— Я просто хочу поговорить, мне интересно, я ведь не дура, я не собираюсь тебя ревновать, — хмыкнула Лана, укладываясь рядом с ним, так, чтобы ей было хорошо видно его лицо. — Что-то мне подсказывает, что девушки-то как раз в тебя влюблялись и ты разбивал им сердца. Негодяй, — ласково улыбнулась она. — И как же зовут эту кугуару, о которой ты так глупо и упрямо молчишь?
— Помнишь, прежде чем ты ступила на пусть Искупления, я спросил тебя «насколько ты сможешь быть покорной»? — тон Рэма изменился и это прозвучало для неё тревожным звоночком. — В супружеской жизни, особенно когда муж ещё и кугуару так же. Насколько мирная и слаженная будет их совместная жизнь зависит от женщины, от её чуткости, покорности, нежности и мудрости. Мне почему-то кажется, что тебе хватит мудрости держать меня на привязи, но не ссориться со мной.
Лана понимающе улыбнулась:
— И чего же хочет от жизни этот самоуверенный, смелый и сильный двуликий вождь?
— Удовлетворения во всём, — без раздумий ответил он, словно этот ответ был уже подготовлен заранее. — Я не раз и сам задавался этим вопросом, — Рэм будто бы слышал её мысли. — Удовлетворения и чувства верного выбора. Очень важно не сомневаться. Я хочу быть доволен тем, чем я занимаюсь, теми, кто рядом со мной, и тем, что оставлю после себя. Мы долго ещё будем играть в допрос? Теперь мой ход? — покосились на неё чёрные угли глаз.
— Классный ответ, — восторженно протянула Лана, тем не менее не скрывая во взгляде пляшущие лукавые искорки. — Лучше на самом деле и не скажешь.
— Так, я хочу помочь тебе заткнуться, — проворчал Рэм, хватая девушку для поцелуев.
Было всё-таки в этом что-то волшебное — просыпаться рядом с ним, варить себе утренний кофе, а ему заваривать чай, получать от него нежный и благодарный поцелуй в шею, а затем видеть его улыбку и читать в ней: «Привет, как ты?». За такие моменты Лана тоже бы многим пожертвовала. Именно в такие моменты она чувствовала себя по-настоящему счастливой, а ассоциация Рэма с первым солнечным лучом только добавляла его значимость для неё. Хотелось улыбаться, делиться своим теплом с окружающими, умиляться всему, даже пасмурной погоде за окном, и кружиться на цыпочках под музыку, всё равно какую.
С этими мыслями Лана продолжала плести свои обереги, протирать через сито обед миссис Эрли и слушать её очередную историю, теперь уже о ночном ограблении на автозаправке. Зато из рассказов Джины Лана узнавала интересные и немаловажные факты о многих знакомых семьях в Честервиле.
Не увидев соседского мальчугана, возвращаясь домой, Лана испытала непреодолимое желание узнать, как у него дела и решила довериться интуиции.
Дверь ей открыл сам Робби, но в этот раз на правой щеке мальчика «красовалась» яркая пятерня.
— Кого там принесло? — донёсшийся голос из гостиной постарался перекричать включённый телевизор.
— Послушай меня. Робби, верно? — быстро заговорила Лана, поймав затравленный взгляд мальчика. — Ты не должен терпеть побои. Есть много способов поставить твоего отца на место. Нельзя молчать, я могу тебе помочь…
— Уходите, мисс, — попятился мальчик, пытаясь закрыть обратно дверь. — Не лезьте не в своё дело!
Домой Лана вернулась в совершенно расстроенных чувствах, и чтобы хоть как-то вернуть себе душевное равновесие, весь остаток дня она провела с Кирасом и заметно приободрившейся Китаной, примеряющей на себя образ матери. Весь вечер и ночь Рэмхэстам был чем-то занят, и Лана еле дождалась утра, чтобы рассказать ему об избитом мальчике.
— Может и правда не стоит вмешиваться? — внимательно выслушав её, предположил Рэм. — Нельзя же навязывать человеку добро, когда он этого не желает. Он ведь не попросил у тебя помощи.
— Господи, да ему на вид лет шесть, он просто-напросто боится! — воскликнула Лана. — А может, он и не представляет, что возможно другое отношение. Видел бы ты этого папашу.
— Не бери всё так близко к сердцу, — привлекая её к себе, проворковал соскучившийся парень. — Нужно понаблюдать и разобраться.
***
Неделя пролетела так быстро, что Лана немного растерялась, когда увидела на календаре первое июня. Рэм так ждал этого дня, что обвел эту дату красным маркером во всех попадающихся ей на глаза календарях. Это значило, что сегодня ей не придётся варить какао и распускать старые свитера с миссис Эрли. Что сегодня отменяется волшебный завтрак с Рэмом и её уже вошедшая в привычку вечерняя прогулка. Вместо этого сегодня ей предстояло … сделать предложение своему парню, а она так и не удосужилась уточнить, как сделать это по всем правилам эри.
Поэтому для начала …Лана снова забралась в постель, укрывшись с головой.
Глубокое дыхание помогало успокаиваться. В этом случае она не могла спрашивать у Рэма. Требовался совет женщины, не имея других вариантов Лана отправилась к Китане, тем более в последнее время они очень сблизились друг с дружкой.
Та, услышав её просьбу, понимающе заулыбалась:
— О, это такой волнующий и трогательный обряд. Мой самый любимый, — Кирас возился рядом с целым отрядом игрушечных зайцев, поэтому девушки могли спокойно разговаривать. — После ритуального танца Поклонения, все неженатые парни, достигшие восемнадцати, становятся в круг. Даже если они не собираются жениться в этом году. Таков обычай. В это время года цветёт пустынный ирис. Если ты хочешь сказать парню о своей любви и желании взять его себе в мужья — ты предлагаешь ему красный цветок; если сердишься на него — желтый ирис; если испытываешь дружбу и симпатию — белый. Это делается для того, чтобы ни один парень не почувствовал себя не нужным. Даже если незамужние девушки ещё не присмотрели себе пару — они просто дарят белые цветы всем парням в круге. В итоге каждый остаётся с целой охапкой и только у некоторых в этом букете виднеется алый цветок. Затем эти цветы преподносят в виде благодарности одному из идолов.
— То есть, мне срочно нужно раздобыть цветы, — сделала вывод Лана.
Но дальше она столкнулась с почти мистической загвоздкой — красных цветов нигде не было. Ни на склонах, ни на соседских клумбах, ни в городском парке, ни в цветочном магазине, даже в похоронном бюро пропали все красные пластиковые цветы. Ни роз, ни ирисов, ни тюльпанов, ни орхидей, ни фиалок — ничего и близко к красному! И можно было поверить в знаки, будто высшие духи указывают ей, что не стоит признаваться Рэму в любви, предлагая ему своё сердце — если бы не одно «но». Все красные цветы были кем-то наспех умышленно уничтожены, об этом говорили вырванные с корнями растения и валявшиеся рядом увядшие красные лепестки, кое-где бедные ирисы были просто безнадёжно сломаны и втоптаны в грязь. С какой целью и кем это было сделано, стоило только догадываться, а времени у Ланы уже не было.
Сегодня она надела то самое бельё и платье, купленное на все деньги по совету Стелы. По иронии — кружевной бюстгальтер и трусики были красного цвета, а «умопомрачительно идущее ей платье» по словам разбирающейся в этом Стелы — цвета фуксии. В руках явившейся на праздник Ланы был только букет белых цветов.
В этнические наряды эри облачались только для танцев, ещё правда шаманы, но на них ко всему были надеты ещё и маски. А так в основном все мужчины, женщины и дети были одеты кто во что посчитал нужным, и почему-то только Лана выделялась на общем фоне ярким заметным для всех пятном. Оказалось, что Ной пришёл раньше, и он же первым её и встретил:
— О, шикарно выглядишь, — совершенно искренне выдохнул он, окинув девушку восхищённым взглядом. — Я толкусь здесь уже битый час, но скажу я тебе, что провёл я его весьма познавательно. Мне нравятся их чисто индейские музыкальные инструменты — кена, чаранго, антара, большой барабан. Ты, кстати, знаешь, что твой суженый умеет играть на киркинчо?
— Ты видел Рэма? — вспыхнула Лана. — У меня такое ощущение, что он от меня прячется.
— Видел пару раз. Страшно деловой. Я так понимаю он тут как вождь и организатор. Пробегая в одну сторону Рэм, пощипал струны, пробегая в обратную — пообщался с ребятнёй. О тебе он не спрашивал, — с сарказмом добавил Ной. — Сегодня они как нарочно все общаются на своём наречии, ни хрена не разобрать.
