ошарашенно просипела я.
— Нет. Ты умрёшь сама, если не назовёшь имя! — решительно ответила кона Дарлегур.
— Что за бред? Но почему?
— Имя! Пока ты лжешь, из тебя утекает жизнь! Счёт идёт на часы. Кто он? Сидхар?
— Нет! — слабо возразила я, ничего не понимая.
— Ты права, Сидхар не идиот, он бы подобного не допустил. Если бы ты спуталась с ним, он был бы рядом, искать бы не пришлось. Он бы тебя никогда не оставил, напротив, бился бы за право быть с тобой… Хотя… Нет. Это не он. Он чтит законы и не стал бы поступать так. Но кто тогда? — кона Ирэна нервно сжала кулаки и заметалась по комнате, не глядя на меня. — Нет, это никак не укладывается в голове. Ни один вилерианец в здравом уме так бы не сделал. Ни один! Только если…
Она резко остановилась и посмотрела на меня. Глаза становились всё больше с каждым мгновением, и наконец стали просто огромными. И столько в них плескалось боли и страха, что меня бросило в дрожь.
— Он женат! Именно поэтому его тут нет. Он женат… Святые небеса, он женат! — отчаянно воскликнула она. — И поэтому ты отказываешься называть имя! Ну конечно! Он что, взял с тебя клятву? Ох… какая же ты дура! Но теперь ты умрёшь, и никто ничего поделать с этим не сможет!
Свекровь неожиданно сочувственно на меня посмотрела.
— Ник-кого не б-было… — выдавила я, борясь с невозможной слабостью.
Дрожь перешла в озноб, меня затрясло, застучали зубы, и речь получилась невнятной.
— Скажи имя, Лисса! Он должен быть наказан за то, что произошло!
— Н-нет им-мени, — еле выговорила я. — Я н-не изм-меняла…
— Кого ты покрываешь? Кто он? И с чего бы тебе его так выгораживать? Ты боишься, что узнает Мейер? — отчаянно воскликнула кона Ирэна и вдруг шокированно замерла на месте. — Элдрий! Неужели он? Нет, он бы не мог! Или мог?!
Несостоявшаяся свекровь в ужасе уставилась на меня и добавила какое-то неразборчивое ругательство, прижав бледную ладонь к груди.
— Святые небеса, это всё объясняет. Но если узнает Олетта, она этого не переживёт. Просто не переживёт, она обожает Эла. А ей нельзя волноваться, беременность и без того непростая, Олетта же совсем слабенькая, с самого начала ей пришлось тяжело… Неужели Элдрий настолько сошёл с ума? — она заметалась по комнате, а у меня сил хватало лишь на то, чтобы следить за ней воспалёнными от жара глазами. — Неужели их вражда приняла такой оборот? Как я могла это пропустить? Да, они всегда друг друга недолюбливали, но чтобы так… Что же натворил Эл? Взял с тебя клятву, соблазнил и оставил умирать, лишь бы ты не досталась Мейеру? А ты и рада ноги раздвигать, ведь даже на Вилерии всем известно, что Лалисса Гленнвайсская — шлюха… Ты просто привыкла спать со всеми подряд, для тебя само понятие верности, наверное, пустой звук…
— Н-нет, — из последних сил прохрипела я.
Но она меня даже не слышала. Подлетела к окну, распахнула створки и выглянула наружу. В комнату ворвалась стужа и накинулась на меня голодной дикой псицей. Мой озноб перешёл в болезненные судороги.
А ведь я даже не могу рассказать, что я не Лалисса!
— Ну конечно… Эл попрощался со мной, уехал, дал Олетте снотворное, подождал, пока она уснёт, и вернулся. Первый этаж, забраться в окно нет никаких сложностей… Конечно, сама по себе ты ему не нужна, он сделал это из мести, из желания насолить брату. Святые небеса, как я могла быть настолько слепой к их вражде? А утром Эл ушёл, оставив тебя одну. Умирать. Знаешь, мне тебя даже жаль, — она обернулась ко мне. — Но если узнает Мейер, то не остановится, пока не изничтожит Эла. И Олетта измены не переживёт, особенно в её состоянии. Нет, если об этом узнает хоть кто-то… станет куда хуже... куда хуже! А так — Мейер погорюет и смирится. Он ещё молод, дослужится до второго права на пару. Главное, чтобы он не узнал, что это сделал брат! А уж Эла я за это накажу…
Кона Ирэна подошла ко мне и поджала губы. В глазах плескалась отчаянная решимость, противопоставить которой я не смогла ничего. Я даже говорить толком не могла, жар отобрал последние силы. Она наклонилась ко мне и завернула в одеяло, завязав углы узлами.
— Хорошо, что дома никого нет. Феймин бы такого не одобрил. Но всё к лучшему! Да, всё к лучшему!
Щелчок пальцев призвал двух големов.
— П-по-послуш…
— Отнесите её в темницу, — скомандовала хозяйка дома. — Только несите бережно и не уроните, никаких следов остаться не должно. Занесёте в пустую камеру и осторожно положите на спальное место.
Звонкий щелчок пальцев определил мою судьбу. Големы подхватили меня и потащили прочь из спальни, а я даже сопротивляться была не в состоянии — перед глазами плыло, сознание то гасло, то вспыхивало вновь, тело стало настолько горячим и чужим, что шевелиться я уже не смогла.
Меня занесли в холодную камеру и положили на нары. Кроме грубо отёсанного камня стены напротив и металлической решётки с чёрными прутьями я толком ничего не видела. Слышала только лязг и чёткие, уверенные шаги, удаляющиеся прочь.
Кона Ирэна ушла, а я погрузилась в тёмный горячий омут болезни. Изо всех сил пыталась остаться в сознании, но одного усилия было мало. Казалось, жажда иссушивает меня изнутри, превращая в пустую оболочку. Я боролась так отчаянно, как могла, но всё равно проигрывала… проигрывала лихорадке себя.
Время утратило значение. Огненные мгновения сгорали одно за другим, иногда сменяясь ледяными минутами или часами. Начался кашель. В грудь больно впился подаренный Мейером кулон, и я чувствовала, как из него тонкой струйкой текла сила, но её было слишком мало. Слишком мало.
Я держалась на какой-то зыбкой грани, ещё живая, но уже мёртвая.
Когда в темнице снова раздались шаги, я даже головы повернуть не смогла, но властный голос вырвал из небытия. Пришлось разлепить спёкшиеся веки. Перед глазами плыло, хотя фигуру свекровища с металлическим кувшином в руках я всё-таки разглядела.
— Это был не Элдрий. Сын принёс мне все клятвы. И не Сид. Он рассказал, как попытался флиртовать с тобой, но ты резко его отшила и сделала акцент на том, что ты невеста Мейера. Даже сетовал,
