Я ласково погладила девочку по голове и устремила полный благодарности взгляд на Глеба, подошедшего вместе с ней:
– Ты сказала: «Спасибо»?
– Да, Глеб сказал, это чтобы я его не забывала.
– Ну, ты ответила Глебу, что мы его не забудем?
– Да.
Девочка соскочила с моих колен и устремилась куда-то в толпу.
– Аня, не уходи далеко, – крикнула я ей.
Мое сердце снова наполнилось любовью, когда я вспомнила то, холодное февральское утро, когда я снова стояла на пороге здания, с которым у меня было столько связано. И к которому я так долго не решалась подойти. Сердце билось где-то в горле. Дышать было тяжело. Я подняла голову на красную табличку, висящую над широкой деревянной дверью, с которой давным-давно начисто облупилась вся зеленая краска. Табличка гласила: «Детский дом № 37». Сколько же раз, заходя в эти двери, я читала эту надпись, еще не понимая до конца, что она значит.
Даже теперь спустя столько лет, я все еще не решалась зайти вовнутрь. Может быть когда – нибудь… потом… но только не сейчас.
Вскоре дверь открылась и, на пороге показались две фигуры. Женщина вела за руку худенькую девочку, с длинными косичками и потрепанной куклой в руке. Девочка подняла на меня свои потрясающе красивые глаза. «Как у него» – подумала я. Девочка неуверенно мне улыбнулась.
– Ну, Аня, иди – промолвила женщина, стоящая за ней.
Девочка сделала шаг мне навстречу. Я протянула ей руку:
– Пойдем.
Ее ладошка доверчиво сжала мою и, мы вместе пошли в сторону выхода. Нам обеим не хотелось говорить. Подойдя к машине и стоя перед открытой дверью. Она вдруг повернулась и помахала полутемным окнам дома, который был ей родным так долго. Она сделала то, что мне так хотелось столько лет. И чему не суждено было случиться.
А потом порывисто обняла меня. Я сделала кого– то счастливым. Когда мы сели в машину и тронулись с места, я плакала.
– Кристина, ты меня слышишь? – раздался мелодичный голос над самым ухом.
Я улыбнулась Глебу, который ласково склонился надо мной:
– Да, слышу. Просто задумалась.
Глеб помог мне поднятся и заглянул в глаза:
– Может передумаешь? Еще не поздно, – с надеждой в голосе спросил он.
Я потупила взгляд, почувствовала, как краска смущения залила лицо, когда деликатно отвернулся Антон Максимович.
– Нет, Глеб мне нужно ехать.
Я увидела, как он огорчился и постаралась как – то сгладить то, что происходило:
– Ты был мне лучшим другом. Спасибо тебе за все. Не знаю, как бы я без тебя справилась. Я буду очень рада, если ты приедешь к нам, Аня тоже, она в тебе души не чает. Обязательно приезжай.
– Я бы хотел быть тебе не просто другом… – начал он.
– Не надо сейчас об этом.
– Я знаю… – прошептал он.
Я еще раз почувствовала, как причиняю ему боль, но по-другому было нельзя.
– Нам уже пора.
Как раз в этот момент объявили посадку. Антон Максимович подхватил багаж и деловито направился к месту посадки. Аня бежала за ним, махая перед его лицом куклой.
Мы двинулись следом.
Когда зал немного опустел, высокий мужчина с гладко зачесанными седыми волосами, одетый в белоснежный льняной костюм, деловито отложил в сторону газету, поправил старомодное пенсне, которое придавало ему сходство с графом из старых классических романов. Он какое-то время просто смотрел на то, как удаляются в сторону посадки фигуры. А потом неожиданно улыбнулся. И в его улыбке было так много теплоты и странной вековой мудрости.
Затем он поднял взгляд на большие электронные часы, висевшие под потолком аэропорта. И в тот момент кресло, на котором он сидел, опустело. Только какое-то время в воздухе парил запах дорогих кубинских сигар.
Самолет набрал высоту, стремительно обгоняя облака и несясь навстречу закату, щедро купаясь в его лучах. Аня мирно спала рядом. А я просто смотрела на то, как земля становится все меньше, а здание аэропорта все менее различимым.
Я летела в свою мечту. В тот город, который так часто теперь видела в своих снах. Там, в этом городе, я обязательно найду маленькую узкую улочку и небольшое старинное здание. И каждую ночь я буду выходить на балкон, садиться в кресло – качалку и до рези в глазах всматриваться в ночное небо. И я буду вдыхать запахи весны, которыми наполняется город. И я буду жить с мыслью, что однажды я снова увижу его. Он войдет в небольшой зал полутемного кафе, отряхнет капли теплого летнего дождя и улыбнется мне. И я не знаю, какие препятствия ждут нас дальше, но я обязательно найду его опять. Ведь теперь я точно знаю, что никакие законы, никакие правила не могут устоять перед чувством любви. Я однажды уже нарушила их все, и если понадобиться, сделаю это снова. Я знаю, что он ждет меня. Я это точно знаю.
Любовь меняет все. Она лечит наши души, убивая все то злое, что в них есть. Она даже в душе демона может разбудить благородство и нежность. Это единственное, за что стоит бороться, единственное, за что не жаль жизни. Она делает нас сильнее и мудрее. Любая: безответная, неразделенная. Она всегда прекрасна. И я бы стала за нее бороться не смотря ни на что, и я прошла бы за ней снова по аду и по раю. И снова бы умерла за нее… Я знала, что мы встретимся.
А за окном плыли облака, самолет нес нас все дальше. И я улыбалась, веря, что он видит меня в этот момент.
