говорил, но Гидеон садовые премудрости не запоминал). До офиса Мэг добиралась с тремя пересадками – на такси ведь денег нет, а заехать за ней в такую рань было некому. Кроме босса, конечно, который не сделал этого из принципа.
Отказалась вчера от его щедрого предложения? Что ж, пусть тогда вдоволь глотнет проблем, связанных с глупым и совершенно невыгодным для нее переездом, заодно осознает, чего лишилась. Чем быстрее «птичка» устанет он своей самостоятельности, тем охотней она купится на приманку, которую он для нее готовит. Хороший был план… мстительно-поучительный. И Гидеон методично бы его осуществлял, не появись в Линстере эр Донован, которого с этим городом ничего, кроме племянницы, не связывало.
Вечером…
Колокольчик трезвонил, играя на нервах. Мо с Бо штурмовали входную дверь, грозно лая, а их престарелый папа согласно порыкивал с коврика возле камина. Я стояла, прислонившись к стене, и лихорадочно соображала, как лучше поступить? Притвориться, что меня нет дома, хотя в комнатах свет горит, или открыть дверь и все-таки поинтересоваться, что забыл здесь этот человек. Как он, вообще, меня нашел?! Мы же не виделись много лет, и он точно не был тем, кому я посылала открытки с новым адресом.
Сердце яростно колотилось, руки потели, а внутри зрело что-то липкое, мерзкое… неужели страх? Но с чего бы мне бояться дядю Хью? Я же давно не под его опекой.
Тьма! А ведь думала, что все самое плохое сегодня уже случилось. Но нет… оказывается, это были цветочки, ягодка – чтоб ее (то есть его) кто-нибудь раздавил! – нарисовалась на моем пороге в двадцать один десять, о чем свидетельствовали настенные часы с кукушкой. И последние пять минут гость упорно трезвонил в дверь, не желая уходить.
– Мэг! – гаркнул дядюшка басом. – Я знаю, что ты здесь. Открой, надо поговорить.
Мо с Бо залаяли еще громче, и я невольно прикрыла ладонями уши, не желая слышать их всех. День выдался адский, учитывая вал работы, под которым «добрый» шеф готов был меня похоронить, но… Кэрри прислала посылку! И это в корне изменило мое утреннее настроение, придав сил на следующие восемь… даже больше часов.
А когда позвонили из полиции и сообщили, что нашлись мои вещи (вместе с мошенниками, естественно) – я и вовсе воспрянула духом. Правда, ненадолго, потому что, во-первых, от вещей остались рожки да ножки, а во-вторых, мне их вернут не раньше, чем закончится следствие. Пока же меня пригласили зайти в участок и опознать свои пожитки, а заодно и тех, кто приложил к их пропаже руку. Прежде всего, воров. Одним словом, добавили доблестные стражи порядка хлопот к и без того хлопотному вторнику.
Домой я приползла поздно вечером: замученная, но несломленная, ибо присланные ведьмой зелья грели душу, пробуждая азарт. Успела почистить пальто и платье, которое выставила на продажу в интернете, так как мне нужны были деньги, а не бальные наряды, и раз уж босс четко и ясно заявил, что это творение дизайнерской мысли с дурацким шнурком теперь точно мое, почему не выручить за него хотя бы половину стоимости, чтобы купить себе действительно необходимые вещи.
Перекусив, я выгуляла собак, после чего сделала шефу сюрприз в виде моей переменчивой естественности. Или неестественности… это уж как получится после сушки. На флаконе рукой ведьмы был огонек нарисован, так что я рассчитывала порыжеть, правда, не знала, насколько сильно. Кэрри, полагаю, этого тоже не знала. Надо будет не забыть отправить ей снимок моего нового цвета волос для коллекции. Я бы и лицо босса завтра тоже сфоткала, но… боюсь, мне это боком выйдет. А очередные неприятности мне точно не нужны.
Удовольствие от маленькой мести желтоглазому эксплуататору испортил приход дяди. Я так и застыла с мокрой головой, полотенцем на плечах и феном в руках, который держала, как пистолет. Да уж… пожалуй, надо разоружиться, иначе потом придется возмещать ущерб хозяйке за сломанный электроприбор, а мои финансы и без того поют романсы.
– Мэгги, открой дяде, – запел соловьем мерзавец. – Я приехал издалека, – сообщил он, долбанув по двери кулаком. Довольно хлипкая створка жалобно крякнула, напугав собак. Какие-то изнеженные у тетушки Джаспера доберманы: лаять могут, даже кусают иногда… только не тех, кто заслуживает. – Устал, замерз и нехорошо себя чувствую. Ну же, детка?
«На жалость давит», – решила я, продолжая стоять.
Бояться на самом деле было нечего. Папин брат не имел на меня никаких прав. Да и раньше, когда имел, ничего такого действительно ужасного он со мной не делал. Не бил, голодом не морил… Наследство все мое, правда, промотал, а меня в интернате до совершеннолетия запер, ну так и в этом были свои плюсы – я там Кэрри встретила, школу закончила, языки иностранные выучила и даже на курсы секретарей пошла, благодаря протекции нашей директрисы, которая любила пристраивать выпускниц «в добрые руки», как она часто говорила.
Страх, проснувшийся во мне, был иррациональный и глупый. Он создавал ощущение мышеловки, которая вот-вот захлопнется. Будто я снова попала в детство, где судьбу мою решал не отец и не мама, а этот жадный хамоватый человек, ищущий во всем выгоду. Даже в сиротке, разом лишившейся всего.
Брр-р! Гадские воспоминания!
Тряхнув мокрой головой, я на мгновение зажмурилась, прогоняя гнетущие мысли. Я давно уже не ребенок, а взрослая, уверенная в себе женщина, способная вслух послать назойливого родственничка вместо того, чтобы таиться у двери, непонятно чего опасаясь. У меня тут три боевых добермана и… фен, вот! Так чего ж я застыла трусливой мышкой, спрашивается? Гаркнуть надо, как следует, на этого незваного гостя, и пускай проваливает восвояси.
– Мэгги, открой! – протянул дядя, не желая сдаваться. – У меня для тебя есть новости, куколка, – зашел с другой стороны проклятый родственник, терзая дверной колокольчик.
Куколка… Ар-р-р!
Я так сильно сжала ручку фена, что чуть не сломала ее. Сама, а не об голову Хьюго Донована. Ну, нет… это уже ни в какие ворота не лезет! Такой ущерб даже на самооборону не спишешь. Да и от кого мне обороняться? Если он в детстве не применял ко мне физическую силу, с чего ему это делать теперь? А явился… хм. Наверное, за какой-нибудь подписью. Вдруг от родительского имущества что-нибудь пригодное для продажи еще осталось?
Я не была в родном городе лет эдак… семь. Из интерната он лишь раз забирал меня домой на каникулы, и мне это,
