– Выходит, Темновит был прав: я стала темницей для сестры.
Поводырь прищурился, посмотрел на нее с укором:
– Я же говорю: ты сохранила в себе ее душу и ее силу – а значит, и ее жизнь. Странную, неполноценную, призрачную, но все-таки жизнь. Ты сохранила в роду магию, что еще важнее. И не допустила, чтобы эта магия оказалась не в тех руках.
Катя помолчала.
– Что дальше? Ты проведешь меня через мост или мне самой идти?
Он снова пожал плечами:
– Зачем тебе? Темновит тебя в гости не звал, как я слышал. Дела свои ты еще в этом мире не завершила… Твой Антон, – он странно скривился, произнеся это имя, – бьется в дверь, надеясь завоевать тебя… Кстати, чего это он второй раз приходил?
Вопрос был задан нарочито беспечно, но голос все равно дрогнул. Катя с удивлением уставилась на Данияра. Улыбнулась. Отозвалась уклончиво:
– Он не мой.
Данияр не стал спорить, продолжал снисходительно улыбаться и смотреть прямо перед собой, пряча взгляд.
– Но я же не просто так здесь оказалась? – запах серы становился нестерпимым, Катя прикрыла нос рукавом рубашки.
– Не просто. Это место – перепутье всех дорог. Значит, тебе было нужно именно это место именно в это время.
– И я могу вернуться обратно в мир людей и снова жить?
Он порывисто встал, подал ей руку и потянул на себя, помог подняться:
– Можешь. Но предупреждаю, будет больно!
Она нечаянно ткнулась носом в его плечо. В нос ударил желанный запах полыни и зеленого чая, путаясь с нотками тмина и перебивая зловоние Огненной реки…
* * *
Ослепительный свет и острая боль в груди – это острие меча Темновита коснулось ее груди, легко прорезав кожу.
Она задыхалась. Словно безумная оглядывалась по сторонам, не в силах сфокусироваться хоть на каком-то объекте: крик Ярославы застыл бабочкой в смоле, бесчувственное тело Данияра у стены, обугленная черной волшбой игла у ног. Черный бог с искаженным злобой лицом склонился к ней. За ним вилась крылатая тень. Все двигалось словно при замедленной съемке.
Это было мгновения назад. Ровно тогда, когда она пронзила себя мечом.
Время будто остановилось.
«Время», – щелкнуло в голове.
Память услужливо подбросила: «Тебе нужно было именно это время». И еще. Раньше. Когда-то давно, когда она еще чувствовала себя маленькой и беззащитной, когда обижалась на занятость мамы и нехватку ее внимания. Когда она бродила по точно таким же коридорам, слушая сотни голосов, прислушиваясь к прошедшим битвам. «Коридоры времен». Так назвала их мама, когда она рассказала ей свои странные, пугающие сны. И еще сказала, что посох ей этим хочет что-то сказать.
Берендей пытался предупредить.
Взгляд скользнул по обуглившейся игле, лежащей на каменных плитах.
Берендей пожертвовал собой. Но он дал ей подсказку, что делать. Осталось только понять, какую именно.
Катя отстранилась от меча, выдохнула и, перебивая все остальные звуки, закричала, выплескивая остатки угольной пыли из груди и обрывая последние черные нити, связывающие ее с Гореславой, – темная тень сестры стала почти реальной и сейчас неуверенно парила под сводами.
Катя медленно отстранилась от меча – он со звоном ударился о плиты.
Вслушалась в голоса – они окружали ее.
Чей-то крик. Детский плач. Свист ветра и шум волн, разбивающихся о берег.
Она подняла глаза и посмотрела на темный призрак сестры.
– Гореслава! – позвала. – Ты меня слышишь? Узнаёшь?
Та с удивлением уставилась на нее, губы тронула улыбка – неужели узнала?
– Я не хочу быть твоей темницей, – прошептала Катя. – Но я хочу защитить тебя…
Катя протянула руку, раскрыла ладонь – на кончиках пальцев заискрились всполохи темного морока, дымкой стекли вниз, к ногам девушки.
Катя покосилась на застывшего Темновита. Помедлила всего мгновение и приманила сорвавшиеся с ладони искры темного морока к себе. Морок всколыхнулся, окружил ее фигуру, заиграл в складках платья.
– Я изменить ничего не могу, – прошептала Катя, но тут же уточнила: – По крайней мере сейчас не знаю как. Что будешь делать ты?
Сестра плавно опустилась, скользнула ближе, ответ спорхнул с губ, будто мотылек:
– У меня свой путь.
Катя кивнула – Гореслава будто озвучила ее собственные мысли.
На душе стало светло, словно внутри загорелся, покрываясь тонкой серебристой сеткой, светозар.
Гореслава подняла с пола меч, перехватила сцепленными пальцами рукоять и оперлась на него. Темные волосы ниспадали на плечи, а угольно-черное платье искрилось серебром, по его поверхности морок рисовал невиданные узоры.
– Мы обязательно еще встретимся, – прошептала Гореслава, смешиваясь с темным мороком. Уже исчезая в нем, она лукаво усмехнулась, покосившись на Темновита, и исчезла, забрав с собой его оружие.
Катя вздохнула с облегчением. Решение родилось в груди, заполнив пустоту, оставленную словами Темновита.
Девушка посмотрела исподлобья на Черного бога, подобралась.
Воздух вокруг него покрылся сетью бурых молний, они гудели и угрожающе трещали, готовые взорваться, – остановившееся время должно было продолжить свой бег.
– Торопиться надо, – сообразила Катя.
Она подхватила с каменных плит иглу, приколола к воротнику и шагнула назад.
Ярослава застыла с поднятыми к лицу руками – прикрывалась от укусов жестоких пчел. Те кружили у нее над головой, медленно снижаясь. Места укусов покрылись темной коркой. Катя отодвинула подругу в сторону. Взгляд упал на сумку. Темновит сказал, что в ней дневники отца. Катя нагнулась за ней, заглянула внутрь, чтобы проверить. Он не солгал: на дне действительно лежали тетради и несколько кристаллов. Катя перекинула длинную ручку через голову.
Теперь надо сообразить, как отсюда выбраться. В коридоре, который показывал во снах Берендей, была светлая точка. Вот что он хотел ей подсказать! К этой точке еще тогда стремилась ее душа. Катя искала ее и сейчас. Оглядывалась по сторонам, но натыкалась лишь на плотный бело-серо-черный туман.
Еще шаг назад, почти след в след тому, как она сюда попала. Она наклонилась к Данияру, толкнула в плечо.
– Данияр! – окликнула.
И тут же пожалела об этом – все вокруг ожило: тень Темновита схлопнулась на том месте, где недавно стояла Катя, неистово завизжала в поисках своей жертвы, а сам Черный бог разразился наконец страшным криком. Осознав, что всё изменилось, осекся и жестом остановил крылатую тварь.
– Где Гореслава? – спросил.
Взгляд его блуждал по стенам в поисках ответа. Катя отозвалась:
– Она ушла.
Темновит мрачно скривился.
– Ты еще пожалеешь, что ввязалась в это.
– Это вы меня в это втянули, помните? – Она искала глазами белый огонек. – Ваша война с моим отцом – не моя.
Черные языки скользили по полу, незаметно приближаясь к ней и окружая. У Кати бешено стучало сердце: что будет, если она опоздает и не сможет найти выход? Что будет, если она ошиблась и Берендей показывал совсем не его?
Она снова и снова прокручивала в голове сны из Раграда, снова и снова узнавала место, в котором сейчас оказалась.
Данияр наконец пошевелился. Стряхивая с головы остатки морока, словно лохматый пес – озерную воду, он привстал с пола и вопросительно посмотрел на Катю. Переведя дух, осторожно поднялся.
Катя продолжала отступать, прикрывая собой Ярославу:
– Вы сами хотели со мной встретиться. Обещали не убивать, потом передумали… – Она похлопала рукой по окровавленной сумке. – Дневники отцовские я, кстати, забрала. Так что теперь сами разбирайтесь со своим заказчиком… Кто это, кстати? Флавий?
Темновит поморщился:
– Да дела мне нет до него и обещаний ему… Неужели отцу потащишь тетрадочки эти? – Он презрительно прищурился. – Будешь словно собачка его поручения выполнять… Вот, поводырь уже записался к нему в служки… Теперь и ты, Доля…
Катя покачала головой, запретив Данияру спорить. Она незаметно отступала дальше, осторожно обходя островки черного морока, пробивающегося из-под плит.
