После занятий Эрих уехал, а Эллин, сославшись на недомогание, закрылась в своих комнатах, оставив сына на попечение гувернантки. Когда няня задремала в кресле, Мариус улизнул из комнаты. Алису он нашел на кухне. Мать девочки жила и работала кухаркой в их доме. Девочка была на год старше Мариуса. Рыжая, с россыпью веснушек и милой улыбкой, она походила на маленькую лисичку. Они выросли вместе. У них были общие маленькие тайны, игры и прочие шалости.
— Я слышала как твой отец говорил с Эрихом о том, что тебе нужен страж, — доложила Алиса, заплетая косички круглолицей кукле с большими глазами и розовыми щеками.
Девочка, выросшая среди заклинателей, рассуждала обо всем со знанием дела.
— Мне не нужен страж, — невозмутимо отозвался он, забираясь на стул.
Алиса отвлеклась от своего занятия и повернулась к другу.
— У всех заклинателей есть стражи.
— А у меня нет! — не сдавался Мариус. — Если только он не будет таким же, как Фенрир.
— Кто такой этот Енрир? — нахмурив рыжие брови, поинтересовалась девочка.
— Фенрир! Он был стражем Кхалессы.
— Но ведь это сказки. Я слышала, как твой отец рассказывал их.
— Истории о Фенрире не сказки! Он жил очень давно и его убили, но после были такие как он, и сейчас есть один.
— Ты все придумываешь, — Алиса продолжила плести косички кукле.
— Вот и нет! — подпрыгнул на стуле Мариус. — Его зовут Гаррет, и он служит королю! Я видел его на празднике.
— Ну может королю этот Енрир и служит, но ты же не король.
Насупившись, мальчик убежал из кухни, но Алиса увязалась следом.
— Не обижайся, — догоняя, примирительно произнесла она. — Давай лучше поиграем.
В огромном поместье ребята знали много укромных уголков, и излюбленной игрой у них были прятки. Они проверили спящую няню и спустились в гостиную.
— Ты водишь, — сказала Алиса.
Мариус не возражал и, повернувшись к камину, стал считать вслух.
— Только не подглядывай, — предупредила она.
Он слышал ее шаги за спиной и возню.
— ...девять, десять, кто не спрятался, я не виноват, — но едва Мариус осмотрелся, раздумывая, откуда же начать поиски подруги, как вдруг она громко чихнула, и тяжелая ткань, укрывавшая картину, упала на пол.
— Ой, — Алиса удивленно моргнула, повернулась и, задрав голову, уставилась на полотно.
— Какая красивая! — восхищенно выдохнула девочка.
— Отец говорит, что она была правительницей, но злые заклинатели предали ее и убили. Но однажды она вернется и отомстит, а после снова будет править.
— Она не может вернуться, ее же убили.
— Раз отец говорит, значит может. Магия может все! Скоро я сам буду с ней управляться. И кое-чему Эрих меня уже научил.
— И чему же это?
Мальчик хитро улыбнулся, вытянул вперед руку, зажатую в кулак, и зажмурился. Он простоял так несколько минут, но ничего не произошло и, разжав ладонь, разочарованно вздохнул.
— Ничего ты не умеешь, — но только девочка успела договорить, как серебряное свечение охватило пальцы Мариуса и взмыло в воздух, приняв форму небольшой мерцающей сферы.
— Я же говорил!
Он был доволен собой и потому упустил из виду, как магическая сфера пустилась в свободное плавание по гостиной и, оказавшись у витражного окна, взорвалась подобно фейерверку. Цветные осколки витража брызнули во все стороны, дети едва успели спрятаться за спинкой высокого кресла. Алиса тихо всхлипнула, и тут же раздались тяжелые шаги.
— Скорее, уходи, а то и тебе достанется, — перепуганный Мариус подтолкнул подругу к двери, ведущей в столовую.
Как только Алиса выскочила из гостиной, вошел отец, а следом и мать. Взгляд заклинателя не предвещал ничего хорошего.
— Что тут случилось? — Эллин выглядела встревоженной.
Она плотнее укуталась в махровый халат. Через разбитое окно тянуло весенней прохладой.
— Это так ты следишь за нашим сыном? — гневно поинтересовался маг и задержал взгляд на кукле, валяющейся на полу. Мариус заметил, куда смотрит отец, и задвинул игрушку ногой под кресло.
Эллин не нашлась, что ответить, и потупила взгляд.
— Пошла вон! — взревел Мортимер.
Женщина взглянула на сына и, не проронив ни слова, ушла.
— Прости, отец. Это случайно получилось, — попытался оправдаться Мариус.
Мортимер не слушал его. Он вытянул руку и, сжав пальцы в кулак, резко отдернул назад, словно ухватился за невидимый канат. Игрушка проскользила по натертому до блеска паркету и оказалась у ног заклинателя. Брезгливо посмотрев на куклу, Мортимер отшвырнул ее носком ботинка.
— Запомни одну вещь, Мариус! Наша магия не предназначена для глаз простых смертных. Они нам не ровня! С этого дня я запрещаю тебе общаться с дочерью поварихи. Ты понял меня?
Мальчик вытер рукавом нос:
— Но Алиса моя подруга.
— Она тебе не друг, и никогда им не будет! Она простой человек. Грязь под нашими ногами. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Мариус упрямо молчал и смотрел на родителя исподлобья.
— Я не слышу?!
Разозлившись не на шутку, маг наотмашь ударил его по щеке. Он всхлипнул и прижал ладонь к лицу. В глазах заблестели слезы.
— Твой сын все прекрасно понял, — неожиданно раздался приятный женский голос. — Он очень смышленый мальчик, Мортимер. Тебе стоит быть мягче.
Моргот резко выпрямился и повернулся, уставившись в полумрак.
— Во имя Тьмы, что ты тут делаешь?
— У нас встреча, или ты забыл? — женщина деланно удивилась.
Мариус пытался рассмотреть взявшуюся из неоткуда незнакомку, но та стояла в тени. Он видел только подол длинного черного одеяния.
— Я все прекрасно помню, — огрызнулся заклинатель. — Но не помню, чтобы приглашал тебя сейчас.
— Мне не нужно твое приглашение, Мортимер, — тон невидимой собеседницы стал жестче.
Маг покраснел от злости. Он долго молчал, но наконец, совладав со своим гневом, проговорил:
— Отправляйся в свою комнату, Мариус. Ты наказан! И запомни, наша беседа еще не закончена.
Повторять дважды не пришлось. Уже на пороге мальчик обернулся и увидел, как в круг света ступила высокая женщина, закутанная в черный балахон. На мгновение Мариусу показалось, что она посмотрела на него. Он прикрыл за собой дверь и поспешил к себе.
— 30 —
Январь, 2006 год
Чехия. Прага
Зима укрыла Прагу белым одеялом. Ветер закручивал в танце колючие снежинки, бросал их в лицо и играл полами длинного черного пальто. Он ждал очень долго. Наблюдая за игрой света ночных огней Града, отражающихся в зеркале Вталвы, Мариус чувствовал себя неуютно под взорами святых — извечных стражей Карлова моста.
