духов, — Кайя поморщилась едва заметно, подчёркивая своё презрительное отношение к существам, обосновавшимся в чужих телах. — Как я понимаю, вы с ним встречались…
— Имела такое сомнительное удовольствие.
— Он сказал, что последний кристалл у него, и выразил готовность его отдать… при выполнении некоторых условий. Мне неизвестны все подробности, знаю лишь, что возрождённый дух заключил сделку со Смертью.
— И вернул камень.
Вот о какой сделке Оливер упоминал! Но что ему надо от самой Смерти? Это же не то что пойти к главарям криминального мира со своими предложениями, хотя и у них требовать что-либо чревато последствиями нехорошими.
— Скорее отдал взамен на выполнение поставленных им условий.
— Поэтому вы бросили Алессандро в Скарро — получили камень, и бывший жнец стал не нужен, — припечатала я.
— Никто его не бросал, — повысила голос Кайя.
— Неужели?
— Он человек, живой человек и больше не может быть проводником душ. Что теперь с ним делать — снова убить?
— Тише, девушки, тише, — вмешался Кристофер. — Никто никого убивать не станет — это противно нашей природе.
— А если недостающая часть памяти вернётся? — не сдавалась я.
— Вернётся. Но опять стать одним из нас он сможет лишь в случае, если Смерть вновь призовёт его. Однако, Халциона из рода Пепельного гранита, догадываетесь, что должно прежде произойти?
Догадываюсь.
Прежде Алессандро должен умереть.
Снова.
— Он не может… — я покосилась на Алессандро, пытаясь понять по замкнутому выражению его лица, о чём именно рассказал ему старший жнец.
— Верно, не может, — легко согласился Кристофер. — Есть определённые законы жизни и смерти, которым подчиняется всё живое в этом мире, и не нам их нарушать. Однако с Алессандро произошло нечто неожиданное, непредвиденное и теперь он своего рода… парадокс, исключение из правил. Он жил, умер в свой срок, был призван Смертью и достойно ей служил, пока не случилось то, что случилось. Он обрёл возможность… не прожить жизнь заново, но скорее пройти ту её часть, которой он лишился когда-то. Благо ли это или проклятие, что лишь отравит нынешнее его существование, никому не ведомо.
— Он умер рано… — пролепетала я растерянно и невпопад.
— Никто не умирает ни чересчур рано, ни слишком поздно. Все умирают тогда, когда приходит их срок, не раньше и не позже. Даже нам, слугам Смерти, неведомы причины, когда и почему наступает срок каждого живого существа. Он наступает, мы приходим и отводим душу за грань — вот и всё, что следует знать. Алессандро отпущен новый срок, и он должен пройти его в соответствии с законами жизни. Не в наших силах — и правилах — вмешиваться в чью бы то ни было жизнь.
— И он не превратится обратно в жнеца? — уточнила я недоверчиво. — Ни когда к нему вернётся память, ни… вообще?
— Нет.
— Если только он прежде умрёт, и его снова призовут, — добавила Кайя.
Следовало признать, что подобные заявления из жнеческих уст порождали смешанные чувства. Вроде и радостно от мысли, что ничего с Алессандро не случится, он останется по-настоящему живым даже в случае возвращения памяти, и в то же время крепли сомнения в правдивости их слов, настороженное ожидание подвоха и непонимание, что нам всем делать дальше.
— А камень?
— Кристалл возвращён тем, кому он принадлежит по праву, — немного пафосно повторил Кристофер.
И будут они его изучать как опасные элементы, под защитой и избегая прямого физического контакта. Выяснят ли когда-либо, как происходит процесс превращения не вполне живого жнеца в более чем живого человека? Пока трудно сказать, слишком уж много разных нюансов и неясно, оставит ли Смерть жнецам на долгосрочное хранение камень, способный вернуть им часть давно утерянной жизни. Соблазн будет велик, не хуже, чем в рассказанной Оливером легенде. Да и кто знал, может, не так уж неправдива та легенда.
Истина, столь тесно переплетённая с вымыслом, что по прошествии лет уже и не разобрать, где заканчивается одно и начинается другое.
— Вас не волнует, каким образом он был возвращён? — удивление, конечно, риторическое наполовину, но вдруг да снизойдут до ответа? — Вы… не вы лично, разумеется, а ваша братия…придумали и воплотили в жизнь план… не лучший, как по мне, однако никто неидеален… отправили за камнем своего коллегу, но принёс искомое возрождённый дух, существо, вам всем не особо симпатичное. И условия выставил, и очевидно увёл кристалл из-под носа этого самого коллеги, и подставил его этак нехило, потому что дух имел кое-какие подозрения насчёт свойств кристалла, а жнецы, вероятно, нет. А вы взяли и согласились?
— Дух заключил сделку со Смертью, не с кем-то из нас, — мрачно поправила Кайя.
А жнецы считаются с начальством, какой сверху приказ спустят, такой выполнять и будут.
— Что оная сделка собой представляет, вы не знаете. Какие условия выставил Оливер, вы не знаете, — перечислила я. — Что камень мог подкинуть такой сюрприз, тоже не знали. Забавно, что у духа-то как раз были предположения касательно свойств кристалла.
Кайя помрачнела сильнее, однако Кристофер лицо держал не в пример лучше и лишь позволил себе скупую снисходительную полуулыбку.
— Не думаю, дитя, что вам следует знать, где возрождённые духи берут свои предположения. Как и многое другое, впрочем.
Я уже дитя. Мило.
Алессандро что-то спросил. Кайя поморщилась с досадой, но перевела:
— Спрашивает, о чём мы говорим.
— Что вы ему рассказали? — потребовала я деталей.
— Правду, — отозвался Кристофер.
— О чём?
— О его ныне потерянной сущности. О его состоянии. Его прошлом, настоящем и возможном будущем — всё то, о чём вы поведать не могли в силу непонимания языка.
— Вы ему сказали, что он жил, умер, побыл жнецом и теперь может ещё пожить? — я поудобнее перехватила пакет, который, в отличие от корзины, сиротливо стоявшей где-то в нормальном мире, так и остался в моих руках. — И что дальше, мы можем идти? Вот так запросто?
— Да.
— Вы не собираетесь преследовать его, что-то требовать…
— Да кому он нужен? — влезла Кайя.
— Нет, — ответил Кристофер, смерив девушку неодобрительным взглядом. — Он свободен. Вы, Халциона, тоже.
Алессандро опять заговорил.
— Интересуется, веришь ли ты, что мы те, за кого себя выдаём,
