Элис резко отвела глаза, чтобы не видеть этих расшаркиваний. Вот смотреть на танцы это любопытно. Настолько, что можно забыть о том какой глупой себя чувствует она, стоя здесь, в непонятно чьём платье, с непонятно какими надеждами. И вдруг стоять вот так кажется до того нелепым, что хочется схватить ближайшего проходящего господина и начать танцевать.
***
Больше вина и женщин Эрик Бернар любил деньги. Сказывалась папенькина кровь с жаждой к сокровищам, пусть и в высшем свете эти сокровища шуршат и имеют вид непритязательный, обычных банковских чеков. А ещё он испытывал страсть к тайнам, и когда некромант стал подозрительно сговорчив, даже вчера заявился к дражайшему родителю на коньяк и сигары, блондин словно ощутил привкус надвигающейся интриги. И стал наблюдать.
Что за Стенли, который с дня охоты ужом вился возле сестрицы. Что за папенькой, который все больше погрязал в долговых расписках. Что за Хлоей, в раз сделавшейся какой-то неправильно тихой. И покорной. И если раньше она ножками топала, кричала, то сейчас речи отца, что настаивал на том, чтобы дочь проявила больше внимания к Грегори, она сносила с равнодушием и обречённостью.
Эрику казалось, что теперь Хлоя и сама не рада, что как-то раз обмолвилась будто бы Стенли будет подходящей партией. Судя по ее безразличию, сейчас ей хоть обычного писаря предложи, он тоже станет неплохим вариантом. Может она устала играть роль недалёкой куклы, может надоело быть хорошим козырем в отцовском рукаве, а может просто захотела жить для себя, хотя бы с младшим писарем.
А отец словно с цепи сорвался. Закладывал имущество и драгоценности матери, которые должны перейти в приданое сестре. И все для того, чтобы вложиться в железную дорогу. Такая маниакальность наводила на мысли, что Эрик не все знает о планах родителя.
Когда к этим трём загадкам присоединилась ведьма в лиловом, блондин понял, что ничего не понял. А девушка стояла, прячась в тени колонн, красивая, чувственная и безбожно печальная. А ещё она стеснялась своего положения. Прийти на бал инкогнито и наблюдать… А за кем?
Бернар младший проследил за ее взглядом и наткнулся на Стенли, что охаживал его родственницу, та хихикала как-то особенно по-идиотски, чем вызывала оторопь даже у своих товарок. Вновь вернулся к ведьме…
Что ж ты девочка так переживаешь? Ну, танцует, ну, флиртует. Давай и ты тоже не отставай.
Он пристально всматривался в хрупкую фигуру, что подчеркивалась пурпуром платья. На тонкую шею с завитками прядей. На серебряную диадему из веток яблони. И дождался когда девушка от его настырного внимания столкнётся с ним взглядом. Он отсалютовал ей бокалом, чародейка учтиво, по этикету, качнула головой в знак приветствия. И блондин направился навстречу к ней.
— Потанцуем? — в легким поклоне, согласно правилам высшего света, предложил он, протягивая руку. Ведьма медлила.
— Я плохо танцую… — она переступила с ноги на ногу, но все же вложила свою ладонь в его.
— А вот об этом не переживай, — притянул к себе, пристроив вторую руку на талии, чтобы довольно признать: притягательная ведьма, — главное, что я хорошо.
И повести ее в менуэт. Чтобы ловить неосторожные взгляды присутствующих. И легкие шепотки. Однозначно, для репутации чародейки это не самый хороший вариант.
— Невероятно выглядишь, — счёл нужным заметить блондин. Почему-то девицам невероятно льстят такие слова. Ведьма же просто приняла это как данность. Однако, всегда интересно с девушкой, что и без всех остальных знает, что красива, но не обращает на это внимание. — Чудесное платье…
— Не ты подарил? — девица смотрела на него из-под приподнятой брови. Без лукавства и жеманства.
Ах вот оно что… Платье, что ей подарили. В котором она здесь. И подарить мог только один человек, вот почему столько печали во взгляде.
— Я бы подарил белье, — мужчина белозубо улыбнулся, игриво проводя пальцами по спине девушки. — Не люблю, когда красоту прячут под многослойными тряпками.
Девушка посмотрела в упор и опустила глаза. Танцевала она более чем сносно. Даже ни разу не оступилась.
— Ты мне нравишься, — решил заполнить паузу в разговоре Эрик, наклонившись к ведьме. Та подняла на него свои изумрудные глаза и губ коснулась игривая улыбка.
— Ты мне тоже… — она не оставила незамеченным, что его ладонь спустилась немного ниже талии, — поэтому давай не будем портить нашу взаимную симпатию банальной постелью.
— А не банально было бы предложить сразу поход в храм?
— Тогда мое реноме точно не пострадает, — Элис все равно возвращалась взглядом к Стенли и мрачнела.
— Пострадает, тогда у людей создастся впечатление, что я его просто спасаю от чужого бесчестия.
Она хмыкнула и, отстранившись, крутанулась на носочках в лучших танцевальных традициях, чтобы тут же оступиться. Столкнуться взглядом со своим некромантом и замереть под блеском затянутых тьмой глаз.
Эрик, жестом фокусника, притянул к себе девушку.
— Да, — он шепнул на ухо, — сейчас именно я спасаю твоё реноме.
— Почему ты так решил? — она оттолкнулась от него для того, чтобы снова вернутся как того требовал танец.
— А разве он? — и повернул голову в сторону танцующего Стенли.
Девушка остановилась. Растеряна и обескуражена. Обижена.
— Ты всегда так омерзительно правдив? — в следующий момент совладав с лицом, процедила Алисия.
— По средам и субботам, — в зубастой улыбке расплылся кавалер, — в остальные дни я истерично циничен.
Она покачала головой, словно утверждаясь с диагнозом сумасшествие и опять столкнулась глазами со Стенли. Наметившаяся было улыбка поблекла, закуклилась.
Так не пойдёт. Нельзя так явно показывать свои чувства. Главное, чтобы вот тут, посреди бального зала, ведьма не разревелась. Почему-то больше жадных баб Эрик ненавидел баб плачущих. Это ввергало его в апатию. Ну как ей комплименты отвешивать, когда на тебя красными глазами смотрят и хлюпают носом? Вот чтобы избежать подобного, он ловко прижал нервическую девицу к себе и провальсировал к дверям в сад.
Выдохнули оба. Бернар младший, потому что девчонка превзошла все ожидания: не только не разревелась, но ещё и набралась храбрости надменно взглянуть в глаза провожавшему их некроманту. А ведьма, потому что теперь можно не опасаться шепотков за спиной.
Так и шли. Ее рука грациозно лежала на его локте. Шёпот шагов терялся в шорохе дорожек усыпанных речной галькой. Цикады скрипуче свиристели, словно их недопридушил местный котяра.
Движение воздуха стало более вязким, и градоправительский сын притянул девицу к себе. Почему-то хвост, которого у него нет, но предчувствуя неприятности, казалось что он как бы есть, заныл. Блондин передернул плечами, проверяя перевязь для короткого клинка на спине. Дурацкая привычка воспитанная дедом, не выходить из дому без оружия. А поскольку на бал не завалишься с мечом на поясе, пришлось впрягаться в эту сбрую.
— Ты чувствуешь? — Элис медленно сжала его запястье, вглядываясь в темноту сада. — Как будто… Что-то проис…
Ее голос потонул в в ватной пелене телепотационного окна, которое норовило схлопнуться перед носом мужчины, отрезав его от подопечной. Но проворства юному Бернарду не занимать, он с ловкостью ящерицы просочился в почти закрытый портал, чтобы оказаться… А собственно…
— Где мы? — закончив его мысль, шёпотом спросила ведьма. Он слышал шорохи ее юбки, дыхание прерывистое. Но ничего не видел. Одна тьма, без намёка на что-либо…
— Зажги огонь, — бесстрастным голосом попросил он, скидывая парадный пиджак. Он знал, что ведьмам не доступна материальная магия, пожтому и ожидал какого-то речитатива, что был прошлый раз в лесу. Ошибся. Чародейка что-то пробормотала, и над головами тускло заблестели солнечные светляки. Делу не помогли, за пятно света приходилось платить чернильной тьмой за ее границами.
***
Глянцевый чёрный песок под ногами. Кромешная тьма вокруг. Какие тут страдания о некроманте, что так умело раздавал авансы? Тут бы понять куда их занесло. Мягким место, на котором обычные люди спокойно сидят и только ведьмы находят неприятности, почуялось, что Элис опять влипла в историю. И хотелось заныть, что не виновата, только ведьма знала-виновата: не надо было переться на этот бал. Обладала бы прорицанием, ноги бы узлом перевязала и корячилась на руках по поместью.
