Лекс со Стасом сначала с мужиками пили, потом с ними же и дрались. Натурально, раздвинули столы и устроили бои. А Дини, похоже за мной приглядывал.
Надо, признать самопровозглашенная няня из него получилась весьма настойчивая и заботливая. Даже через костер прыгать не разрешил. А я ведь маг, все повреждения, если б такие вообще появились, залечила бы с лёгкостью. Однако, поди ж ты, опасно и всё тут, пойдем лучше венки плести.
Ник просто ржал надо мной, но держался поближе, видимо опасаясь новых поползновений со стороны малолетней поклонницы.
— Пора спать, Рина. — где-то в третьем часу решительно проговорил Дин.
А я только раздухарилась.
— А песни петь? — пьяно обиделась я.
— Пой, пока до кровати идём. — нашёл компромисс маг Смерти и кивнул Нику.
— Давай одну и баиньки? — умоляла я. И заметив слабину в его глазах, обернулась к Стасу.
Они там устроили борьбу на руках. Я крикнула:
— Стас! Давай Батьку-атамана споём? — Стас как раз наблюдал за двумя молодыми парнями пытающимися прижать руки друг друга к столу.
— Давай. — крикнул он в ответ, и я двинулась к нему. Там рядом с толпой был свободный кусочек стола, и я нацелилась забраться на него. С возвышения петь удобней.
— Только одну. — обреченно настоял мой нянь. Я радостно закивала.
Слегка покачиваясь, заботливо поддерживаемая Дином я уселась на стол. Стас и Лекс подтянулись поближе, и я затянула.
— Вот пуля просвистела,
В грудь попала мне -
Спасся я в степи на лихом коне.
Но шашкою меня комиссар достал -
Покачнулся я и с коня упал.
Эй, ой да конь мой вороной!
Присоединился Стас. Его низкий голос послужил отличным бэк-вокалом.
Эй, да обрез стальной!
Эй, да густой туман!
Эй, ой да батька атаман,
Да батька атаман!
На одной ноге я пришёл с войны,
Привязал коня, сел я у жены.
Но часу не прошло -
Комиссар пришёл,
Отвязал коня и жену увёл.
Эй, ой да конь мой вороной!
Эй, да обрез стальной!
Эй, да густой туман!
Эй, ой да батька атаман,
Да батька атаман!
Эй, ой да конь мой вороной!
Эй, да обрез стальной!
Эй, да густой туман!
Эй, ой да батька атаман,
Да батька атаман!
Спаса со стены под рубаху снял,
Хату подпалил, да обрез достал.
При Советах жить -
Торговать свой крест!
Много нас таких уходило в лес.
Эй, ой да конь мой вороной!
Эй, да обрез стальной!
Эй, да густой туман!
Эй, ой да батька атаман,
Да батька атаман!
Да батька атаман!
После того как мой громкий голос перестал разносится по округе, я заметила наступившую тишину. Да, пограничники во многом на станичников похожи, даже если значение некоторых слов они и не поняли, но суть уловили верно.
А я, начисто позабыв об обещании, уже затягивала следующую:
— Под ольхой задремал есаул молоденький,
Приклонил голову к доброму седлу.
Не буди казака, ваше благородие,
Он во сне видит дом, мамку да ветлу.
Не буди казака, ваше благородие,
Он во сне видит дом, мамку да ветлу.
Он во сне видит Дон, да лампасы дедовы,
Да братьёв-баловней, оседлавших тын,
Да сестрицу свою, девку дюже вредную,
От которой мальцом удирал в кусты.
В какой-то момент в мою песню вплелись удивительно гармоничные звуки инструментов. Вот теперь как надо.
— А на окне наличники,
Гуляй да пой, станичники,
Черны глаза в окошке том,
Гуляй да пой, казачий Дон.
Не буди, атаман, есаула верного,
Он от смерти тебя спас в лихом бою.
Да ещё сотню раз сбережёт, наверное,
Не буди, атаман, ты судьбу свою.
Полыхнули кусты иван-чаем розовым,
Да со скошенных трав тянется туман.
Задремал под ольхой есаул на роздыхе,
Не буди своего друга, атаман.
Подтянулись бабы, да девки молодые, а я всё продолжала свой неожиданный концерт. Благо, что голос громкий, как раз для таких вот народных песенок.
— Под зарю вечернюю солнце к речке клонит,
Всё, что было — не было, знали наперёд.
Только пуля казака во степи догонит,
Только пуля казака с коня собьёт.
Из сосны, берёзы ли саван мой соструган.
Не к добру закатная эта тишина.
Только шашка казаку во степи подруга,
Только шашка казаку в степи жена.
На Ивана холод ждём, в Святки лето снится,
Зной "махнём" не глядя мы на пургу-метель.
Только бурка казаку во степи станица,
Только бурка казаку в степи постель.
Отложи косу свою, бабка, на немного,
Допоём, чего уж там, было б далеко.
Только песня казаку во степи подмога,
Только с песней казаку помирать легко.
Я открываю глаза. Вокруг толпа людей. Все слушают, в первых рядах, мои друзья. Стас что знал, подпевал, а так глядит гордо и восхищённо. Лекс, выйдя из образа мальчика-одуванчика, смотрит непривычно серьёзно. И только Дин хмурится, я улыбаюсь ему и продолжаю:
— К дому путь-дороженька
Далека,
Да трёхрядка рвёт меха,
Ох, лиха!
С песнями да гиканьем,
С шашками да пиками
Едут, едут кубанцы
По верхам.
Там, где дурью мается
Меньший брат,
Зреет, наливается
Виноград.
За плетнями-тынами
Дядьки чарки сдвинули -
Ждут батьки родимые
В дом солдат.
Всё ближе, ближе к дому казаки,
Уже знакомый ветер у щеки.
И, подбоченясь, сотник выскочил в галоп:
Давно отца не видывал малой.
Бабы наряжаются,
Борщ кипит,
Гуси, утки жарятся -
Дух в степи.
Псы с цепей срываются,
Как старухи, лаются,
А лошади брыкаются
У реки.
Девка ошалелая -
Шасть в сундук,
Тащит платье белое -
Может… вдруг…
Не мытьём — так катаньем
Повезёт с солдатом ей,
Может быть, посватает
Милый друг.
Эх, встречай, околица,
Эскадрон.
Разливай, гармоница,
Едем в дом
Да по главной улице.
Люд от солнца жмурится,
Разбегайтесь, курицы,
Зашибём!
Вся станица в празднике:
Дождались!
Где? Какая разница?
Веселись!
Девка в белом платьице -
Парень, знать, потратится,
Взглядом, вишь, как ластится…
Не журись.
На колья растащили весь плетень,
То казачки гуляют третий день.
Такая доля — то встречать, то провожать
Своих сынов границы защищать. (Розембаум)
Я замолкаю. Стас, по земной традиции начинает хлопать. Его поддерживают, сперва нерешительно, затем всё громче. Сорвав аплодисменты, встаю на стол ногами и кланяюсь в пояс, радостно улыбаясь. Люблю эти песни и восхищаюсь этими людьми.
— Благодарю, пограничники. Вы великое племя. — зычно проговариваю я. И толпа взрывается криками.
Я чуть покачнулась, всё ж таки много выпила, надеюсь хоть с текстами не налажала, а то по пьяне могла и забыть чего. Дин, Стас, Лекс и Ник тут же подходят. Стас протягивает руки, и я спускаюсь к нему.
Такой вот молчаливой процессией и двинулись в нашу избу. Чую, будут у меня ещё бабоньки просить тексты переписать.
Глава Двадцать Первая части Третьей в которой героиня готовится к неизбежному
Глава Двадцать Первая части Третьей в которой героиня готовится к неизбежному
