— О вашей ночевке в моей спальне уговора не было, — напомнила я.
— Я не ночевку имел в виду, — выразительно улыбнулся мужчина, остановившись у кресла, а после демонстративно медленно опустился в него. — Ну, у нас есть минимум полчаса, — развел он руками в приглашающем жесте, взглядом красноречиво указывая на соседнее кресло. Судя по насмешливому взгляду, для него не стало секретом, что я его слова прекрасно поняла. Потому и пояснять он не собирался.
Чисто из вредности сложила руки на груди и со скепсисом выгнула бровь.
— Полчаса, значит?
Мой намек супругу не понравился, он прищурился, окинул меня взглядом, а после мстительно оскалил зубы в соблазнительной улыбке и исправился:
— Час.
— У меня недомогания, — ядовито напомнила я, невольно воображая, что этой фразой можно расписать какой-нибудь щит и лупить им всех оппонентов направо и налево, как универсальный и всегда работающий аргумент. Ну, почти всегда…
— Тогда это меняет дело! — в жесте, словно сдается, поднял супруг руки. Бросил на меня язвительный взгляд, явно забавляясь от нашей перепалки, и добавил: — Сорок пять минут.
Кажется, у меня веко дернулось от раздражения. Но вот я глубоко вздохнула, призывая крохи самообладания, тяжело выдохнула и устало села в предложенное кресло в достаточном отдалении от супруга. Потому что чертовски устала и плевать мне на все, лишь бы не лапали!
— Согласна на полчаса, — устало отозвалась я и скривилась. — У меня голова болит, сударь, так что, чур, я сегодня по активности «бревно». Надеюсь, вы в накладе не останетесь, все равно после отправитесь к графине? — скроила я жалобную моську и с мольбой взглянула на супруга, который, кажется, был ошарашен моими словами.
Ну, вот, опять что-то ляпнула…
Не успела я начать кориться, как мужчина сначала неуверенно, а после громко засмеялся искренним, заразительным смехом, качая головой и, кажется, утирая слезы.
Вынуждена признать, что невольно сама улыбнулась, наблюдая за мужчиной, впервые за несколько дней, рассмотрев в нем того, кого когда-то надеялась видеть своим другом и защитником.
— Что же, Виктория, должен признать, что, пожалуй, единственная вещь, которая вызывает во мне такое же желание, как ваше тело, — начал он, слегка отсмеявшись, а вот я напряглась, заподозрив подвох, и почти ощутив сожаление от того, что момент упущен. — Это моя страсть к нашим беседам, — по-доброму улыбнулся мне Костас, заставив удивленно моргнуть и недоверчиво замереть. — Я тоскую по нашим беседам и той легкости, которой сейчас нет. Мне жаль, что я не смог стать вам тем другом, которого вы желали и заслуживали. Но одной дружбы мне мало, Виктория. Только не с вами, — грустно улыбнулся он, словно извинялся за то, что контролировать не мог.
— Мне тоже жаль, — согласилась я, ощущая натуральную и искреннюю горечь сожаления. — Ведь к большему с вами не готова — я, — добавила я строго.
— Я помню, — с готовностью кивнул Костас. — Потому и предлагаю взять временное перемирие. Хотя бы на эти полчаса притвориться всего лишь друзьями. Мне бы этого хотелось.
— Это что, новая тактика моего соблазнения? — с веселой усмешкой, задала я вопрос.
— Может быть, — тихо хохотнул мужчина. — Это работает? — в тон мне и с притворным коварством в голосе, спросил супруг.
— Может быть, — сдерживая смех, кивнула я. — Но вам повезло, что эти полчаса мне занять все равно нечем, так, почему бы не попробовать? — миролюбиво улыбнулась я, с тоской понимая, что расслабляться не имею права. Потому, продолжаем играть, господа! Спектакль продолжается!
***
— Не слишком ли фривольно? — с участливым видом посмотрела я на то, как король устраивает мне мини-стриптиз.
— Я скромен, как никогда! — с веселым возмущением заметил Костас, отбрасывая шелковый шарф на кресло, на котором уже покоился сюртук, белоснежный жилет и манишка. Теперь король брался за рубашку. — В конечном итоге все должно быть достоверно. Как-никак, я буду идти после сеанса любви и страсти.
— С женой, изображающей бревно, — напомнила я с веселым задором и фыркнула на обиженный голубоглазый взгляд. — В таком варианте было бы достаточно расстегнуть пояс брюк и выпустить рубашку. Но это на ценителя, — не смогла я сдержать замечания и весело засмеялась от взгляда полного укора. — Если серьезно, мне страшно представить, в каком неподобающем виде вы гуляете после ваших «сеансов», если для вас даже подобный вид — скромен.
Костас серьезно так призадумался, замолчал, заставив меня выразительно выгнуть бровь и скрыть усмешку в бокале разбавленного вина.
— Мое замешательство связанно с другим, миледи, — оскорбился король, а я отставила бокал, готовая внимать и стыдиться своих поспешных выводов. — Просто сейчас осознал, что с момента, как занял трон, кажется, больше не выбегал посреди ночи из покоев женщин.
— Вот, как? — усмехнулась я. — Сил для побега не хватало, и решали оставаться с ночевкой? — ехидничала я, пользуясь выделенной передышкой.
— Нет… — задумчиво покачал он головой. — На самом деле… с момента, как я занял трон, надобность в том, чтобы пробираться в покои к женщинам исчезла — они сами приходили. А после…
— После появилась Ванесса? — подсказала я, отмечая, как медленно кивает Костас, словно пришел к этой мысли только сейчас. — Сколько лет вы вместе? — рискнула я задать вопрос.
— Официальной фавориткой она стала не больше года назад. До этого… — он замялся, а я безжалостно продолжила, решив напомнить супругу то, на что пошла ради него графиня.
— Обычной любовницей, — подвела я итог, вспоминая правила этого негостеприимного мира и королевства — в частности: быть официальной фавориткой короля — почетно в некоторой степени. Есть даже шанс, что с утратой интереса правителя, удастся выйти замуж, причем удачно. Быть лишь любовницей, ничем не лучше чем прослыть обычной проституткой. Да, тебе в лицо никто этого не скажет, побоявшись гнева правителя, но отношение соответствующее, как к обычной куртизанки. Пусть и с титулом, что делает тебя элитной и только. Возможность выйти после этого замуж равняется практически нулю. — Сколько лет?
— Два года, — глухо отозвался Костас, не поднимая на меня взгляда.
— Почему не взяли в фаворитки сразу же? — вздернула я бровь в искреннем интересе.
— Я тогда только занял трон, — бросив на меня взгляд, ответил король и супруг. — Несмотря на то, что занял я его законно, недовольные были. Я тогда вел холодную войну с кузеном, которого пророчили на мое место. Вместо меня.
— Мне жаль, — сглотнула я, вспоминая все, что знала по этому поводу. Тогда королевство было на грани гражданской войны. Шпионы и партизаны едва ли не ежедневно ловились во дворце с попытками убить неудобного короля, или добраться до него другими путями. Так новоиспеченный король Мидлхейма лишился двух официальных фавориток: одну убили, другую шантажировали, и едва не убила она. В конечном итоге сгинула на плахе за покушение на правителя. Ряды приближенных чистились частым гребнем, в конечном итоге расставив все по своим местам и показывая, кто друг, а кто враг. Врагов оказалось больше. Значительно. В том числе: друзья детства, близкие родственники, любовницы…
В груди вновь завозилась жалость, но я била ее моральной лопатой, напоминая, что себя — жальче.
— Я не хотел вмешивать ее во все это. Когда убедился в том, что все обошлось, лишь тогда позволил себе расслабиться и приблизил Ванессу.
— Мне жаль, — вновь повторила я коротко и замолкла, позволяя королю побыть в своих мыслях. Закусила губу, украдкой разглядывая супруга, и мелькнула мысль, что это — хорошая возможность воспользоваться его состоянием и, либо напомнить о его любви к графине и тому, что их связывает, что было бы до неприличия просто в конкретном случае, либо попытаться выведать информацию о сокровищнице. Возможность была лишь на что-то одно, ведь я не знаю, как должно продлиться подавленное состояние Костаса.
Решающим стало время, которого у меня оказалось непозволительно мало.
