или пойти ощутить отрезвляющий холод воды Нравы. Но вместо этого всего пришлось согласно кивнуть, давая разрешение говорить. — Скоро дом уходит в Зарну, отряд уходит, мой отряд, достопочтенный феран, а я получается остаюсь тут, под Гиром?
— Отряд митара тоже уйдёт в Зарну, просто чуть позднее, чем мой, — он произнес это слово спокойно, а хотелось с нажимом, — отряд, Шерга. Такое большое значение имеет день, в который ты отправишься в путь?
— Да. Потому что, если я иду с твоим, — а он заметил, нажал, внутренне оскалился, — отрядом, я буду командиром, а с отрядом митара останусь простым служакой.
Рэтар покачал головой.
— С чего ты взял, что останешься командиром.
— Нет, Рэтар, ты не можешь… они уже косо смотрят в мою сторону, смеются за спиной… — феран встретился с тяжёлым, озлобленным взглядом Шерга. — Я столько времени доказывал, что я достоин, добивался уважения, и теперь всё идёт прахом из-за одной моей досадной ошибки?
— Досадной ошибки? — переспросил феран и сдерживать себя стало невыносимо тяжело.
— Да, Рэтар, я ошибся, — ответил он, выходя из себя. — И я признаю это. Признаю, чтоб тебе, я виноват. Я должен был, но я просто сплоховал. Сплоховал. Ты всегда идеален?
Вот. Любимый приём. Увести от себя, перевести на другого, принять оборону заранее.
— Никто не идеален, Шерга, — ответил как можно спокойнее феран. — Но этого от тебя никто и не ждал. От тебя ждали правильного выполнения своей работы. Всего лишь.
— И ты меня наказал, — только вот наказанным или повинившимся он не был, — достопочтенный феран.
— Я подумаю, — ответил Рэтар.
Шерга кивнул и расслабился.
— Ты подарил Шере серкит?
И снова напрягся, весь сжался, внутренне оскалился, хотя внешне он остался спокоен.
— Шере? Серкит? — спросил он. — Не понимаю.
— Уверен? — уточнил феран, вглядываясь в брата, пытаясь уловить то, что тот мог скрыть.
— Рэтар, мне оно ни к чему, — пожал плечами Шерга. — Ты на что меня пытаешься вывести? Твоя наложница и я ей камень дарю, на который можно дом неплохой купить? Это без меня. И если она на меня указала, то кому ты больше веришь девке или мне?
Хотелось ответить, что самой последней девке веры больше, чем ему, но Рэтар сдержался.
— Или, если это сплетни, — прищурился брат. — То про тебя тоже послушать можно.
— Послушать что? — Рэтар посмотрел на него прямо, спокойно, мысленно топя себя в ледяной воде, чтобы не вспыхнуть, как сухая листва.
— В отряде митара пошли разговоры. Всех очень интересует, что это за дела у ферана с ведьмой чёрной, за закрытыми дверями. Хотя скрывать не буду, мне и самому интересно.
Рэтар и не сомневался, что сюда вывернет…
— Но в отличии от простых, — продолжил Шерга, — которые сразу об очевидных вещах думают, я могу сказать, что вот в это как раз мне верится с трудом.
— Что так? — поинтересовался Рэтар.
Брат ухмыльнулся.
— Я не сомневаюсь на твой счёт, не подумай, но, — и тон, с которым он говорил, и выражение лица, — неоднозначные, мерзкие, — уж не знаю, что там у тебя с ней, только, если ты ей тряпкой рот затыкаешь… Хэла баба горячая, не верю, что она молчит под мужиком.
Ярость в Рэтаре полыхнула вспышкой, чудовище внутри него оскалилось — меньше всего он хотел слышать что-то подобное и уж тем более от такого как Шерга, но знал, что другого услышать не мог.
— Думаю стонет она также ладно, как и поёт. Или у тебя получилось её к ногам своим положить и она стала послушной, как курнатка? — ухмыльнулся брат, немного наклонившись к ферану корпусом. — Но вот это ты зря, конечно, вкусная же баба, я бы с ней долго в игры не играл — выла бы так, что весь дом слышал, и ни у кого не возникало бы вопросов, что к чему.
Рэтар с трудом втянул воздух. Шерга глянул на него исподтишка. Испытывает? Вот ты, рваш.
— Так чего не пробуешь? — как можно спокойнее спросил феран, а хотелось разорвать глотку, чтобы затолкать слова назад, хотелось убить.
Брат фыркнул, но было видно, что его это задело. Лишь бы не сунулся, хотя, если сунется в этом случае, Рэтар не будет себя останавливать, наплевать на все долги, на нём и так достаточно греха, чтобы из-за грани не выбраться, когда туда попадёт. Но нет… уже одна мысль, что Шерга тронет Хэлу хоть пальцем, испепеляла, ярость будила столько ненависти, взывала к крови, к смерти. Сердце было готово сломать грудную клетку.
— Думаешь боюсь? Это не страх, а благоразумие, — ухмыльнулся брат. — А бабы все одинаковые. Хотя эта может и другая. Расскажешь, если сможешь выяснить?
И он рассмеялся, повёл головой, а пошёл обратно в сторону Трита.
Рэтар привёл дыхание в порядок, хладнокровно усмирил свой гнев, бушевавший внутри, словно ураган, потом спрыгнул с ветки и отправился на реку. Головная боль вернулась и долбила в виски.
Шерга был опасен, его надо было убрать, но как… они столько тиров не могли его поймать на чём-то, что могло бы привести его хоть к какому-то серьёзному наказанию, не то что к тому, чтобы устранить совсем.
Вот сейчас Шерга смотрел в глаза ферану и лгал. Этого достаточно — заклеймить и отправить в Хар-Хаган. Но Рэтар был уверен, что свидетелей близости брата с Шерой, хотя бы близости, нет, тем более того, что дал ей хоть что-то, не то что камень. И в итоге слово Шерга против слова наложницы. Слово не простого свободного мужика, а сына благородного дома, воина, старшего командира, против бесправной девицы, которая была в услужении, да и у кого — у самого ферана! А значит и судить всё это сам Рэтар не мог, а Шерга, который не был глупцом, запросил бы разбирательство с вмешательством самого эла. А этого никак нельзя было допустить.
Снимая одежду на ходу, дойдя до реки, Рэтар спрыгнул в реку прямо с высокого берега. Дух перехватило, ударило в лёгкие, холод прошёл по телу, пробрал до костей, но стало легче. Не намного, но стало.
Вернувшись в дом, феран выпил кружку травяного отвара и сел работать.
— Снова болит? — спросила Хэла, проскальзывая в комнату и подойдя к нему, обнимая голову.
Её тепло окружило его и заполнило изнутри, кажется у него появилась зависимость от присутствия этой женщины, оно успокаивало и делало так, словно не существует никаких проблем.
— Ох уж, эта ваша река, чуть что — в воду, сил никаких нет, — она поцеловала его в висок и боль ушла, а волосы стали сухими. Только на рукавах её платья
