из-за которых кровь Бет помогает, могут значительно облегчить переходы других. Кровь, которую я пил, мало утоляет жажду и с таким же успехом может считаться водой. Неудивительно, что моё тело портится от крови. Мне приходится принимать в три раза больше обычного, чтобы получить минимум, необходимый для перехода, и это ещё далеко не то, что мне нужно.
Адам похлопал её по ноге.
— Я оставлю тебя здесь на ночь. Кровь в пакетиках может и не помочь твоей паре, но она сотворит чудеса с тобой. К утру ты должна быть почти здоровой. Если извините, мне нужно позвонить одному учёному в Ноктем-Фоллс. Адам повернулся и направился к двери.
— Не рассказывай ему обо мне, он будет волноваться, — крикнула она ему вслед.
Он кивнул и закрыл за собой дверь.
Гавриэль взял её за руку и молча провёл большим пальцем по костяшкам пальцев. Движение было таким успокаивающим, что она закрыла глаза и задремала.
— Мне остаться? — спросил Гавриэль, нарушая тишину.
Она открыла глаза и нахмурилась на него.
— Конечно.
— Я не дал никому лечить тебя, потому что потерял контроль. Я видел в каждом угрозу; ты могла умереть, а я бы боролся с ними. — Его лицо было непроницаемым.
— Ты моя пара, я принадлежу тебе.
— Уверена, что не хочешь вернуться домой? Не насовсем, но, по крайней мере, пока не закончится мой переход.
Она потянула его за пальцы, чтобы он посмотрел ей в глаза.
— Теперь ты мой дом.
Он прерывисто вздохнул.
— Тогда мне остаётся лишь пообещать, что изо всех сил постараюсь свести к минимуму опасность для тебя, чего бы это ни стоило.
Она поднесла его руку к губам и поцеловала тыльную сторону ладони.
— Не заставляй меня причинять тебе потом боль, — пригрозила она с улыбкой.
Его глаза просветлели, и он покачал головой.
— Думаю, я предпочитаю резкие и иногда наглядные ультиматумы Мерин твоим вежливым, улыбчивым угрозам.
Он наклонился и нежно поцеловал её. Бет могла почувствовать глубину его любви к ней в малейшем прикосновении.
— Я собираюсь пойти в соседнюю палату и снова извиниться перед Колтоном. Его не только немного покалечило, но и он перенёс сильный удар, уводя меня от тебя. К сожалению, электричество действует на перевёртышей сильнее, чем на вампиров. Его тоже выпишут завтра.
— Бедный Колтон. Поблагодари его за меня.
— Обязательно. — Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Она закрыла глаза и натянула одеяло до подбородка. Вскоре она заснула.
В итоге Элизабет проспала до следующего полудня. К тому времени, когда она встала с постели и была готова идти домой, почти подошло время ужина. В доме было тихо, когда Гавриэль внёс её через парадную дверь. Пытаясь прийти в себя в клинике, она поняла, что уже соскучилась по суматошности поместья Альфа. Она поймала себя на мысли, что гадает, угрожала ли Мерин кому-нибудь за завтраком и какую закуску Рю она пропустила за чаем.
— Где все? — спросила она, когда он осторожно поднимался по лестнице в их комнату.
— Я привёз Колтона утром после выписки. Он сразу вернулся в постель и сказал, что спустится к ужину. Килан, Дарьян и Рю работали с братом Килана, Кендриком, по скайпу над созданием заклинания периметра. Эйдан решил познакомиться со своим новым планшетом, пока Мерин и её стажёры играли с гаджетами. У других стажёров выходной, и, насколько слышал, они коллективно решили наверстать упущенное во сне.
— Значит, у всех ленивый день
— Да. Мерин взяла с меня обещание сказать тебе, что она скучает, и чтобы ты скорее поправлялась.
Элизабет улыбнулась. Она тоже скучала по маленькому ужасу.
Гавриэль открыл дверь спальни и закрыл её за собой. Он поставил Бет на ноги и внимательно наблюдал за ней.
— Я в порядке. Адам сказал, что я полностью исцелилась; кровь очень помогла
— Если уверена.
— Да. Я хочу посмотреть свой шкаф. Мне так много нужно распаковать. — Она огляделась. — Где коробки?
Гавриэль подвёл её к двери, которая раньше вела в его кабинет, и открыл. Элизабет ахнула. Он распаковал и развесил всю её одежду. Конечно, он не совсем правильно всё организовал, поскольку летние майки висели рядом с зимними свитерами, но всё было распаковано и развешано. Ей оставалось лишь самое интересное — всё организовать.
Она развернулась и бросилась в его объятия.
— Спасибо! Спасибо! Мне нравится! Когда ты только всё успел?
— Прошлой ночью, когда ты уснула, у меня скрутило живот. Я открыл грузовик и немного поработал, а затем вернулся в клинику, чтобы поспать с тобой. Затем утром, после того, как я отвёз Колтона, смог закончить. Я хотел сделать что-нибудь, чтобы сгладить вчерашнее.
— Ты не сделал ничего плохого, любимый. Всё прекрасно! — Она нежно поцеловала его и поспешила внутрь. На дальней стене шкафа они установили зеркало на триста шестьдесят градусов. Она могла рассмотреть наряд со всех сторон! Полки и поручни изготовлены из дерева ручной работы, которое выходило за рамки функциональности и граничило с искусством. Элизабет даже заметила, что на дереве вырезаны небольшие рунические заклинания для поддержания определённого уровня влажности, температуры, предотвращения возгорания и отпугивания насекомых. Кельтские узоры придавали всему гардеробу царственный вид. Даже гардероб дома не был таким красивым.
Элизабет медленно прошлась, проводя рукой по разным тканям. За вешалками для одежды и обуви они соорудили туалетный столик у стены. Большое зеркало со скошенными кромками стояло напротив стены, где установили искусственное окно, которое ярко светилось, давая естественный дневной свет. Она могла сидеть здесь и собираться в тёплых лучах солнца.
— Я никогда не выйду из этого гардероба. Никогда! — Она закружилась от восторга.
Гавриэль обнял её одной рукой за талию и повернул к себе. Держа её в своих объятиях, он раскачивал взад-вперёд.
— Я нашёл то, от чего ты танцуешь. Твой отец оказался прав, ты сияешь. — Его нос уткнулся ей в висок.
— Я всегда использовала одежду как щит. Если я представляла себя утончённой женщиной, люди предполагали, что я спотыкаюсь о свои ноги из-за смятого ковра или тщательно отполированного пола. Это мой способ защититься, — объяснила она.
— Тебе больше не нужно беспокоиться об этом.
— Почему? Ты знаешь способ не дать мне споткнуться? — спросила она, отстраняясь, чтобы посмотреть на него снизу вверх.
Его глаза вспыхнули от силы чувств. Гавриэль покачал головой.
— Нет, но с этого момента не будет иметь значения,
